Споры о будущем

Сегодня я опубликовал главу, ради которой... ну и еще будет таких несколько - пишу всю книгу. Признаюсь честно - она была написана за 6 (шесть) лет до самой серии "Император из стали". Описываю в ней вымышленный сюжет из 1902 года, но разговор идет о нашем будущем. Это личное выстраданное мнение - почему случилась геополитическая катастрофа вчера, и что нужно, чтобы она не повторилась завтра. Первая часть  -  абстрактно теоретическая, вторая - жёстко практическая:

-И всё-таки, господа, - инженер Шухов скосил глаз в сторону нахохлившегося Ленина, нетерпеливо барабанящего по столику пальцами, улыбнулся, поправился, - ...и товарищи. Мне кажется, что мы подступаем к этой проблеме совсем не с того края. Само понятие “эксплуатация физического, то есть мускульного труда рабочего” в огромной степени абсурдно, и я намерен доказать это с цифрами в руках.

Шухов устроился поудобнее на вагонный диван, положил на узенький столик купе бумагу и привычным движением крутанул в пальцах анилиновый карандаш.

-Итак, мощность человека в среднем составляет десятую долю лошадиной силы или 0,07 КВт. При этом он должен ежесуточно потреблять 2600 Ккал, или примерно 3 КВт*ч. Поэтому логичен вопрос: как можно эксплуатировать человека, пусть даже его рабочий день составляет 12 часов, если он за это время способен произвести мускульных усилий только на 0,84 КВт*ч, почти в три раза меньше, чем потребляет сам? Смотрите - считайте!

Столыпин, Дзержинский и Балакшин одновременно нагнулись над цифрами.

- Даже если бы у нас была технология прямого преобразования энергии питательных веществ в механическую работу, - увлеченно продолжал Шухов, - то необходимый только для самоокупаемости мускульный труд занял бы около... 3 разделить на 0,07 равно ...42 человеко-часа в сутки.

-Вы, господин инженер, своими расчётами хотите показать, что эксплуатации трудящихся не существует? - полномочный представитель императора в Финляндии прекратил выбивать барабанную дробь, обхватив двумя руками фирменный железнодорожный подстаканник.

- Я хочу сказать, Владимир Ильич, что эксплуатация - явление более сложное, чем то, что описывает в своих книгах товарищ Маркс. Она охватывает гораздо больший круг лиц, чем наёмные рабочие, и уж точно не может измеряться такой эфемерной умозрительной величиной, как прибавочная стоимость.

- Например? - Ленин откинулся в кресле, предвкушая политический диспут на тему, в которой он считал себя на голову выше собеседника.

-Нет-нет, подождите, - вмешался Столыпин, - Владимир Григорьевич, извольте завершить свою мысль. Честно говоря, я сам ни разу не смотрел на проблему наемного труда с энергетической точки зрения, поэтому буду премного благодарен за разъяснение. Где же тогда кроется извлекаемая прибыль, если грубая физическая сила рабочего сама по себе нерентабельна?

-Здесь, - улыбнувшись, Шухов ткнул себя карандашом в лоб, - время, проведенное рабочим у станка, рентабельным делают машины и технологии, а они, в свою очередь, есть овеществлённый труд, сиречь - потраченное рабочее время ученых и инженеров, занятых не только на конкретном предприятии. Вот, например, в этом карандаше, а точнее в шести технологических операциях по его изготовлению, сосредоточен напряженный мыслительный процесс нескольких поколений умных людей. Таким образом, капиталист, если уж брать термины Маркса, на каждый человеко-час рабочего эксплуатирует от 40 до 400 часов высокоинтеллектуального труда людей, большинство из которых он вообще в глаза не видел и даже не подозревает об их существовании. Рабочий из всей этой эксплуатируемой группы - самое дешевое и легко заменимое звено.

- Самое дешевое? - хмыкнул Ленин и покачал лысеющей головой.

