Скидки
Автор: Ворон ОльгаВ общем, на всё, что сейчас лежит здесь платным )
Фентези. Эпика. Этника народов Поволжья и Средней Азии
...Головаш из-за камней внимательно следил за происходящим.
Два вила, во всём подобные друг другу – статью, литыми тренированными телами, возрастом и сильным духом, смотрящим на мир сквозь синие радужки – схлестнулись так, что скрежет металла прокатился по берегу, заставляя задрожать хребет Головаша от страха.
Тесаки метались в воздухе, превращая его в сплошное крошево стали. И как это железное месиво не задевало людей, он не мог понять. Но видел хорошо, что ни один из них не останавливался, не вздрагивал от боли, не вскрикивал. И не умеряя темпа, оба метались, с невыразимой ловкостью и силой ведя клинки в загустившемся пространстве схватки. Они казались Головашу двумя камнями с острыми гранями, что летят по склону рядом, вращаясь, ударяясь о гору и друг друга, пыля и незримо скалываясь. И так будут лететь, пока не кончится гора, пока не иссякнут силы и не падут неживо в ковыль.
Когда вдруг оба поединщика остановились, это показалось чудом! Просто в какой-то миг отринули друг от друга и встали, замерев. Одинаково положив мечи себе на плечи, и дыша, дыша, так, что тяжело, но мерно и полно вздымались щитки доспехов на торсах. Оба живы, оба спокойны. Прикрыты глаза, никаких эмоций на лице, только пыль и пот вперемешку тёмными смазанными полосами. И, кажется, что отдых сейчас сменится лёгкой вежливой беседой, в которой уже не будет места для синих глаз. Головаш только-только выдохнул, что всё хорошо закончилось, как увидел кровь. Её было много. Не одна рана – десятки! По кожаным доспехам, сквозь серые одежды текла красная жижка. Мягко, неторопливо пропитывая податливые ткани и стекая тяжёлыми медлительными гроздями капель по латам. Головаш от ужаса сунул кулак в рот и застыл, глядя в непонимании. Оба вила были неоднократно ранены за время короткой схватки, но он не то что не замечал ран, но и ни разу не увидел, как кто-либо из них хоть на волос ослаб или приостановился!
- Я, кажется, неслабо задел тебя, вил-тан, - внезапно, не открывая глаз, сказал вил-рад.
Его противник ответил незамедлительно, но так же не тронулся с места и не изменился в лице:
- Бывало и хуже!
- Вот как, - губы вил-рада скривила неприметная усмешка. – Как это досадно! У столь блистательного младо-леца и такой несмелый и неумелый душехранитель!
Чёрный вил распахнул глаза и с опасной синью вгляделся в Вил-Рада. Тот тоже выдохнул, выпрямился и теперь, глядя на противника, дразняще ухмылялся краешком рта.
Головаш стиснул зубы на кулаке, чтобы не закричать. Сейчас оба опять сцепятся! И – что-то ему подсказывало, что теперь случится смерть...
НФ. Боевик. Философия восточных единоборств
...Там, на импровизированной площадке в леске, Чахлый и отыскал меня.
Пока я тягал камень, найденный рядом с турником, на вдох-выдох размеренно закидывая руки за голову, возвращая и ставя булыжник на землю, он неторопливо вышел из-за угла, скинул куртку и стал закручивать рукава.
- Утро боброе! – буркнул он, не отвлекаясь.
- Доброе! – выдохнул я, снова закидывая камень за голову.
Чахлый с прищуром взглянул на поднимающееся над кромкой горы солнце и, выдохнув, с маху опустился в низкую стойку всадника. Литые мышцы натянули рубаху, когда руки собрались возле корпуса, заряжаясь для удара. Спустя долгий выдох в неподвижности Чахлый внезапно напрягся и выбросил руки вперёд. Только на втором движении я узнал каратэкское ката «неба и земли». Поглядывая в сторону работающего начсмены, я поменял положение и стал тягать камень за спиной.
Чахлый выкладывался в каждое действие, и становилось по-хорошему завидно литому телу, которое не сломила ни водка, ни общая депрессия тутошнего «края света». Было заметно, что начсмены давно не работал над классическим ката, но он ничего не забыл, не потерял ни одного движения и лишь иногда притормаживал, словно сомневался или стремился до идеала довести действие. Каждый такт его ката сам по себе был смертоносен, хотя, кто знает, догадывались ли об этом те каратисты, что учили его. Так уж бывает в традиционных школах, что движения передаются по цепочке преемственности, а знания их практического применения теряются. Но я видел – сам Чахлый прекрасно понимал, что делал.
Когда он закончил ката и остановился в стойке, руками опуская вниз волну своей «ци» и выдыхая отработанный воздух, я бросил камень и выпрямился.
