Моë последнее «прощай»

Было написано полтора года назад.

Как помню, мне четырнадцать, я глупа и мала, ветер в моей голове, я не думаю ни о чём, когда оставляю комментарии в социальных сетях. Из меня брызжет желчь, когда я пишу другим сообщения, я зла, ненавижу каждого, кого встречаю, потому что сама обижена жизнью, обижена людьми и не хочу ничего менять.

Я пишу и пишу, оскорбляя каждого и пытаясь показать, что я права. Я тогда была не только глупой, но и по-своему неказистой, серой мышкой, занимающейся восточными единоборствами. Чем больше я набирала в весе и становилась сильнее, тем больше была уверена в себе. Вот она я: низкая и опасная, пишущая в интернете гадости, ненавидящая всех и не имеющая даже друзей.

Окунаясь в новую для себя жизнь, в новые для себя увлечения, я оставалась категоричной ко всем вокруг.

Я умела расстраивать.

Не только родных, но и всех остальных.

Тут разбила нос, там проломила голову. Никогда не просила прощения, не извинялась за своё поведение, умела решать всё грубой силой и никогда не думала, что изменюсь.

Мне четырнадцать. Я, вечером ноября, снова терроризировала людей в интернете. Я ненавидела их заочно, потому что завидовала, хотя сама этого не понимала. Я не могла остановиться и подумать, взять себя в руки и решить, что следует делать дальше, тараном шла вперёд и…

Поменялось всё в секунду.

Тогда меня захлестнуло разочарование к самой себе — не смогла ответить так же дерзко, как ответили мне. Уверенная в себе и своих силах, я попыталась задеть незнакомого мне человека, но день за днём наш спор продолжался, а я ни на йоту не сдвинулась с мёртвой точки. Я сдалась спустя две недели, опустила руки и замолчала.

Пребывая в скверном настроении, я не могла перестать думать о человеке, который заставил меня усомниться в самой себе. Казалось бы, безнаказанность в интернете исчезла, и я получила словно обухом по голове. Человек, который не покидал мои мысли, так раздражал меня, что я решила добиться своего чего бы мне того не стоило.

Атакуя незнакомца в сети, я поражалась ответам, складным словам и этим ироничным шуткам. Я была младше и глупее, хотя разница была всего лишь в два года.

Не могу вспомнить момент, когда моя агрессия поутихла и мои сообщения перестали выглядеть как злобные высказывания. Скорее, я стала прислушиваться, ждать и надеяться на новые сообщения, на отметку «+1» слева. Я оставалась такой же грубой и беспардонной, но стала замечать, что всё меняется. Не только в жизни вокруг, но и во мне самой. Проявляя слишком много внимания, я стала похожей на безумную. Я жаждала общения, жаждала встречи, но раз за разом получала отказ.

Мне пятнадцать. Я немного поумнела, совсем чуть-чуть, оставшись всё такой же категоричной. В свои пятнадцать я сгорала от любви, которую не могла высказать.

«Любовь в интернете, — думала я. — Такая неправдоподобная штука. Этого просто не может быть!»

Сначала я старалась убедить себя, что это просто ненормальный интерес к анониму из сети, потом я стала отговаривать себя, ну а после…

Не сдержалась.

Впервые писала что-то хорошее от сердца, впервые не могла подобрать правильных слов и впервые призналась кому-то в том, что чувствую.

Последовало долгое молчание.

Мне пятнадцать, и я всё такая же неказистая, только в этот раз смущённая потому что не могла удалить то признание. Не получилось и обратить всё в шутку.

Пятнадцать. Обо мне знают, точнее, меня знают. То, как я выгляжу, то, как разговариваю, отчасти — где живу. А я не знаю ничего, даже возраста. Мне стало страшно тогда, до ужаса. Помню, я даже плакала в ванной, когда чистила зубы и думала, что совершила ошибку.

Понимала, что сделала.

Пока я не получала ответа, я проходила все стадии принятия неизбежного. И в самом конце, находясь на взводе, вместо «принятия» я «пошла в атаку». Я писала и писала, почти угрожала и заставляла полюбить себя. Это выглядело жалко от пятнадцатилетки, но, как оказалось, действенно. Только спустя время я понимаю, что это ужасный абьюз, но в тот момент это было единственным верным решением.