- Владимир Ильич, дешевый - не значит негодный. Ни в коем случае не хотел принизить или оскорбить достоинство трудящихся. Но я лично могу заменить рабочего на его месте, а он меня - нет…

- Так научите! - запальчиво вскрикнул революционер.

- У нас имеются более толковые преподаватели, чем я, - продолжал говорить Шухов тихо и спокойно, - и уверен, что каждый из рабочих сможет стать инженером и ученым, но он тогда перестанет быть рабочим и, увы, выпадет из сферы ваших интересов…

- Почему это?

- Ну вы же сами назвали свою партию рабочей, - подал реплику Балакшин, - и все время говорите о защите именно пролетариата… Вы постоянно указываете на эксплуатацию наемных трудящихся, не замечая, что в прибавочной стоимости доля труда рабочих составляет, как подсчитал господин инженер, одну сороковую или даже одну четырёхсотую часть.

- Ну всё-таки наличие прибавочной стоимости господин инженер признал, - с нажимом произнес Ленин, глядя исподлобья на инженера, - а ведь буквально три минуты назад назвал её эфемерной.

Шухов вздохнул и перевернул листок с расчетами.

-Простите, Владимир Ильич, но я не искушен в политических диспутах и не умею складывать слова в безупречные филологические и юридические конструкции. Воспользовавшись словосочетанием “прибавочная стоимость”, хотя с метрологической точки зрения в нем совсем всё плохо, я постарался применить вашу терминологию. Если же иметь ввиду расчеты, а не риторику...

Шухов несколькими быстрыми штрихами нарисовал свою знаменитую башню, аккуратно внёс размеры конструкции.

- Мы потратили около 300 рублей на материалы, заплатили еще 200 рублей рабочим на заводе моего партнера и работодателя Александра Вениаминовича Бари. Какова прибавочная стоимость этой башни, Владимир Ильич?

- Ну, это зависит, сколько вам заплатит заказчик, - нашелся революционер.

- А от чего зависит, сколько он нам заплатит?

- Предполагаю, что от вашей способности торговаться?

-Стало быть, прибавочной стоимости в этом изделии ещё нет, хотя башня уже покинула заводскую территорию? Сейчас она девственно чиста от капиталистической эксплуатации?

Ленин замешкался, подбирая подкрепленный цифрами контраргумент. Шухов, не намереваясь останавливаться, достал еще одну бумагу - рекламу котлов его собственной конструкции.

- Вот еще один пример. Читайте: “Изготавливаем вертикальные паровые котлы Шухова”. Я знаю себестоимость изделия и могу по условиям контракта устанавливать отпускную цену. Рабочие, собирающие котлы, уже получили заработную плату. Какую теперь цену я должен поставить, чтобы не стать мироедом и кровопийцей, то есть не присваивать прибавочную стоимость, а брать исключительно то, что мне полагается за интеллектуальный труд инженера-конструктора? Ваше мнение, Владимир Ильич?

- У меня такое впечатление, - Ленин говорил сухо, как ветки ломал, - что вы задаёте вопрос, зная на него ответ, а тема эксплуатации трудящихся вас вообще не интересует.

- Наоборот, - Шухов бросил карандаш на бумаги, - очень интересует. И вопросы я задаю не риторические, а практические, вопросы человека, не желающего жить в условиях социального конфликта. Меня просто, как инженера, привыкшего считать и доверять больше цифрам, чем словам, не удовлетворяют эмпирические размышления о светлом будущем. Хотелось бы увидеть его чертежи с расчётами, размерами и технологией воспроизводства.

- И меня тоже волнует вопрос эксплуатации, - поддержал Шухова Балакшин,- наши кооператоры в большинстве своем вообще не используют наемный труд, иначе конечный продукт сразу становится нерентабельным. Но эксплуатацию они чувствуют на своей шее каждый раз, когда сталкиваются с банкирами и перекупщиками. Потому и сбиваются в артели, ибо поодиночке не выжить.

- Владимир Ильич, у вашего соратника, товарища Дзержинского и его Чрезвычайной Комиссии, разговор с ростовщиками короткий, не так ли? - улыбнулся Столыпин, пытаясь сбросить возрастающий градус спора...

