Знакомимся заново или Полёт первой кассой.

С вашего позволения, я представлюсь. Меня зовут Олег. Мои произведения будут выкладываться под именем Олег Соловейский. Выгляжу я вот так:

До этого я выкладывал произведения под другим именем, которое перестало меня устраивать. Не будем об этом, а просто познакомимся ещё раз. Здесь тоже я, принимаю важный телефонный звонок:

Сейчас я плотно занимаюсь книгой, посвященной именно тем женщинам, с которыми я был физически (но не обязательно только физически) близок. Вспоминать буду как долгие отношения, так и часовые знакомства. Впрочем, что значит "вспоминать"? Писателю свойственно жить в каждом моменте своей жизни одновременно, прошлое так же живо, как и настоящее. Книгу эту я пишу в первую очередь для себя, чтобы переосмыслить опыт, во многом сделавший меня тем, кто я есть. 

Подпишитесь, чтобы прочитать с пылу с жару. Всех добавляю в друзья, потому что, если ты не известный именитый автор, то добавляются к тебе скорее из личной симпатии, а таких людей оставлять в подписчиках некрасиво. Так что, спешите, есть возможность! (Update 30.05.2021 В друзья теперь добавляю не всех, вместо книги про женщин написал совсем другую – про княжича Мартынова, стюарда в Парящем дворце Его Величества)

Ну, а пока что, выложу здесь рассказ о моей тайной страсти, девушках, с которыми я не был близок никогда – о девушках в форме кассира. Рассказ маленький, поэтому решил выложить в блог. Рассказ, в то же время, очень честный и личный, поэтому выкладываю в "Личное". Итак:

ПОЛЁТ ПЕРВОЙ КАССОЙ

Кассирша пробивала нам алкоголь, но нечаянно пробила моё сердце. Тем вечером оно было по акции.

Это было ранней весной, в апреле одиннадцатого года, воздух уже был пьянящ и свеж, а под ногами вместо дороги ещё были моря, наполовину состоящие из айсбергов.

В двадцать лет человек становится тем, кем будет всю оставшуюся жизнь. Дальнейшие опыт и потрясения могут перевернуть ваши взгляды на сто восемьдесят градусов, но личность, с которой будут происходить эти изменения, останется прежней. 

Мне только исполнилось двадцать, когда я перестал видеть в кассире автомат по принятию оплаты. Они также способны на нежность, на грубость, на честность и на ложь, как и ваши одноклассницы, однокурсницы, коллеги, сёстры. 

Мне только исполнилось двадцать, когда вместо автомата, принимающего оплату, я увидел юное, не знающее жизни создание, вынужденное работать на этой тяжёлой, скучной, нервной работе по восемь-двенадцать часов на ногах без возможности присесть. Кто-то не увидит этого никогда.

В её взгляде читались любопытство и интерес. Едва ли ей было больше восемнадцати. Я отошёл в сторону и прошептал товарищу, что-то вроде «смотри какая». Он ответил какой-то пошлостью, содержащей оценку её груди, где фигурировали слова «наливные яблочки».

Можно долго говорить о том, как молодые люди обоих полов из-за недостатка опыта или просто глупости, позволяют себе пренебрежительное поведение по отношению к понравившейся девушке или парню. Сколько глупых подколок я слышал от девушек, которые позже становились моими спутницами. Откуда это желание оскорбить того, кто тебе приятен? Только с годами, встречая равнодушие или отторжение большинства окружающих, мы учимся ценить тех редких людей, кто проявляет к нам симпатию.

Его ответ мне не понравился. В целом он был добрым и может быть даже неглупым парнем, писал электромузыку, иногда выступал в роли диджея на каких-то летниках, но алкоголь и дурная кампания сделали своё дело. Я видел его несколько раз за последние несколько лет, заросшего, хромого, похожего на бомжа. Надеюсь, когда-нибудь его дела пойдут на лад.

С этой милой кассиршей я не познакомился, подумав, что она вряд ли поймёт, почему я вместо того, чтобы работать сварщиком и катать её на старых жигулях, читаю «Дао дэ Цзин» и размышляю над эклектизмом Льва Толстова, соединявшим даосизм и православие.

Она могла оказаться доброй и открытой девушкой, которой было бы со мной искренне интересно, и, встреча с которой, возможно, изменила бы жизни нас обоих в лучшую сторону. Однако моё высокомерное разочарование в окружающих вообще и в жителях данной глухой провинции в частности помешало нам проверить так ли это.