Именно так начались наши странные отношения.

С моей стороны это было слепое обожание, нездоровая привязанность и жажда получить любви, какой бы наигранной она ни была. Я хотела этого так сильно, что каждый день просила говорить эти, несомненно, лживые слова в свой адрес.

Понимала, что это ложь, но не могла остановиться.

Наверное, с того дня мы начали играть в компьютерные онлайн-игры вместе. Сначала без голоса, а потом с ним. Я не удивилась, когда услышала женский голос, совсем нет. Я думала, что это нормально. Я не совсем влюбчивый человек, скорее, я просто собственник, который хочет что-то получить, но вместе с этим я прекрасно понимаю, что ничего не может быть по-моему. И так было всегда. Я видела что-то, что очень сильно хотела, но ввиду своего строгого воспитания, я молчала, даже если очень сильно этого желала, потому что знала, что спустя несколько дней эта вещь или человек мне разонравится.

— Просто надо принять это, — говорила мне сестра. — Ты не будешь получать то, что хочешь.

И я принимала. Даже если я понимала, что моё сердце отзывается на какого-то человека, я молчала и, стискивая зубы, игнорировала это чувство. До той поры, пока не стала старше.

Мне шестнадцать. Я считаю себя взрослой и способной диктовать правила. Я сказала ей — хочу назвать имя, но вместе с этим и не могу, потому что это — моё прощание с ней:

— В четверг встретимся.

Она смиренно согласилась со мной и внутри я ликовала. Я всё ещё занимаюсь спортом, я все ещё сильнее её, грубее, напористее. Слова сестры начали отходить на задний план и забываться, ведь я могу получить то, что захочу. В четверг я оказалась на станции метро, сидела на лавочке и думала, что скажу ей. Перебирала в голове тысячу и одну мысль, хотела произвести хорошее впечатление. Надела рубашку, даже, кажется, пиджак, за день до этого уговорила сестру меня покрасить, до блеска вычистила свои ботинки и даже подготовила подарок. Я сильно нервничала. И меня даже не волновало, что она так и не сказала, как выглядит.

Получив от неё сообщение, я попыталась найти её в огромной толпе людей, надеясь, что сама пойму, кто из них она. Этого, конечно же, не произошло. После десяти минут переписки я почувствовала ладонь на голове и подняла глаза. Перед собой я увидела человека, который мне и представлялся в наших переписках и совместных играх. Для многих её внешность показалась бы заурядной, но для меня она была идеалом. Чуть выше меня, серьёзнее, менее эмоциональна. Мы были противоположностями, и я посчитала, что это идеальные пропорции для нас.

Моей любви хватит и на двоих.

Она долго привыкала ко мне в жизни, ещё дольше, чем в интернете. Я тянула её за собой, всегда говорила, что всё просто прекрасно и меня всё устраивает.

А на деле нет.

Я хотела слышать от неё слова искренние, а не когда я этого просила, но… прощала каждый раз, глотала это и думала, что нужно просто больше времени. Я стремительно менялась внешне, я пыталась сделать из себя то, что ей понравилось бы. Цвет волос, причёска, манеры, телосложение, одежда. Все изменения в моей жизни были лишь ради чужого — исключительно её — одобрения. Но, проглатывая снова и снова свои секундные обиды или раздражение, я начала копить в себе агрессию, которую не должна была копить. Слепое обожание и любовь преданной собачки — чувства далеко не человеческие. Это чувства зависимого животного, которые и чувствами нельзя назвать. Моя внутренняя ревность, копившаяся так долго, дала о себе знать несколько раз.
Мы находили общих друзей, но многие тянулись к ней, потому что я была слишком… категорична и агрессивна. Это проявляется и по сей день и мне тяжело справиться с этим. Грубость в общении с другими проявлялась всегда, словно я цепной пёс, который ненавидит всех людей, подходящих к её хозяину. Я старалась защитить её от других, от новых друзей, от тех, с кем она общалась, от семьи, от других знакомых. Грубость вырывалась вместе с иронией и язвительными шутками, я стремительно теряла наших общих знакомых.