- Марксизм, - Ленин пропустил мимо ушей комплимент главы правительства, - указывает на единственный прогрессивный и революционный класс, способный кардинально изменить ситуацию в государстве. И этот класс - пролетариат.

-Позвольте, - уязвленный невниманием к своей персоне, Столыпин закопал “трубку мира” и выкопал томагавк. - Не Вы ли в своей фундаментальной работе с подражательством Чернышевскому “Что делать?” чёрным по белому пишете: “пролетариат не способен самостоятельно формулировать никаких требований и задач, кроме экономических”. А для заявленных коренных преобразований в государстве, по вашему же мнению, пролетариату требуется костыль в виде партии профессиональных революционеров, где среди руководства никакими рабочими и не пахнет..

- И давно царские министры изучают мои работы? - насмешливо прищурил глаза лидер РСДРП.

- С первого дня моего пребывания в этой должности, - Столыпин ухмыльнулся, - и не только Ваши. И Струве с Плехановым, и Бакунина с Кропоткиным, которые, кстати, разошлись с Марксом, указав, что реализация его теории неизбежно ведёт не к коммунизму, а к государственному капитализму.

Стук в дверь оборвал беседу в самом её разгаре.

-Пётр Аркадьевич, - на пороге стоял адъютант Столыпина,- срочной аудиенции просит ротмистр Лавров…

- Простите, господа строители, - глава правительства торопливо застегнул сюртук, - надо идти. Постарайтесь за время моего отсутствия не устроить в одном отдельно взятом купе филиал Вандеи. Государь не просто так собрал нас вместе, поставив задачу - разработать устраивающую всех теорию государственного строительства. Как он сказал, “без теории нам смерть”! Вот и отнеситесь соответственно...

***

После ухода Столыпина беседа сама собой затихла, и только Ильич, теребя подстаканник, ещё долго переваривал услышанное, пока не взорвался от переполнявших его эмоций.

-Нет, ну каков наглец! Марксу изволит Бакуниным тыкать! Да что может вообще понимать в марксизме помещик и царский чиновник?

-Хм… - кашлянул Дзержинский, сохранявший молчание в процессе разговора.

-Феликс Эдмундович! - Ленин, поняв, что его внимательно слушают, решил апеллировать к известному революционеру, ушедшему последнее время с головой в ликвидацию беспризорности силами своих “иезуитов с красными звёздами”, - надеюсь вы понимаете всю нелепость ситуации? Это же абсурд - проверять передовую и единственно правильную теорию построения общества будущего какими-то нелепыми расчётами мощности трудящихся в лошадиных силах!

- Владимир Ильич, - Дзержинский говорил так тихо, будто боялся разбудить спящего, - уверен, что Вы помните “Манифест коммунистической партии”, а конкретнее - программу построения коммунизма, из десяти пунктов, приведенную в этом документе.

-Ну, конечно… близко к тексту, - осторожно обронил Ленин, не понимая, к чему клонит суровый “главный красный инквизитор”.

- А я ещё в тюрьме выучил наизусть. Так вот, по порядку - первый и четвертый пункт - “экспроприация земельной собственности” и “конфискация имущества эмигрантов и мятежников” в России уже идёт, и вы это имели возможность лицезреть собственными глазами, а я - осуществлять собственными руками. За год у сельских ростовщиков и контрабандистов изъято почти 5 млн десятин пашни. Это при том, что у всех помещиков России, вместе взятых, в собственности находилось всего шесть миллионов. (*)

Ленин согласно кивнул, продолжая выжидающе смотреть на Дзержинского.

-Второй пункт программы Манифеста - высокий прогрессивный налог - тоже введен! Причем невиданная нигде больше в мире ставка 50% налога на прибыль от спекуляции и ростовщичества равнозначна запрету и того, и другого.

Согласились все, сидящие в купе. Нелюбовь к процентщикам была всеобщей и повсеместной.

