Рецензия на фильм "Ганнибал" 2001

И еще одна «странная рецензия» на этот раз на фильм «Ганнибал», написанная тогда же – в 2003 году.

Вкусное покаяние за грехи.

Действующие лица: Красавица, Чудовище, грешники, расплата, Ганнибал, свиньи, Иуда, Данте.

Есть фильмы, которые нравятся, есть такие, которые вызывают отвращение, а есть и такие, которые вызывают отвращение, даже несмотря на то, что «нравятся». Продолжение довольно скучного, скорее рассчитанного на подростков, нежели на образованных людей ужастика «Молчание ягнят», новый фильм «Ганнибал» превзошел предыдущий по степени насилия над культурой и нравственностью, точнее побил своеобразный рекорд. 

В первом фильме мораль отсутствовала напрочь, а сюжет реализовывал банальную и скучнейшую мелодраматическую сказку про «красавицу и чудовище», сказку нудную и глупую, потому что, опять-таки лишенную морали.Можно, правда осторожно подвести к той сказке мораль о «том, что любовь побеждает зло, побеждает любое отвращение», однако как бы это не вылилось в иное и гораздо более тривиальное: «любовь зла - полюбишь и козла». Короче в первом варианте «ягнятной» темы сюжета как такового на мой взгляд и не было, зато во втором сюжет нахерачили со смыслом! Смысл: маньяк не просто кушал, а кушал только плохих, причем четко по плану, т. е. в порядке очереди!

Все маньяки по природе своей осквернители красоты, насильники над прекрасным, очернители и поглотители чистого и никакой маньяк никогда не действует по плану. Все его действия идут из подсознания и являются абсолютно немотивированными и бесплановыми. Иной подход в толковании действий психопата, тот самый, который демонстрирует голивудское кино, принципе антинаучен и являет собой механизм создания вульгарного мифа и псевдоморали. 

В этом смысле, фильм «Ганнибал» мог бы стать шедевром голивудской графомании.

Но увы режиссер немножечко отвлекся от штампов и в результате получилось нечто среднее между «полным» дерьмом и  «вероятно» дерьмом. 

Впринципе можно так сказать, что сюжет второй части полностью дезавуирует содержание первой (что только усиливает абсурдность самой ситуации).

Ну что ж, начнем:

1. Красавица и чудовище.

Вы знаете, как красавица не способна полюбить чудовище, так и чудовище не способно унизиться перед красавицей, потому что: красавица существо приземленное, а чудовище – уникальное. Весь анекдотизм высосанного из пальца мифа упирается в то, что истинное чудовище никогда не сможет унизиться ни перед кем, потому что оно осознает свою исключительность, свою особенность, относительно всех остальных, и наслаждается этим. Сознание ему говорит, что оно выброшено из круга людей, оно ненавистно людям, и отвергнуто ими, а вот более сильное подсознание, всегда скажет, что он (чудовище) потому отвергнут «другими», потому что он лучше «других», потому что он уникальней и значимей, потому что его ведет гнев к этим самым «другим», т. е. самым обыкновенным. А как следствие… истинное чудовище всегда гордится тем, что оно чудовище, а все комплексы, только усиливают его самоощущение своей избранности и исключительности, относительно остальных. 

В данном сюжете присутствуют сразу два чудовища и оба до ужаса сентиментальны:

Первое чудовище самое обыкновенное, созданное не матерью природой, а другим чудовищем, наложившим на него свою печать, точнее руку. Второе – видимо его духовный наставник, папа-мама в одном лице. Вот так и возникает союз двух чудовищ, которые любят друг друга и которые в новой ситуации играют в охоту друг на друга. Казалось бы, изуродованный Лектором человек мечтает найти Лектора и уничтожить его, но подсознательно этот человек любит Лектора и совокупляется с ним в своем уже извращенном воображении. Это проявляется и в накоплении вещей Лектора, и в изучении буквально каждого момента жизни Лектора, и в самом поиске Лектора, и желании наказать Лектора в… стиле Лектора. 

Красавица в данном случае не интересует чудовище. Она не интересует обоих чудовищ. Красавица самая обыкновенная, трепетно ценящая жизнь, продолжение жизни, рода людского, как биологического вида, с нормальным материнским инстинктом, показанным в первой же сцене фильма и нормальной пустой головой не обремененной никакой философией. И как красавица неспособна полюбить чудовище, так и чудовище не способна растрогать красавица. Это материи из разных плоскостей - это материи «нормального» и «избранного». 

1. Грешники и расплата.

Вот за что больше всего ненавижу голливудские фильмы, так это за непрерывные попытки гнусаво истолковать Ветхий и Новый завет! Нет более примитивного толкования греха, нежели то, что дает Голливуд. У них всегда грешники либо просто выбранные из толпы смерды, либо самая настоящая массовка, которая по любому сценарию должна дохнуть и дохнуть также массово. У них нет прорисовки образа грешника, образа человека совершившего преступление. А мораль, которую подводят под всю эту хренотень – наказание и избиение толпы сиих грешников, скорее напоминающее избиение вифлиемских младенцев, чем действительно врагов общества, точнее зрителя, который смотрит на экран. Под сие суется как правило пара выдернутых цитат, насчет семи грехов и т. д… Или скажем отрывок из Данте. Суть не меняется – макулатура все равно остается макулатурой, даже если в ней появиться строка «Я помню чудное мгновение» (отдаю дань В. Высоцкому, описавшему сей процесс в одной из своих песен).