И я чувствовала, что она уставала от этого. 

Я пыталась взять себя в руки и успокоиться. Первое время у меня это даже получалось. Сложнее стало, когда я заметила, что другие люди, проявляющие к ней интерес, ведут себя навязчиво. Так же, как и я когда-то. И мне снова пришлось это глотать, чтобы измениться.

Я не влюбчивая.

Я просто собственница, которая ревнует партнёров, потому что ужасно неуверенная в самой себе. Я всегда думала, что не смогу никого привлечь из-за характера или внешности, а она уйдёт от меня, потому что устала.

С этого момента начались мои эксперименты. 

Я оставалась верна ей и всё так же обожала щенячьей любовью. Не заметила, как изменилась окончательно и стала больше похожа на своего отца. Не только внешностью, но и характером. Мне было интересно, как на меня отреагируют, и я начала свою «охоту». Первые раз десять «охота» не увенчалась успехом, пока я не смогла выработать формулу, скажем так, успеха:

Если хочешь кого-то добиться, будь тем, кем он хочет тебя видеть.

Это кредо работало, когда после недели общения или пары дней понимала, что хочет видеть собеседник, кто его идеал и что за принц или принцесса им нужны. Моя дурацкая привычка создавать профили с мужскими именами дала свои плоды. В моменты, когда она отдыхала от меня и моей «любви», я искала новый объект. Стоило мне становиться чьим-то идеалом, стоило рыбке попасть на крючок, как я моментально остывала и тут же бежала к ней. Она догадывалась о том, чем я занимаюсь, но никогда ничего не говорила, потому что была уверена: я никуда не убегу.

Мне семнадцать, и я стала совсем другой. Меня любила её мать и её бабушка и дедушка, меня обожала её сестра, я стала слишком смелой, слишком напористой, я просто стала слишком. Меня было слишком много в её жизни. Каждый божий день я старалась быть рядом, я неосознанно стала использовать этот метод «охоты» и на неё тоже, превращаясь в странный идеал, после стольких лет, сколько она меня знала. Я продолжала, конечно, глотать все обиды и всю ревность, но стала выплёскивать это на совершенно незнакомых людей, разводя полемику на пустом месте. Уже давно я нашла отдушину в писательстве, ещё до нашего с ней знакомства. Мне казалось это нормальным: писать свои переживания на клочке бумаги и превращать в истории, наполненные каким-то своим странным смыслом. Когда меня не спасали конфликты в интернете, я училась писать так, как пишут хорошие писатели: на эмоциях, такие сцены, которые рвут душу и сердце, заставляют внутренности сжиматься.

Она знала об этом, но никогда не интересовалась. Просто я не особо была интересна ей изначально и понимала это, но ведь моей любви хватит для нас обеих. 

Всё постепенно менялось. Круто повернулось, когда мне исполнилось восемнадцать. Сложный период моей жизни, когда я училась на пределе своих возможностей, когда я работала и уделяла время ей. Недосыпала, недоедала, у меня происходили нервные срывы, выливающиеся в чистую агрессию. Я стала в тот год худшей версией себя. И это состояние я намерено прятала от неё, но не от других. У меня были проблемы с деньгами, но я давала ей, покупала подарки, баловала её; проблемы с тем, чтобы держать себя в руках, но я титаническими усилиями для неё была идеальным человеком, помогала с подарками для родных, с уборкой в доме, готовкой еды, ездила в ней куда бы она не попросила, даже ради такого прогуливая учёбу.

Я понимала, что это наш момент — шанс — последний год вместе. Чувствовала, но хотела отбросить такие мысли, выкинуть из головы и просто игнорировать, надеясь, что всё разрешится само собой. У неё уже были друзья, о которых я не знала, потому что она не знакомила с ними, точно зная, что из этого выйдет.

Это меня задело, так сильно, что захотелось отомстить. Но я не смогла, снова простила и успокоила себя.