Так или иначе, она стала первой из кассирш, о которых пойдёт речь в этом рассказе.

Пять месяцев спустя, в другом городе, в августе, ранним утром я возвращался с пробежки. Не нужно думать, что бегал я ранним утром, потому что впереди у меня был долгий продуктивный день. Бегал я ранним утром, чтобы не встречаться на стадионе с людьми. Это была не легкая пробежка, чтобы взбодриться, но изматывающий часовой забег на одиннадцать километров.

Возвращаясь домой, я с книжкой заваливался на пару часов в ванну, закурив сигарету. Будучи прекрасно осведомлённым о вреде курения после физической нагрузки, курил после пробежки я только потому, что не получал достаточно эндорфина от бега. 

Перед тем, как вернуться домой, я зашёл в магазин, где на кассе сидела моя вторая кассирша. Я не помню её лица, но помню, что отказался от знакомства с ней ровно по той же причине, по которой не познакомился с первой. Странно, но в этом случае у меня нет сожалений. Чутьё, вероятно. Этот случай стоит упоминания лишь для того, чтобы отметить тенденцию.

Думая о ней, я вернулся домой, чтобы, приняв ванну, проспать весь день, а затем провести ночь, читая комикс «Preacher».

Следующая кассирша появилась в моей жизни больше года спустя. В отличие от первых двух, эту я видел регулярно на протяжении пары месяцев. Жил я уже в другом районе и в магазин приходил по ночам. Для тех, кто редко заходит в пять утра в круглосуточные супермаркеты, я объясню, что время это особое, интимное, когда персонала в магазинах минимум, а покупателей, можно сказать, и вовсе нет.

В то время я просыпался около семи вечера, читал, сидел в интернете и смотрел фильмы и сериалы до четырёх утра, затем шёл на прогулку. Не всякий человек пойдёт на часовую прогулку глубокой ночью в минус тридцать, но так получилось, что я как раз таков.

Эту девушку я помню так, как будто последний раз видел её вчера. Помню, как звук колокольчика у входной двери отрывал её от раскладки товара, как, разгибаясь, она вскидывала голову и встречалась со мной глазами. Помню, как она, к моей радости, снова нагибалась и помню, как туго её полосатые брюки обтягивали крепкие икры. Кажется, её звали Мариной. Тогда мне казалось, что она старше меня года на четыре.

Заходя в магазин с мороза, я снимал капюшон моей короткой, не подходящей климату, куртки и видел иней на моих длинных волосах. Набрав свои скромные покупки, я направлялся на кассу, где около минуты ждал, пока подойдёт моя кассирша. «Здравствуйте», «пакет нужен», «всего хорошего». 

Девушки, женщины в моей жизни, которые были до, после или во время моих влюблённостей в кассирш, чаще всего считали себя девушками с культурными запросами. Им нравились мои мысли, моя речь, моё умное лицо. Что в мужчинах нужно кассиршам – для меня загадка и по сей день.

Двадцатого марта две тысячи тринадцатого года я, долго её не встречая, спросил у кого-то из работников в магазине, работает ли ещё Марина. Мне ответили, что нет. Но на следующий же день я увидел её на кассе. С тем же цветом волос, с каким увидел её впервые, за полгода до этого.

– А мне сказали, что вы тут больше не работаете, – приподняв в улыбке верхнюю губу с аккуратными усами (похожие были у Кларка Гейбла), сказал я.

– Да? – Она слегка улыбнулась.

– Ага. 

Она выпрямила спину, глаза её слегка загорелись, моё внимание было ей приятно. В этот момент какие-то старики затеяли между собой свару в магазине, чей-то ребёнок задел стеллаж с алкоголем, в общем, началась суета, и я, никогда суеты не любивший, покинул место действия.

Несколько месяцев спустя, выходя из другого магазина в другом месте, на крыльце я увидел похожую на неё девушку. «Не вы ли работали кассиршей в магазине таком-то?» – Полюбопытствовал я. «Нет, не я.» – Было мне ответом.

Где ты теперь, Марина?

Следующую кассиршу звали Аня. Это я помню наверняка. Она работала в том же магазине, где и прошлая. Может быть, она буквально пришла ей на смену, когда та уволилась или перевелась.