Чахлый завершил упражнение, закрыв глаза и тихо улыбаясь. По лицу катился пот, капельки висели на бровях и губах, но он их не смахивал. Ждал.
Я тоже подождал пару секунд, но начсмены не двигался. Пришлось не ему – мне к нему пойти.
Близко он, конечно же, не подпустил. Открыл глаза и поддёрнул камуфляжные брюки, неторопливо опускаясь снова в низкую каратэкскую стойку. Глядя на приготовления, я кивнул и демонстративно перевернул перстень печаткой внутрь ладони – чтобы не поранить при ударе тяжёлой нашлёпкой на кольце. Больше всего хотелось прочистить горло или поковыряться в носу – так учил СанСаныч, чтобы психологически подавить противника. За всё время существования боёв без правил, у которых всё-таки есть правила, никто ничего лучше не придумал, чтобы вывести из себя бойцов, излишне помешенных на восточном формализме, чтущих канон и прочую шелуху традиций. Но с Чахлым мы так, поиграть вышли, поэтому и смысла не было ярить его – вдруг обидится надолго, а не на пару-тройку ударов.
Чахлый уверенно кивнул, что готов. Я, конечно, не слепой, и так видел, но на всякий случай ответил таким же то ли кивком, то ли неглубоким поклоном. И двинулся на него.
НФ. Боевик. Мистика аномальных зон и не только
Дышать стало совсем невмоготу, и я натужно закашлялась, опуская телефон. Открыла глаза и замерла – руки мои были в крови. Сотовый вываливался, потому что в этой жидкой массе, словно в смазке, ладони не могли удержать его. А ещё я поняла, что дышу дымом.
Приподнялась на карачки и сквозь кровь и пепел, налипшие на веки, и дым окружающего пространства попробовала осмотреться. Вокруг царил хаос. Куски бетона, сорванная дверь, разбитое стекло, в которое она влетела… Крики соседей, треск чего-то горящего в моей квартире наверху. И я – подранная, окровавленная и странно ещё живая.
Только посмотрев на себя и осознав, что кровь - моя, я поняла, как же мне больно! Больно стало внезапно и везде – я не увидела ни одной причины этому, но тело заломило даже в таких местах, что страшно себе представить, что там могло поломаться или разорваться! Посмотрела на корпус, насколько смогла, ощупала. Вроде бы всё на месте, и явных дыр во мне нет.
Судя по всему, меня шарахнуло дверью. Да. Дверь ведь слетела с петель и полетела в мою сторону… Правда, удара я не помню. Я вообще слабо что помню, кроме неё, родимой, сейфовой, летящей мне навстречу.
Что я делала здесь? Почему не была дома, когда всё это случилось? Ах, да! Ключ… Был какой-то ключ… Маленький такой… Золотой… Выпал из руки, пока я стояла и смотрела на летящую стальную громаду.
И, задыхаясь, борясь с позывами к рвоте и волевым усилием заставляя стеклянно звенящее от боли тело двигаться, я начала разгребать осколки бетона и белый налёт на камнях. Пепел под кровью превращался в грязь и менял цвет… А ключа я не видела. Но попыток не оставляла. Билось в башке, что если вдруг остановлюсь, то обязательно рухну здесь и задохнусь…
Гремящие каски вынырнули из мрака подземелья неожиданно. Прогрохотали огромными сапожищами, проскрипели динамиками радиопередатчиков… Красные с белыми слепящими полосками, они показались здесь очень даже к месту. Тут, где только белое, чёрное и красное… Только вот трогать меня не надо! Не надо, говорю же! Я же вас не трогаю!..
Я активно замахала руками и даже, кажется, весьма успешно. Если называть успехом разбитый о чью-то каску кулак.
Двое завернули мне руки и повалили вниз. Странные у этих людей глаза – огромные, словно у рыб, выпученные, нечеловеческие… Мне накинули на лицо маску, и мир сразу сузился до точки переносицы, в которую слишком сильно её вдавили. Захотелось кашлять и блевать. Кажется, я не стала сдерживаться…
Меня на мгновение выпустили из рук, но только для того, чтобы спеленать в подобие детского одеяла, которое спутало мне не только руки, но и мысли. Странно, второй раз за последние сутки оказываюсь в спеленутом состоянии. Первый раз это было… Да, это Пророк меня в одеяло завернул… Пророк… Ах, да. Нет больше Пророка – не выбрался он… И я, наверное, не выберусь. Потому что потеряла ключик. Золотой ключик от заветной двери… Вспомнить бы только – от какой?..
Меня на руках понесли по лестнице вниз. Пять этажей дома… Огромный человек в бело-чёрно-красном тащил меня вниз и негромко приговаривал:
– Всё будет нормалёк. Держись, девонька… Щас врачи подъедут…