Следственный эксперимент. Препубликация 30-й главы

К ночи неожиданно распогодилось. Ветер притих, мгла над рекой развеялась, и на небо, разрывая упругие войлочные тучи, выкатилась луна. Она светила так ярко, что делалось больно глазам.
Тени вытянулись и замерли, звуки померкли, – лишь только снег напоминал сейчас о течении времени, – он осыпался огромными хлопьями, то порывисто взмывая вверх, то надолго зависая в морозном воздухе.
«Как будто пепел…» – отчего-то подумалось Воронцову.
Застряв посреди моста, Глеб напрочь позабыл о том, что торопится.
Сколько простоял он вот так, над коченеющей водной гладью? Казалось, целую вечность.
Лунный свет успокаивал, манил к себе, даже согревал. Однако там, на другом берегу, Воронцова ждало нераскрытое убийство и странная вечеринка, которая во-вот должна начаться, – нужно было вернуться в дом Плевицкой, чтобы окончательно всё прояснить.
В окнах суетно мелькали расплывчатые силуэты, звучала музыка, слух улавливал взволнованные голоса, – гости уже веселились. Не мудрено, что отворили не сразу, но замок наконец щёлкнул, и в проёме дверей возникла грузная фигура полковника Сухотина. Он был весел, радушен и слегка пьян.
- Проходите, барон. Вы как раз вовремя.
- Михал Евгеньевич, – Глеб удивлённо поднял брови, – с каких это пор я бароном стал?
Похоже, с пьяных глаз, полковник принял Воронцова за кого-то другого. Он и теперь не очень-то понимал о чём ему толкуют, – стоял, неловко улыбаясь, как будто чужой неудачной шутке. Дабы загладить конфуз, Глеб ляпнул первое, что пришло в голову.
- Михал Евгеньевич, а вы… Вы не напомните, как зовут дочь Антонины Петровны?
- Лизавета Гавриловна, – Сухотин с облегчением выдохнул, – Да проходите же! Не стойте на морозе!
В гостиной царил полумрак, её освещало лишь дрожащее пламя камина да пара свечей на столе. Тихонько музицировала Плевицкая. С отрешенной улыбкой она сидела за роялем, но слишком уж старательными казались все её жесты.
«Взволнована чем-то, – отметил Глеб, – но виду не подаёт…»
Чуть поодаль расположилась Антонина Петровна. Видимо, это её проникновенная проповедь была слышна ещё на улице.
- Уразумей же ты наконец, горе луковое! – поучала она дочь, – Всякая власть от Господа! Те, кто выступают против КГБ, посягают на самого Бога!
Лиза первой заметила появление Воронцова, – заметила, смущённо улыбнулась, и больше не сводила с него глаз.
- Лизавета! – взвизгнула Антонина Петровна, – Не смей отвлекаться, когда с тобой разговаривают!
Губы дрожат, глаза полыхают страстью, – барышня уже не слушала мать, все, кроме Глеба, перестали для неё существовать.
- Вы только посмотрите на неё, господин барон! – графиня обращалась к Воронцову, – Вырастили на свою голову!
«Снова барон! – недоумевал Глеб, – Сговорились они, что ли?!»
Когда появилась Инга, все разговоры немедленно прекратились. Шурша изумрудным платьем, она молча прошла через всю гостиную и села во главе стола. С театральной торжественностью она возложила руки на специальную дощечку, давая понять, что пора занять свои места.
Ингой хотелось любоваться целую вечность. Ещё сутки назад они не были знакомы, а сейчас Глеб даже представить не мог, как умудрялся обходиться без неё, – вся прежняя жизнь казалось пустой и бесцветной.
Инга тоже смотрела на него, – с волнением, чуть растерянно. Словно в людском потоке она обернулась на чей-то оклик, и в лицах случайных прохожих мучительно пытается распознать знакомые черты. На какой-то миг Глебу показалось, что в её усталых глазах мелькнул испуг. Но почти сразу же она улыбнулась, – как-то слишком холодно, слишком безучастно, и наваждение схлынуло.
- Рада знакомству с вами, господин Крюденер. Проходите за стол, не стесняйтесь.

Формулы Распутина