С Аней мы также много переглядывались, пока однажды она не нарушила режим радиомолчания.

– Ну как, сдал на права? – Спросила она меня осенним днём, пробивая мои покупки.

Этого я никак не ожидал. Газировку и лапшу, которую она мне пробивала в этот самый момент, я покупал на последние деньги, поэтому обучение в автошколе, и, тем более, машина, были мне даже близко не по карману.

Я улыбнулся и ответил, что нет, не сдал, и не собирался. Аня со смешком сказала, что, вероятно, что-то перепутала. Это удивило меня ещё сильнее. У меня довольно запоминающаяся внешность и мимика и перепутать с кем-то меня сложно. К тому же, в тот момент у меня были обесцвеченные волосы и кепка в стиле тридцатых годов двадцатого века, что только повышало мой индекс узнаваемости.

На этом наш разговор закончился. Магазин находится в центре города и днём там не протолкнуться. В течение следующих нескольких месяцев я периодически видел её там, но был слишком погружён в свой внутренний мир, чтобы без необходимости взаимодействовать с незнакомыми людьми.

Примерно в начале мая, в то время, когда люди ещё ходят в куртках, но уже без шапок (климат, где я жил тогда, холоден и суров), я зашёл в магазин той же сети, который открылся поближе к моему дому. Аня к этому времени уже работала там.

Расплачиваясь, я назвал ей своё имя и предложил обменяться номерами. Аня быстро сказала, чтобы я подождал на улице. Через пару минут она выскочила и отвела меня за угол, доставая сигареты. 

Мы поболтали, я посмотрел тату на её шее, сзади, сразу под нежными несерьёзными волосками, которые ничуть не мешали видеть узор, но которые я мягко сдвинул пальцем только для того, чтобы она почувствовала моё прикосновение.

В разговоре выяснилось, что ей двадцать четыре, она из какой-то окрестной деревни, иногда с подругами ходит в клубы, замужем, и что у неё маленький ребёнок. В моём представлении о семейной жизни замужество и маленький ребёнок сочетаются с клубами крайне плохо, но её, похоже, всё устраивало.

Я взял её номер и попрощался. Мы с ней немного попереписывались, сойдясь на том, что она мне напишет, когда у неё будет свободный вечер и когда она будет уверена, что муж точно не узнает. Судя по тому, что она мне не написала, бедняжка так и не смогла улучить момент. Видел я её после этого может быть раза два, потом она куда-то пропала. 

Затем, наступил перерыв в года полтора-два. По крайней мере, ни одна кассирша мне не вспоминается. 

Потом была Алина. Алина – очень яркая кудрявая брюнетка. Вероятно, среди её ближайших предков есть кто-то из Средней Азии, но она хочет быть похожей на латиноамериканку или мулатку. В её соцсетях куча фото, с акцентом на макияже или ягодицах, где она подражает образам Карди Би, Бейонсе или кому-то из более молодых представителей женского рэпа, вроде Дани Ли. На её странице много песен, в текстах которых о девушках, таких как она в том числе, отзываются очень грубо. Однажды я увидел её не в форме кассирши, а в её обычной одежде. Резкий парфюм, куча бижутерии, цветастая одежда, чёрные, как смоль, волосы. Она стояла передо мной в очереди на кассу в магазине, в котором сама же и работала.

На ней были очень тонкие лосины, которые обтягивали не только её манящие бёдра, но и целлюлит на них. В какой-то степени он есть у большинства женщин, и в этом нет ничего страшного. Но, думаю, если бы Алина об этом знала, наверное, она бы эти лосины не надела. Был ей тогда двадцать один год.

Я знаю это, потому что однажды, возвращаясь домой после сессии на студии звукозаписи, наслаждаясь поздней осенью, видом мягкого пушистого снега (климат, я напомню, холодный) и радостью от проделанной творческой работы, я увидел Алину, курящей на том самом месте, где более чем двумя годами ранее я рассматривал тату Ани.

До этого, у нас была общая история: она помогала мне разобраться с новой кофемашиной, которую поставили в магазине, откладывала для меня покупки, когда я забывал деньги, ещё какие-то мелкие взаимодействия.

Я подошёл к ней и спросил сигарету. Она молча протянула мне пачку. Я спросил, часто ли она здесь бывает. Это была шутка. Она меня узнала и понимала, что я постоянно вижу её на работе.