— Эй, это ведь нормально, что у неё есть друзья, о которых ты не знаешь, — говорила я себе. — У тебя тоже есть такие друзья.

Звучало чересчур логично.

Но я заметила, что эти самые друзья недолюбливают меня, что они точно говорят ей что-то, связанное со мной. Я списывала всё на паранойю, но верила этой паранойе. Это неимоверно злило, ведь они меня совсем не знали, но точно видели со стороны. Год, когда мне было восемнадцать, был годом подозрений и злости, которую я никак не могла обуздать.

Девятнадцать исполнилось неожиданно. Я всё ещё работала, всё ещё училась. Кажется, последний год, точнее, последние месяцы, чтобы написать диплом.

Во время того, как я занималась писательством, сидя в комнате моего старшего брата, я пристрастилась играть ролевые. Это истории, которые ты создаёшь с другим человеком, почти как совместное написание истории, полной только того, что нравится именно вам, это сюжет, это персонажи, это невероятное приключение, в котором ты можешь создать своего героя и провести его до самого конца. Когда она решила вновь отдохнуть от меня, я окунулась полностью в ролевые, создавала мрачные истории, полные моих собственных сожалений. Я нашла тогда хорошего человека, который писал так вкусно и сочно, что я могла почувствовать его персонажа как себя саму, когда я полностью погружалась в историю и верила всему, что в ней происходит.

Мне девятнадцать, и я понимаю, что люди, пишущие так красиво, просто не могут быть плохими людьми. Но спустя месяц наша история заканчивается: человек больше не может играть со мной, но не хочет терять со мной контакты. Мы играли на анонимном сайте и стоило мне поделиться ссылкой на свою страницу в социальной сети, как я получаю сообщение от человека, который пытался ухаживать за ней.

— Довольно неожиданно, что человек, который умеет так красиво изъясняться, это ты, — написал он мне и во мне проснулась злость. — Слушай, заканчивай с этим. Хватит уже её мучать своим присутствием.

— Это не твоё дело, — ответила я.

На этом наш диалог закончился. Но после его слов я начала понимать, что мы близки к тому неизбежному, куда я нас и вела. Я почувствовала себя ужасно виноватой и снова извинялась как в последний раз, при встрече я просила дать мне шанс, говорила, что изменюсь, но…

Не изменилась.

Я просто не могла измениться. Находилась в постоянном тонусе, видя, как она общается с теми, кто был против меня, как она им открывается и показывает те эмоции, которые я никогда не видела. Это злило, и я срывалась, но уже на неё саму. Я просила ей сказать мне правду, но думала и надеялась, что этой правды никогда не было. Я находилась на постоянном взводе, никого не хотела слушать, работала дополнительно, чтобы отвлечься, пусть мне было и тяжело, но я хотела забыть весь этот бред, хотела удостовериться, что всё будет в порядке и что это просто чужое влияние.

Мне девятнадцать. Я обедаю со своей коллегой в фудкорте торгового центра. Мой день начался хорошо, я думала, что весь он будет таким: размеренным и весёлым. Но получаю сообщение от неё.

— Давай серьёзно поговорим.

Моя первая мысль была, что она просто хочет, чтобы я напряглась. И тогда я в шутку написала:

— Не бросай меня. Я изменюсь, честно.

Последовало долгое молчание, эти пара минут показались мне часами.

— Извини.

Одно слово, и я почувствовала, как у меня сжимается сердце. Помню, я тогда улыбнулась неестественно нервно, посмотрела на свою коллегу и сказала ей:

— Меня бросили.

После этой фразы, когда до меня дошёл смысл слов, которые сказала я сама, я не смогла сдержать слёз. Я наклонилась над подносом и тихо разрыдалась, не в силах это остановить. Коллега увела меня из торгового цента, мы прогулялись по улице. Мне хватило десяти минут, чтобы взять себя в руки и вернуться на работу. Моя голова была забила только мыслями о том, что это действительно конец. Она больше не «отдыхает» от моей любви, а просто отказывается от неё, не выдерживая такого груза. После моих ошибок на работе ко мне подошёл менеджер и я снова не сдержалась, просто была не в силах. Я ничего ему не сказала, но он дал мне возможность «поплакать ему в жилетку».

