Мой первый карп.

- Так, держи нож, травы накоси, а я пока места прикормлю. - отец даёт мне свой свинорез - лезвие длинной двадцать сантиметров, рукоять из оленьего рога. Я, будучи помладше, частенько играл им, тайком от родителей.

Отец, взяв ведро с распаренной и сдобренной подсолнечным маслом пшеницей спускается к реке и крупными горстями разбрасывает прикорм в паре уловистых мест. Я же в это время, встав на колени, размашистыми движениями подрезаю траву, которая на прибрежном склоне очень густая. Десять минут работы, и я расстилаю под солнцем пару охапок душистой травы - наш будущий матрас, который постелим под дно палатки.

- Алёха, я со спинингом пробегусь вдоль русла, а ты бери свои удочки и вон на то место садись. Рогатки там уже стоят, с прошлого раза остались.

- Хорошо, пап! - я уже достаю из своего чехла удилища. Две пятиколенных телескопички и одну бамбуковую, двухколенную. Нахожу в отцовском рюкзаке банку из под кофе, в которой лежит самая простая наживка - навозные черви. Ярко-красные, они сплелись в крупный ком на дне банки.

Через пять минут наживка нанизана на крючки и заброшена в воду. Время - часов десять утра. Впереди целый день, вперемешку наполненный скукой и интересными событиями. Мне, двенадцатилетнему пацану, такие дни всё же больше в радость. Ночёвка на природе, в палатке, на ужин уха - это же настоящее приключение!

Пол часа беспрерывного наблюдения за поплавками, сделанными из гусиных перьев, и ни одной поклёвки. Поднимаюсь с складной походной табуретки - нужно перекатить велосипеды поближе к речке, а то украдут ещё.

Возвращаюсь обратно и издали вижу, как поплавок одной из телескопичек медленно уходит под воду. Затем отыгрывает назад, так же медленно, поэтому я без спешки снимаю удилище с рогатки, при этом не отводя взгляда от поплавка.

Краем зрения замечаю, как на бамбуковой удочке тоже начинает клевать, причём гораздо интенсивнее. Сердце начинает биться быстрее - ну наконец-то! Начался клёв!

Поплавок бамбуковой удочки резко уходит под воду, леска натягивается. Бросаю телескопичку и хватаю короткое удилище. Подсекаю, как учил папа - коротким несильным рывком удочки в сторону. Есть!!!

Пытаюсь вытащить рыбу - куда там! На крючке сидит что-то крупное. Сердце начинает биться, как сумасшедшее. Пытаюсь выбрать леску, подматывая катушку, тоже не выходит. Да что ж там за дура попалась? Неужели сом?

Действую на одних инстинктах - разворачиваюсь спиной к реке, забрасывая удочку на плечо, и тащу рыбу на берег всем своим весом. Шаг, другой, третий - внезапно становится легче подниматься  на по довольно уклонистому берегу. В голове мысль - оборвалась леска! Сердце пропускает удар.

Бросаю удочку почти бегом спускаюсь к реке. Вот она! Желтовато-серебристая чешуя сверкает на солнце. Да она же с мою руку!!!

Пытаюсь схватить рыбину руками, но она прыгает по берегу, норовя вернуться обратно в воду. Тогда я падаю на неё грудью, и наконец-то прижимаю к земле трепыхающуюся добычу. Сердце в этот момент готово из груди выскочить.

Наконец решаюсь сесть, чтобы осмотреть улов. Карп! Килограмм, не меньше. Крючка не видно - вместе с губой оторвал. Да и чёрт с ним, я же поймал здоровенного карпа!

- Папа! - кричу я, поднимаясь с уловом на дорогу, идущую вдоль берега.

- Пацан, чего орёшь? - по дороге идут двое взрослых и один мальчишка, лет семи. У одного в руках ведро, все с удочками. - Ух ты, да ты везунчик! Не то, что мы - три сорожки, два ерша.

Мужик показывает содержимое ведра - в нем плавают пять небольших рыб, с мою ладонь, не больше.

От реки поднимается отец. В одной руке спининг, в другой на деревянном кукане две небольшие щуки.

- Пап, зырь, чё я поймал! - уже направляясь к отцу, слышу за спиной:

- Ты гляди! И правду говорят, каков батька, таков и сын!

Уже дома взвесили пойманного мною карпа, вытянул на кило двести.

Прошло двадцать четыре года, но я до сих пор помню этот день. Помню те чувства, что испытал.

А крючок я потом нашёл. Вместе с куском лески, в полуметре от берега...