К счастью, в данном случае все грешники немного напоминают «настоящих» поскольку уже грешат чисто по ходу сюжета. Причем грешат вынужденно, т. е. мотивированно, как и полагается настоящим грешникам. Расплата, здесь из разряда банальной, т. е. когда человек карается за самый главный и не прописанный в Библии грех, точнее за глупость. Сделал глупость – поплатился, т. е. все как в жизни. И не кого винить, кроме самого себя. Окончательно дибиллизирует сюжет в данном случае это, упоминание того, что Лектор якобы отбирал свои жертвы из числа подонков (ну об этом уже сказано выше). 

Ни один настоящий маньяк никогда не будет убивать подонков! 

Он чудовище, он находится в пространстве своей избранности, а стало быть, он будет всегда выбирать своих жертв из числа хороших, т. е. нормальных людей. И чем человек лучше, красивей и чище, тем больше у него шансов оказаться в лапах насильника и зверя. Вот почему жертвами маньяков как правило становятся красивые женщины, дети и подростки. Поглощение красоты, уничтожение красоты. Таким образом, жертвами настоящих чудовищ всегда будут именно красавицы, точнее та публика, на которую рефлексирует маньяк. Попытка же подогнать под это «наказание за грехи» сама по себе просто чудовищно аморальна!

3.  Ганнибал и свиньи. 

Свинья грязное животное, маньяк еще более грязное. Все это только в представлении людей. Режиссер совместил два этих образа – жму ему руку! Действительно хорошая находка!

1. Иуда и Данте.

Чудовищный штамп – это совмещение культуры, красоты и Ренессанса с мерзостью и отвращением! Посуществу сие насилие над эстетикой. И зритель потребляет это насилие. Почему? 

Вопрос без ответа…

Однако поверить в образ Иуды в форме впринципе можно. К этому подталкивает зрителя коллективный инстинкт неприятия человека в форме, хоть и никаким «Иудой» комендаторе Паце конечно не был. Его грех только в том, что он не обратился в полицию, а решил действовать самостоятельно. Не думаю, что его влекла страсть к наживе, скорее страх за свою жену, свой мир, в котором он жил. По сюжету, этот человек уже общался с маньяками и знал их природу. Попытка обосновать его поведение через алчность является ошибкой режиссера и не убеждает зрителя. 

А насчет Данте: см. выше.

Удивительно как долго еще будет работать штамп «ренессанс-ужас»?

Прием апробированный, избитый, но все еще срабатывающий. 

Странно…

1. Плотоядность.

Ух какой финал! Поедание мозгов живого человека. Честно скажу, я когда в первый раз смотрел, то захотел не вина как «бедняжка» Клариса, а нормальной русской водки! Ну все подохли «как всегда», а самый главный по сюжету мудак (не Лектор конечно, а продажный коп), умер просто отвратительно! 

Ошибка: маньяк не будет себе рубить руку НИКОГДА! 

Ничего его душу не растрогает. 

Сделали бы как на самом деле – «их нашли на кухне: у нее была отрублена столовым тесаком рука, а волосы зажаты дверцей холодильника, а у него была вскрыта черепная коробка, часть содержимого которой отсутствовала. Оба они выглядели как пища людоеда».

Все понятно, вот это был бы финал!

А так…

Полная порнография (не говоря уже о том, что человек с отрубленной рукой не смог бы и 10 метров убежать от дома, не то что сбежать от толпы копов).

Аморальная философия, примитивный сюжет и абсолютно неправдоподобный финал! Все высосано из пальца, все абсолютно полная чушь и дребедень!

Так чем притягивает этот фильм?

1. Сила притяжения.

А притягивает этот фильм цепью симпатичных образов (вроде «комендаторе Паце» или недоеденного до конца «Мейсена») и больше лично меня ни чем. Отход от штампа в виде появления второго чудовища и «свинская» аллегория… А так еще Флоренция - эстетика и красота.

Остальное – полный навоз!

Вывод: 

В фильме  есть попытка навязать зрителю штампы, но в тоже время и уход от штампов. Иногда избитость повторения идей вызывает самое настоящее отвращение, еще более сильное, нежели чем те «ужасы», что показываются на экране. Но как ни странно изнанка фильма дает некоторый уход от штампов и создает даже некоторую иллюзию трагедийности сюжета. Никакой трагедии события на экране фильма в действительности не представляют, все и вся высосано из пальца. 

Очень много псевдоэстетики в виде брутальных образов и естественных мотиваций. Это создает определенную «вкусность». 

Ни одной убедительной сцены, ничего такого, чтобы могло вселить реальный ужас.

Можно определить данный фильм как «вкусное покаяние за грехи», которые Голливуд совершил в прошлой серии, т. е. эстетическая и художественная самопародия. 

Вот ради некоторой эстетичности, иногда даже правдивости в изображении некоторых образов и их мотивации, а также ради нескольких фраз, произнесенных персонажами и фрагмента из Данте (обожаю Данте!) фильм и можно посмотреть. 

Спасибо за внимание!