Я корила и злилась на саму себя, скрывала состояние от окружающих и только единицы знали, что меня бросили. Я оказалась всего лишь «лучшим другом». Это сильно ударило по мне, я была раздавлена и унижена и это состояние не отпускало меня несколько месяцев.

И пускай это случилось, пускай пришёл неизбежный конец, я продолжала любить её всё той же щенячьей любовью.

Я скучала, добивала сама себя и, пожалуй, винила себя, в том, что произошло между нами. Я начинала понимать, что не была тем человеком, который был ей нужен. Скорее просто ребёнок, требующий много внимания и не умеющий принимать поражение. Меня бросало из крайности в крайность: хотела выкинуть из головы всё то, что было, но вместе с этим снова хотела всё вернуть. Извиниться и пообещать, что «вот это всё точно в последний раз». Хотела прекратить каждый раз открывать диалог с ней и пытаться хоть что-нибудь написать и заставить её простить меня. У меня всё валилось из рук, я не могла понять саму себя и своё настроение. 

Первая любовь оставила довольно глубокий след и никак не хотела забываться.

Несколько месяцев, если не целый год, я стала закрытой для всех настолько, что иногда отказывалась даже от дружбы и новых знакомств в принципе. Я хотела пережить это состояние, но мои мысли о ней продолжали сидеть внутри и никуда не уходить. В какой-то момент мне стало привычно думать о том, что было и вспоминать всё хорошее, что успело случится. От этого мне становилось только хуже, но я подумала, что всё нормально и нет ничего ужасного в таких мыслях, которые многие стараются забыть.

А потом мне стало комфортно.

Комфортно вариться в этом ощущении собственной никчёмности и продолжающейся влюблённости. Многое забылось, в основном, всё плохое, и я возвела её в Абсолют, сделала из этих воспоминаний идол, которому поклонялась и с которым сравнивала абсолютно всех. Лишь спустя время я смогла выйти на «охоту» и проверить, осталось ли что-то, что я ещё способна сделать.

Осталось.

Притворяться идеальным человеком стало проще, мне показалось, что я смирилась с теми чувствами внутри себя, но каждый раз всё это было обманом. Снова сравнивала, снова выбирала Абсолют в своих мыслях и отпускала человека, прекрасно понимая, что не могу сама справиться со своей уже больной влюблённостью в ушедшего от меня человека. Подсознательно искала людей с похожими чертами и пыталась наложить одно на другое.

Получалось скверно. 

Сколько же раз я пыталась сказать «прощай»?

Много, но всё никак не могла подобрать слов для этого. Всё казалось недостаточно возвышенным и недостаточно искренним. Ведь я никак не могу отпустить, хотя она много, очень много раз давала мне понять, что всё должно остаться в прошлом. Я просто не хотела это понимать.

Но сейчас я готова это сделать. Готова сказать «прощай» и отпустить.

«Мне двадцать два.

Я уже давно не глупая малолетка, заставляющая встречаться со мной. Я больше не грубый подросток, обиженный на мир вокруг.
Я стала старше и, возможно, стала немного умнее, чем была когда-то. Думая о том, что было, я возвращалась в то время, когда мне было безумно хорошо, когда мои чувства, переполнявшие меня, выливались на дорогого мне человека.

Я глубоко сожалею, что делала столько ужасных вещей. Я готова поклониться или встать на колени. Снова. Но только, чтобы ты простила меня. Я стараюсь отпустить все мои мысли о тебе и, стискивая зубы, делаю это, отрывая от сердца.

Мне бесспорно тяжело, но я просто должна это пережить и пожелать тебе удачи во всём. Ты невероятно сильный человек, и я останусь тем, кто будет уважать тебя и поддерживать. Я останусь тем, у кого ты сможешь попросить помощи, но я останусь лишь твоим старым добрым другом.

Мне двадцать два.

И, наконец-то, я тоже иду вперёд, но по другой дороге, потому что я знаю, что уже никогда не смогу догнать тебя.

Прощай».