Последний "день кошек"

У бабки Степаниды жило семь кошек, все с человеческими именами -- в честь любимых подружек, да и относилась она к ним почти также, но немного добрее.

Гарем из семи кошек "строил" Василий -- огромный жирный котяра, названный в честь  мужа Степаниды, царство ему небесное! Василий, относился к кошкам почти также, как покойный к подружкам жены, но немного добрее, быть может поэтому, Степанида частенько обзывала кота "кобелиной".

Все кошачье племя в квартире "строила" морская свинка по кличке Портос. Точнее, морской свин, как любила говаривать Степанида.

Кошка-Наташка, любила спать на старом пузатом телевизоре, от которого не отрывалась ее тезсзка, когда приходила к бабке в гости.

Кошка-Оксанка, постоянно торчала на кухне, и всегда норовила стащить что-нибудь вкусненькое с обеденного стола, и единственное, чем она отличалась от соседки Степаниды по лестничной площадке, так это тем, что не умела открывать холодильник.

Рыжая лохматая бестия -- Аделаида Иосифовна, целыми днями гуляла по карнизу дома, была "своей" в доброй дюжине квартир, везде мяфкала, мол, бедная я несчастная, совсем отощала, уже лишь восемь кг. вешу, покормите, люди добрые! Аделаида Иосифовна, не умела выпускать когти, потому и летала частенько с пятого этажа...эээ..примерно столько же раз, сколько ее человеческий прообраз ломала себе что-нибудь, катаясь на горных лыжах.

Кошка-Степанида, постоянно шипела на сородичей, а то и отвешивала им полноценных люлей, не исключая и Василия, ну прямо как бабка в лучшие годы в своем кругу общения.

Остальные три кошки, были невзрачными статистками, ну, чтобы Василий издалека заразу в дом не приносил.

Каждое утро, когда кошаки мчались будить Степаниду с претензиями по поводу пустых мисок, на комоде начинала раскачиваться клетка. Это Портос неистовствовал в заключении, и его тоненький голосок звучал для обитетелей квартиры более угрожающе, нежели рык Хрущева на трибуне ООН. Степанида вскакивала с кровати, бежала открывать клетку, и лишь потом наполняла миски кошанам. Но, ни одна киска не смела рискнуть попробовать снедь прежде, чем это сделает Портос: морской свин, с важным видом обегал все пайки, пробовал каждый, и лишь когда завершал свой ежедневный обход владений, и самостоятельно возвращался в клетку, кошаны приступали к трапезе.

Так они и жили, и, надо заметить, вполне себе счастливо: Портос, раздувался от чувства собственного величия; кошаки, пухли от избытка еды и недостатка физических упражнений; Степанида, балдела от воссоздания почти точной модели золотых лет жизни, но немного добрее.

Идилия закончилась  первого марта, когда старший внук Степаниды принес ей подарок -- молоденького йоркширского терьера, по кличке Борька, внук назвал его в честь себя.

Бедный щенок, не знал куда приткнуться: все злачные места однушки, уже давно были заняты кошачьей ордой. Сунется собачатина к дивану, на него оттуда шипит Аделаида Иосифовна; полезет на кресло, получит удар наотмашь по морде от Василия; в коридоре, охраняет тапки "кошара с Чебоксаров"(Степанида не помнила имя подружки из вышеупомянутого города, потому и назвала кошака так, как всегда называла знакомую из Чебоксар, кстати, дальнюю родственницу), ну и так далее...

Все бы ничего, в конце-концов, есть же еще и крышка от унитаза, но, посидеть спокойно, Борьке не удавалось даже в "месте для размышлений" -- кошки, по очереди навещали щенка, и отвешивали ему неиллюзорных тумаков. Вот подойдет к примеру Оксанка, звизданет когтистой лапой терьерчику по уху, и тут же отвернется, будто не она это вовсе.

Не знаю, что творилось в этот день в несчастной собачьей голове, но на душе у Борьки уж точно "кошки скребли".

Все изменилось утром следующего дня: как всегда, кошаки подняли голодный бунт, тучным табуном ринувшись на кровать к Степаниде, дабы мяфкнуть в самое ухо старухе все, что они думают о зеркальном блеске на дне своих мисок; закачалась клетка на комоде, и бабушка, едва протерев спросони глаза, отправилась "выпускать изверга из заточения". Довольный Портос, спустился по лесенке из банок с кошачьим кормом на пол, и направился на кухню -- дигустировать одинаковую еду из всех мисок. Нам этот раз, тарелочек было на одну больше, что морского свина ничуть не смутило, но, на пути к последней "лоханочке", разъяренным цербером встал  малорослик-Борька, размером едва ли больше Портоса.

Свин, хотел было возмутится, как это он иногда делал -- рявкнуть-чихнуть-ещерявкнуть-пернуть-сновачихнуть...ну прям как бывший начальник жека -- Генадий Федорович, обожавший цитировать "Трех мушкетеров", но цербер-Борис, был уже не тот, что вчера, не кроткий щеночек...нееет...он возмужал-гавкнул-пискнул-сновагавкнул.................и перегрыз Портосу горло.

Воцарилось гробовое молчание: Аделаида Иосифовна, спешно ретировалась на "место для размышлений"; Василий, убежал "воспитывать" статисток, но по доброму; Степанида, взяла на руки Степаниду, и побежала в кассы ЖД вокзала, покупать билет до Чебоксар, дабы навестить родственнтцу, имя которой внезапно вспомнила; коронное место на диване опустело, и оно звало-влекло-манило нового хозяина квартиры, мол, приляжь милок, апосля трудов праведных, самоутвердился и довольно, поел, вытер кровищу с морды о подлокотник дивана, и баиньки...