Интересный такой фрагмент...

Пытался в одной хорошей книге найти вдруг понадобившуюся информацию. Но нашёл вот такой интересный момент:

- Для начала я хочу поблагодарить тебя, а потом ты поблагодаришь меня.

- За что же? - спрашиваю я, идя за ним следом.

- За то, что я взял основную идею твоей книги о Рае и вёл её в свой следующий роман. Кстати, интригу из"Крыс" я целиком использовал, когда писал "Моё счастье".

- Как, для "Моего счастья" вы украли сюжет "Крыс"?

- Ну, можно сказать и так. Я заменил крыс людьми. У тебя уже даже название никуда не годится: слово "крысы" всех отталкивает, а у меня - "счастье". Обложка тоже плохая, но это, правда, вина издателя. Переходи к моему. Он тебя будет лучше продавать.

- И вы без зазрения совести признаётесь в том, что воруете мои идеи?

- Воруете, воруете... я их беру и придаю им стиль. У тебя слишком насыщенный текст. Слишком много мыслей, читатель за тобой не успевает.

 Я протестую:

- Я стараюсь писать как можно более просто и прямо.

 Мериньяк дружески мне улыбается:

- Нынешние литературные тенденции не этого требуют. Я всего-навсего должным образом оформляю твои несвоевременные книги. Ты должен расценивать мои заимствования не как кражу, а как оказанную тебе честь...

- Я... я...

 Обожаемый девушками молодой человек смотрит на меня с состраданием.

- Ничего, что я на "ты"? - спрашивает он с некоторым запозданием. - Не воображай, что я обязан тебе славой. Ты не имеешь успеха, потому что ты не создан для успеха. Даже если бы ты переписал "Моё счастье" слово в слово, то всё равно не стал бы знаменитым. Ты - это ты, я - это я. - Он берёт меня за локоть. - Понимаешь, уже даже та скромная известность, который ты добился, всех раздражает. Ты бесишь учёных, потому что пишешь о науке, не будучи специалистом. Ты бесишь верующих, потому что пишешь о религии, не объявив, к какой церкви принадлежишь сам. Наконец, ты бесишь литераторов, потому что они не знают, к какой категории тебя отнести. Такое не прощают. - Мериньяк останавливается, чтобы посмотреть мне в лицо. - Теперь, увидев тебя собственными глазами, я уверен, что ты всегда раздражал всех. Школьных учителей, товарищей, даже членов семьи. А знаешь почему? Потому что все чувствуют, что ты хочешь изменить существующий порядок вещей.

 Я хочу что-то сказать, как-то защититься, но молчу. Слова застревают у меня в горле. Как этот человек, которого я всегда считал недалёким, сумел так верно понять меня?

- Жак, у тебя очень интересные идеи. Позволь же тому, кто в состоянии это сделать, взять их и донести до широкой публики.

 Я задыхаюсь.

- Вы считаете, что я никогда не достигну успеха?

 Он качает головой:

- Всё не так однозначно. Ты можешь прославиться, но посмертно. Через сто, через двести лет, и скорей всего, так и произойдёт, какой-нибудь журналист, желающий прослыть оригиналом, случайно наткнётся на твою книгу и подумает: "Чёрт, а почему бы не пустить моду на Жака Немрода, писателя, непризнанного при жизни?" - Мериньяк негромко, добродушно смеётся, словно он действительно переживает за меня. Потом он добавляет: - На самом деле, я должен завидовать тебе. Меня-то забудут. Теперь ты не находишь, что все мои откровения всё-таки стоят твоего тихого "спасибо"?

Бернар Вербер "Империя Ангелов"

Фуф, переписал почти тютелька-в-тютельку, с разницей только в том, что вместо "е" ставил "ё" и вместо тире - дефис.

Тема заезжена и на АТ и везде, но я посчитал нужным поделиться с вами ею.

Не правда ли чудесно?