Послеродовая или весенняя?

Депрессия.

Дописал очередную книгу. Вычитал новые главы, поставил в очередь публикации на АТ.

И теперь... просто тупо смотрю в монитор. А ведь столько планов было! Дописать следующую. Переделать неважно написанную. Начать новую. Сажусь. Просматриваю начатое – и нет желания продолжать. Листаю заготовки для нового – вздыхаю и тихо закрываю. Переделать не получившуюся ЛитРПГ – вообще глаза в её сторону сейчас смотреть не хотят... Наверное, единственное, что я бы сейчас смог – заняться очередной вычиткой или подготовить шаблон для печатной версии. Но это – такое себе без сторонней вычитки... Мог бы, но почему-то тоже не берусь... Да кому оно надо...

И в душе только одна пустота. Всепоглощающая, бездонная. Нет желания, только тоска и печаль.

Ловлю себя на том, что подмывает орать, как мартовский кот. Протяжно, надсадно. Пока не охрипну. А затем свернуться калачиком и закрыть глаза.

– Лад, вставай! – трясёт меня за плечо мой сын Мак...

– Иди, выкинь мусор! – недовольно бурчит Тиана, жена.

«Зачем меня вернули в эту обыденность? Кого я должен спасти в этой реальности? Тараканов и крыс в мусоропроводе?»

Когда стихи не пишутся:

Не то, чтоб нет идей,

А просто, вот, не слышатся

Среди сгоревших дней.

И нет совсем желания

Задуматься... писать.

Расплывчато сознание

Покинуло кровать.

И жизнь течёт обыденно

Стремительной рекой,

Лишь редкие события

В тумане над водой.

Куда вы, волны, катитесь,

Несётесь торопясь?

Вы больше не воротитесь,

Назад уж не попасть!

И вот, – стихи не пишутся:

Лень по реке плывёт...

Лишь камыши колышутся...

А время все идёт...

«Ну вот, наконец все улеглись спать – самое время, чтобы творить самому!» Ан нет...

Моё сердце огрубело,

И стихи уже не те...

Раньше, в юность, то ли дело:

Я бывал на высоте!

Рифмы сами сочинялись,

Сами сыпались слова,

А теперь все разбежались,

Только неба синева.

Только ветер, только звезды

Обжигают мою грудь,

И, глядишь, уже привёз ты

Сам себя под неба ртуть.

И течёт, переливаясь,

Жидкий зарева металл,

В этой жизни, не прощаясь,

Я себя всего отдал.

Только землюшка сырая,

Да пожухлая трава,

И листва уж, покрывая,

Моё тело, как слова,

Станет крайним одеялом

В этой жизни для меня.