-Третий пункт - отмена права наследования, как видите, тоже сокращен кардинально. Наследование титула - это, знаете ли, вековая база высшего света и невозможность передавать его по наследству производит еще не оцененную перестройку общества… Впрочем, вам, как дворянину…

- Меня это не интересует, - нервно поморщился Ленин. Дворянство и революция, дворянство и бесклассовое общество плохо вязались между собой и создавали для него постоянный дискомфорт при общении с “низшими сословиями”.

- Как скажете. Продолжим. Пункты 5,6,7 - централизация кредита, транспорта и увеличение числа государственных фабрик также происходят у Вас на глазах. Столыпин это поддерживает двумя руками, ибо управлять лоскутным одеялом невозможно. Одинаковая обязательность труда - пункт 8 - вытекает из ликвидации всех и всяких синекур, в первую очередь великокняжеских, благодаря этому бюджет уже сэкономил миллионы рублей. Соединением земледелия с промышленностью, стиранием границы между городом и деревней - пункт девять - занимается денно и нощно Александр Николаевич.

Балакшин привстал и церемонно поклонился, чуть не смахнув своей бородой стаканы с остывшим чаем.

-Ну и наконец, пункт 10 - общественное и бесплатное образование всех детей. Вы прекрасно знаете количество манифестов и указов на эту тему, а я лично ежемесячно открываю казенные школы и интернаты для малообеспеченных и беспризорных...

- И какой вывод из всего вышесказанного?

- Простой - то ли провидением Всевышнего, то ли влекомое непреодолимыми обстоятельствами, но царское правительство России, начиная с первых дней ХХ века, кирпичик за кирпичиком строит именно то здание, которое описал в своем манифесте Маркс. Я перечислил все пункты. Добавлю, что, призывая “централизовать все орудия производства в руках государства”, основатели марксизма предупреждали: это может “произойти сначала лишь при помощи деспотического вмешательства в право собственности и в буржуазные производственные отношения”. Вот наш самодержавный тиран и централизует орудия производства в руках государства путем достаточно деспотического вмешательства. Все строго в соответствии с “Манифестом коммунистической партии”. И это, кстати, главная причина, по которой я принял предложение участвовать в работе комиссии графа Толстого и вообще остался в России, а не уехал в Польшу или в вашу вотчину - Финляндию.

-Революционный царь? Смешно!

- А что вас смущает? Если есть революционный капиталист Энгельс, революционный дворянин Ульянов и даже революционный князь Кропоткин, то почему не может быть революционным император? Тем более, что революция - это просто переход от менее эффективной модели отношений к более эффективной. Все хотят в светлое будущее, Владимир Ильич, никто не желает прозябать в темном прошлом, - резюмировал Дзержинский и, прислонив голову к мягкой обшивке, прикрыл глаза, явно не собираясь продолжать дискуссию.

- Вы хотите знать, что меня смущает? - Ленин вскочил и попытался ходить взад-вперед по купе, - меня смущает притягивание за уши случайных… да-да, я подчеркиваю, случайных результатов действий царской администрации к плану системных революционных преобразований, которые под силу только одному классу, ведомому партией, готовой взять на себя ответственность за самые радикальные изменения в жизни общества! А вы? А в буржуазной и тем более в клерикальной среде есть хоть кто-то, кто способен взять на себя такую ответственность?

-Феликс Эдмундович! - всплеснул руками Балакшин, - вы просто обязаны показать Владимиру Ильичу свой проект закона об ответственности политических партий и политиков!

- Какой проект? - живо сверкнул глазами Ленин.

- Закон, предусматривающий полную материальную ответственность и уголовное наказание за невыполнение предвыборных обещаний...Как там у вас было... “О запрете пустых политических лозунгов!” Феликс Эдмундович, просим!...

