Проповедь ксендза Крысика о ненависти к большевикам и москалям экипажу бронепоезда "Генерал Довбор"

Несмотря ни на что, пан Станислав запивал жесткую конину «Перно» и не унывал. Более того, в один из дней этого безалаберного метания, наполненного нервным ожиданием встречи с противником у скучавшего командира бронепоезда возникла блестящая мысль. Мыслью этой он поделился поначалу с желчным Дюбреном, а потом с отцом Крысиком. Решение, пришедшее в его голову, казалось гениальным. Они долго беседовали за вонючей загородкой личных апартаментов ротмистра, пока в одно утро в кубрике у ожидавших раздачи пищи жолнежей не появился пан Бенедикт с постным выражением лица.

- Дети мои! – с чувством произнес святой отец, как ангел, принесший благую весть. - Дети мои! С сегодняшнего утра и каждый день, мы будем говорить о Боге.

Кто-то из кутавшихся в тряпье дрожавших детей его издевательски кукарекнул. Пан Крысик был готов поклястся, что это был новенький - лупоглазый пулеметчик из Города.

- Бог, дети мои, все видит. И эти лишения, все эти лишения и муки, ниспосланы нам во искупление.

В задних рядах бесстыдно курили. За неимением закончившегося табака, курили надерганную в товарном вагоне, прицепленном сразу за локомотивом, солому. Чад от нее наполнял кубрик крутясь у приоткрытых бронезаслонок.

- Что такое искупление, дети мои? - неосторожно спросил отец Бенедикт.

- Когда кормить будут, пан ксендз? – вежливо спросили из первых рядов. И отец Крысик почувствовал, что пулеметчики его уважают мало. Он подобрался, словно готовился прыгнуть в холодную воду и продолжил проповедь.

- Искупление, это муки, принимаемые воином Христовым, за все Отечество. Ибо как сказано его преосвященством кардиналом Каковским: любая война ведущаяся за свое Отечество суть священна. Воин должен смиренно терпеть лишения. Потому как сказано: вечером водворяется плач, а на утро радость. И мы с вами смиренно принимаем эти муки, потому что мы воины.

Экипажные страстотерпцы, до которых дошло, что вместо завтрака сегодня будет проповедь, зароптали.

- Кормить, когда будут, святой отец?

В ответ отец Бенедикт воздел руки.

- Нет больше подвига, дети мои, чем умереть, в священной войне с большевицкими варварами и негодяями. Помните об этом, дети мои! Пусть нам будет трудно, ведь Господь думает о нас. Мы должны своим примером, своим служением показать, как могут сражаться сыны Польши. Помните о своих предках, дети мои. Помните о них! В Кшивосондзе в тысяча восемьсот шестьдесят четвертом году, Йороним Птак, мещанин из Вилькомира, пожертвовал жизнью ради Отечества и за свой подвиг сейчас вкушает небесные блага. Он проник в пороховой погреб москалей и, закурив, взорвал себя вместе с ним. Отличительная доблесть! Отличительная! Вольдемар Кашица сжег свой дом, а в нем сгорела полковая канцелярия и этот герой не был казнен, дети мои! А пошел за это в Сибирь, потому что на него не смогли найти доказательств! Инвалид Миколай Возняк в одиночку прокрался в ряды варварской орды и выкрал деньги на покупку фуража. За это был повешен перед строем оплакивающих его селян. Все они приняли мученичество во славу Польши и пресвятой нашей матери Католической церкви! Вот, дети мои, ярчайшие примеры героизма! И имя им самопожертвование. Без самопожертвования нет Отчизны.

Пан Штычка, до сего момента тихо сидевший в углу, придвинулся в первые ряды и поинтересовался.

- А если, пан ксендз, из кабака в участок забрали, а ты при этом дал раза пану жандарму, это геройское дело?

От такого вопроса святой отец совсем растерялся и беспомощно осведомился был ли тот жандарм большевиком и москалем.

- Пан Вуху -то? – Леонард задумался и откровенно признался, - пес его знает, ваше преподобие. Если с одного боку глянуть, то, может, и был. А если с другого, то не был абсолютно. Тут уж ничего не докажешь: варвар он был или негодяй. Сами посудите: во Влодаве до войны, открылась у одного пана нехорошая болезнь. К доктору ему было идти стыдно, и пошел он к своему приятелю. Тот и посоветовал ему лечиться паяльной кислотой. На что хворый пан и умер. Вот отчего он умер, святой отец? От кислоты или от болезни своей?

Услышав о нехорошей болезни, пулеметный броневагон издевательски оживился. Обескураженный пан Крысик почувствовал себя святым Витом, которому злые язычники подлили масла в котел. Проповедь пошла наперекосяк. Голодные солдаты махали руками, а его преподобие растерянно хлопал глазами, утеряв путеводную нить. На счастье, из командного отсека показался закончивший завтрак командир бронепоезда. В планы блистательного Тур-Ходецкого входили такие приятные вещи, как курение у откинутого люка и осмотр окрестностей. А еще общая молитва по окончанию проповеди. Она, по его мнению, способствовала единению с нижними чинами. В плане молитв он всегда был демократом и свято чтил заветы. Увидав ротмистра, пулеметчики вскочили, отдавая честь. Спасенный святой отец, наскоро благословив неблагодарную паству, ретировался.