Terra Udobia или Что будет после коммунизма?

(В помощь сельскому футурологу)

1. Что такое коммунизм?

          Для начала на всякий случай объясню, что такое коммунизм — а то стараниями пропагандистов самых разных направлений большинству людей внушены совершенно превратные представления о коммунизме.

          Итак, коммунизм — это, с одной стороны, вовсе не тиранический, не самодержавный стиль правления, не злобно придуманные человеконенавистнические порядки — как считают многие либералы.

          Но, с другой стороны, это и не беспредельное потребительское изобилие — как думали многие жители СССР. Если писать коротко, то коммунизм — это такое устройство общества, при котором существует демократия в экономике.

          В свою очередь, экономика есть сфера распоряжения вещами — как правило, средствами людского жизнеобеспечения. А вообще помимо экономики существует, как известно, ещё и политика — сфера распоряжения самими людьми.

          Вот примеры экономических и политических вопросов. Экономические вопросы: какие доходы и расходы запланированы в текущем году? Насколько успешно выполнена десятилетняя программа строительства энергетических объектов? Будет ли проводиться денежная реформа?

          А вот политические вопросы: кого изберём в качестве депутата горсовета, президента страны, местного судьи? Как идёт реформа армии? Кто станет начальником отделения милиции? Сто́ит ли заключать договор о сотрудничестве с соседним народом?

          Как можно заметить, политические вопросы почти всегда связаны со средствами насилия — с армией, с милицией, с судами и т.д.

          Увы, мы, люди, устроены так несовершенно, что многих из нас нужно время от времени одёргивать, обуздывать. И последним, решительным аргументом тут является не проповедь о любви и о согласии, а вооружённое насилие. Ещё раз увы, но на пьяных хулиганов, на убеждённых бандитов и т.п. благие воззвания влияют слабо, в то время как применение оружия действует адекватно.

          Возвращусь к демократии в экономике и на всякий случай объясню ещё, что такое сама демократия. В идеале это процедура, представляющая собой достаточно целостный комплекс из традиционных (иными словами, не одноразовых, не уникальных, а регулярных), свободных и "равновозможностных" выдвижений, обсуждений, выборов и отзывов людей или программ на соответствующих их значению уровнях. Ну и, разумеется, из дальнейшего неукоснительного выполнения выбранного или подчинения выбранному — до момента новых выборов.

          Необходимо добавить ещё, что описанный выше комплекс процедур требует наличия в существенном количестве особых субъектов: так называемых "граждан". Или "квалифицированных избирателей". Которые характеризуются готовностью пойти ради самоуправления на серьёзные личные жертвы (этот признак, понятно, включает в себя хорошее знание гражданами сильно интересующих их демпроцедур).

          Таким образом, демократия в политике заключается в том, что заметная доля населения (квалифицированные избиратели) из раза в раз свободно выдвигает, обсуждает и выбирает или отзывает исполнительных, законодательных и судебных глав страны или её частей вплоть до самых мелких. А демократия в экономике заключается в том, что заметная доля населения (квалифицированные избиратели) из раза в раз свободно выдвигает, обсуждает и выбирает или отзывает план развития страны, отрасль выдвигает, обсуждает и выбирает или отзывает министра или программу работы отрасли, цех выдвигает, обсуждает и выбирает начальника или план работы цеха и т.д.

          Демократия нужна, понятно, не для того, чтобы в неё играть, а чтобы с её помощью массы избирателей получали полный контроль над теми или иными выгодными их большинству общественно значимыми феноменами: страной, производственной отраслью, судом, законодательным процессом, промышленным предприятием и т.д.

          При проблемах с демократией верх почти всегда берут воля и интерес, частные в отношении масс.

          Например, в случае полного отсутствия демократии власть (контроль над средствами насилия) обычно присваивает монарх-самодержец типа фараона, мандарина, царя или генсека.

          А при несовершенной демократии, когда народ уже всё-таки контролирует средства насилия, собственность (то есть полный контроль над средствами жизнеобеспечения), как правило, оказывается в руках частных субъектов типа Рокфеллера, Ротшильда, Гейтса, корпораций "Шелл", "Нестле" и т.д.