--------------------------

(*) “В начале ХХ века по всей России насчитывалось всего 570 передовых помещичьих хозяйств, имевших в распоряжении 6 млн десятин земли.” (Милов, Л.В. Великорусский пахарь и особенности российского исторического процесса)

***

- Эко Вы, батенька, фантазёр, - Ленин смотрел на Дзержинского со снисходительным удивлением, - Томмазо Кампанелла… И где же вы в нашей отсталой, дремучей России найдете столько желающих добровольно взойти на эшафот? Нет, и еще раз нет! На современном историческом этапе “наша задача - учиться государственному капитализму у немцев, всеми силами перенимать его, не жалеть диктаторских приемов для того, чтобы ускорить это перенимание западничества варварской Русью, не останавливаясь перед варварскими средствами борьбы против варварства.” (*)

- Может быть Россия не так обихожена и комфортна, как заграница, - покачал головой Балакшин в знак несогласия, - но по совестливости своей Западу не уступает. Крестьянство согласно с написанным в Евангелии от Луки - от всякого, кому дано много, много и потребуется; и кому много вверено, с того больше взыщут. Применительно к гласным, измерять результат их деятельности можно и нужно. Измерять и сравнивать с предвыборными обещаниями, из-за которых они и становятся избранными, что всегда есть ноша тяжкая, а не награда.

- Выборы - это свобода волеизъявления! - обычно бледное лицо Дзержинского порозовело, а в устало-блеклых глазах зажегся недобрый огонек. - Выбранный народом - самый свободный, потому что ему не нужно заглядывать в глаза начальству для получения поста. Его начальство - избиратели. Но свобода без ответственности не бывает. Тут всё должно быть четко, по-военному. Пообещал - сделай! Не сделал - мошенник. Могут быть, конечно, обстоятельства непреодолимой силы, не позволившие… Вот пусть суд и разбирается, насколько они весомые. Невыполнение депутатом предвыборных обещаний должно квалифицироваться точно также, как действия недобросовестного подрядчика, собравшего деньги с пайщиков на строительство и не выкопавшего даже котлован… Ты - депутат, тебе народ доверился. Обманул, злоупотребил доверием - значит жулик. Суд, Сибирь… Это единственное место, где оправдана презумпция виновности, и политик должен доказать, что он не виноват в невыполнении обещаний и сделал всё, от него зависящее... Доверие - это то, на чем зиждется государство. Не будет его - рухнет, рассыплется, как карточный домик, вся страна. Выборными представителями должны быть те, кто как оголённый нерв народа… А если не так, то лучше самодержавие, или по крайней мере, честнее... Партии? То же самое! За них даже голосовать можно списком! Но ответственность - такая же, только коллективная! Есть у партии предвыборная программа - вот пусть её партийцы всем гуртом выполняют. Не выполнили? Все вместе виноваты! Та же статья, только в группе лиц, отягчающая… И тогда всю эту партию, включая содержателей-жертвователей - строить дороги, можно даже всех в один острог, где они смогут до тонкостей отточить новую партийную программу к следующим выборам…

- Депутатов будет трясти, как осиновый лист от такой перспективы, - недоумевающе пожал плечами Ленин, перед которым зримо рисовались предстоящие выборы в Финляндском княжестве.

- А если не будет трясти депутатов, то трястись будет все Отечество. Нет, чем выше пост, тем больше должна быть ответственность. Там, где работягу можно только пожурить, начальника уже надо сечь батогами, а политиков и вовсе казнить на лобном месте. А пока ничего этого не происходит, государство будет наполняться жуликами, хоть назначенными, хоть выбранными, и авторитет власти, хоть самодержавной, хоть республиканской - без разницы, будет падать. И дойдёт до того, что возненавидят эту власть и те, кто её выбирал, и те, кого выбирали. Начнётся уничтожение с приставкой “само”. Гражданская война - это тоже разновидность уголовной ответственности. Высшая мера наказания, к которой приговаривается сразу весь народ, все подданные, независимо от сословной принадлежности и социального статуса… За лень и политическую близорукость.

Дверь купе нетерпеливо распахнулась и на пороге показался уже одетый Столыпин.

-Извините, господа теоретики. Быстро и организованно переселяемся...

----------------------------

(*) О продовольственном налоге (Значение новой политики и ее условия) В.И. Ленин (1921)