Она рассказала, где учится и почему работает (чтобы позволить себе увлечение сноубордом), сказала, что недавно на работе сломала зуб о сухарики, которые были по акции. Мы обменялись номерами. Напоследок она сказала мне странную фразу: «Хороший парень».

Фраза эта не имела отношения ни к чему, сказанному ранее. Тем более, я не спрашивал её мнения о себе. Может быть, она говорила о ком-то другом? Но почему именно мне и именно сейчас?

В условленный день я ей позвонил. В тот день у меня была договорённость ещё с двумя девушками, но, во-первых, по какой-то причине Господу было угодно всю жизнь окружать меня людьми самыми непунктуальными, то есть, я знал, что у двух девушек из трёх планы могут измениться, а во-вторых, они были совсем не кассиршами, а очень даже врачом и провизором, представительницами братства белых халатов, так что речь сейчас не о них. 

Алина долго не брала трубку. Ответив, наконец, уже вечером, она сообщила, что спала после ночной смены, что ей надо к зубному, и что сегодня встретиться не получится. С тех пор мы не разговаривали. Через несколько дней я увидел её идущей с каким-то парнем из магазина, где она работала, как всегда расфуфыренную, в шубе. Видимо, знакомство со мной было для неё моментом слабости. Несколько раз в течение следующих полутора лет я видел её на кассе, мы здоровались, но к этой теме не возвращались.

Последнюю, шестую, кассиршу я видел только один раз. Жарким августом я приехал в гости к другу в неадекватно удалённый район небольшого городка. Я не был там несколько лет и изначально приехал на похороны дальнего родственника. 

Сразу после окончания похорон пасмурным, но душным днём, я решил встретиться с этим другом. Проходя мимо торгового центра, я увидел девушку лет четырнадцати, копию Алины, но одетую гораздо скромнее. Бросив взгляд ей вслед, я увидел, что она обернулась и смотрит на меня. Я улыбнулся ей и, посмотрев на её удивлённо поднявшиеся брови, продолжил свой путь. Удивительно переплетены в нашей жизни, казалось бы, случайные вещи, не правда ли?

С другом мы отправились на реку, холодную, разлившуюся от долгих дождей, которую мы перешли вброд, чтобы добраться до острова.

Я шёл вперёд, разведывая путь, сзади шёл мой друг, держа наши вещи над головой. Мы одного роста, но, пройдя на цыпочках самое глубокое место и уже выходя на берег, я услышал последние булькающие звуки тонущего человека.

Тонул не только мой друг: тонул рюкзак с нашей одеждой и телефонами. Я снова бросился в воду. Вытащив свой абсолютно мокрый телефон, я сразу включил (да, он включился) запись видео, и мой друг стал снимать, как я прыгаю в воду с бревна.

Потом мы жгли костёр, пока не пошёл ливень, ещё раз полностью намочивший наши телефоны. Тем не менее, они оба  устройства прослужили ещё два-три года.

Вот к этому другу я и приехал в гости в тот день, когда увидел последнюю из моих кассирш. Я зашёл купить газировки. Она прошла мимо меня по торговому залу. Высокая молодая брюнетка в лосинах, подчёркивающих то, что лосины и должны подчёркивать, и подчёркивающих именно так, как мне это нравится.

Посмотрев ей в след, я удовлетворился видом и направился на кассу. 

Она молча пробивала покупку, когда я сказал ей:

– Я думал, что ты спросишь: «Что-нибудь ещё?» и я отвечу: «Да, твой номер».

Она рассмеялась, но ничего не сказала.

–  Ну так как? – Спросил я.

– Всё, иди уже! – Смеясь, махнула она рукой.

Я запомнил её имя и фамилию, написанные на бейдже, и нашёл её в социальной сети. Оказалось, что она ждёт из армии своего парня. Что ж, надеюсь, это ожидание стоило того для них обоих. 

Несомненно, свои лосины, так плотно прилегающие к её телу, она носила не для привлечения мужского внимания, а исключительно потому, что это самая удобная одежда для подобной работы.

С тех пор прошло более трёх лет, и друг, живущий в этом районе, один или два раза доносил неясные сведения о том, что якобы видел её на кассе, но я думаю, что мозг бедолаги слишком долго пробыл под водой, без кислорода, тогда, во время нашего перехода через реку.

На этом кончается история о моих кассиршах.

Интересно? Понравилось? Добавляйтесь в друзья :)