          Для того чтобы собственность (то есть, повторяю, право полного распоряжения вещами) стала не частной, а общественной (иными словами, чтобы она оказалась в руках всего общества), как раз и нужна демократия в экономике, то бишь полное распоряжение со стороны общества, со стороны всех людей снизу доверху основными средствами жизнеобеспечения.

          Сейчас такого всеобщего распоряжения основными средствами жизнеобеспечения нигде в мире нет. А нет этого, в частности, потому, что существующие политические демократии, увы, нигде не имеют совершенной, завершённой формы — у них у всех либо несвободны, либо нешироки, либо "неравновозможностны" два первых члена демократического комплекса: выдвижение и обсуждение.

          Сии процедуры даже в лучшем случае пока находятся в руках таких структур, которые контролируются частными собственниками — обычно при помощи финансовых рычагов. К сожалению, данный недостаток демократии является самоподдерживающим процессом.

          Ну а главная причина нынешнего отсутствия демократии в экономике — это просто недостаточная готовность любого современного общества к её установлению (дальше всех в плане готовности к демократии в экономике продвинулись, по слухам, скандинавские страны вроде Швеции и Финляндии).

          Как можно заметить, главное — это контроль общества над средствами насилия. То есть демократия в политике. Если данный контроль общества над средствами насилия уже установлен, то рано или поздно — через пятьдесят, через сто или через двести лет — без особых потрясений или кровопролитий, благодаря постепенному росту социальной культуры, то есть так называемой гражданственности, будет законодательно решён и второй вопрос: о контроле общества над средствами жизнеобеспечения. То есть о демократии в экономике.

          А вот если контроль общества над средствами насилия отсутствует, то тогда нет даже смысла ставить вопрос об общественной собственности, о демократии в экономике. Поскольку тот частный распорядитель, тот вставший над народом деспот, в чьих руках находится власть, главные политические рычаги, основные средства насилия, автоматически возьмёт под свой контроль и средства жизнеобеспечения.

          То бишь демократия в политике — это основа, это необходимое условие демократии в экономике. Поэтому, давая определение коммунизма как демократии в экономике, о демократии в политике можно даже не упоминать как просто о непременном, о естественно подразумеваемом условии.

          Чем же хорош коммунизм (демократия в экономике)? Тем, что при нём массы людей смогут наконец зажить почти так, как хотят. На то он и нужен, этот коммунизм, чтобы большинство людей могло воплощать в реальность свои внятно выраженные руководящие (ведь при демократии массы становятся самыми главными руководителями) желания, чтобы люди с максимальной лёгкостью могли делать окружающий мир максимально удобным для себя, превращать его в "Терру Удобию".

          Но рано или поздно даже такое замечательное состояние общества, как коммунизм, заменится всё-таки на что-то новое — то есть бо́льшая часть социальных связей нынешнего типа уже просто не понадобится.

          Почему это будет сделано? Потому, что общество в новом, в посткоммунистическом состоянии окажется ещё лучшим, чем при коммунизме. Чем же новое объединение станет отличаться от коммунистического общества? Тем, что структура посткоммунистическая, наследующая коммунистической, окажется состоящей из субъектов, намного более совершенных, чем люди.

          Ведь, как известно, формации (общественные строи — феодализм, капитализм, коммунизм) нужны для объединения в общество людей именно нынешнего состава. То есть стандартных, одинаковых существ с изначальной настройкой на существование в рамках индивидуализма. И потому в основном подлых, трусливых, жадных и т.д.

          Общие структуры формаций, их законодательные (то есть поддержанные организованным насилием) устроения и моральные стандарты нужны как раз для перенаправления, для поворота эгоизма на общественные цели.

          Однако такой феномен, как формация, запросто может оказаться уже практически не нужным, если члены общества будут иметь принципиально меньшее, чем мы, люди нынешнего состава, число так называемых "недостатков". Которые, как, надеюсь, показано в предшествующем тексте "Люди после капитализма", во-первых, до какого-то момента были огромными достоинствами, а во-вторых, у основной части членов современных обществ принципиально неустранимы.

(Продолжение следует)