Отрывок из новой главы романа "Гимгилимы - 1: Добро пожаловать на Яппу!", юмористическая фантастика

Гимгилимы — 1: Добро пожаловать на Яппу!

Глава шестая

Бегство с праздника

 (отрывок)

  Улит холеным ногтем сделал пометку на странице первой книги трехтомной (а четвертый дописывается) истории муслинов, с остервенением отбросил ручку на тетрадь, а тетрадь отодвинул. Землянин откинулся на спинку стула и потянулся. Столько читать и писать он не привык. Он привык хвалить, ругать, планировать и продавать. Управление Лондонским ЭКЛИ занимало Улита полностью: аукционы, выставки, поездки, конвенции, выступления. А теперь он в дыре под названием Гимгилимы, городке, построенном настолько отсталой цивилизацией, которая даже самых примитивных компьютеров не успела изобрести. Приходиться читать и писать как проклятому, а глаза не пластиковые, запястья не чугунные.

"Спасибо тебе, папочка, - хмуро подумал Улит, вытянув руки и шевеля пальцами, - отправил меня на планету варваров читать и писать. Как там ЭКЛИ? Справляется ли Черноволь с моими обязанностями? Да должен, не зря его мама наняла заместителем... И космопочту еще не наладили... До чего убогая планетка... Любопытно, все ли задницы продались? И будет ли Ардей вылизывать новые?"

Про себя Улит окрестил Слунца адовым историком из-за его плодовитости. Пока Улит прочтет и законспектирует три книги, дьявольский учёный Слунц наверняка закончит четвертую и тут же отправит её в Гимгилимы. Какой неугомонный историк... Подобное трудолюбие не могло не вызывать уважение, но с другой стороны... Слунцу-то что, написал, отдал в печать и забыл, а другим читать, а Улиту еще и выписывать, как там сказал отец, самое значительное, характерное и интересное.

Вникание в муслинскую историю проходило не так скучно, как изначально предполагал Улит, даже занимательно, учитывая штуки, которые иногда выдавал образ, переданный лингвозером в Улитовский мозг. Например, словосочетание "продолжали осваивать северное побережье" переводилось как "обмороженные неумолимо наступали". Предложение "Первобытные муслины селились в пещерах" воспринималось как "В быту муслины были неприхотливы". А "наши племена предпочитали болотистую местность" читалось как "наши племена увязли". Для верного толкования Улиту приходилось обращаться к бумажнице Шафтит. Не утруждая себя встать из-за стола, Улит голосил на весь читальный зал:

- Ша-афтиит! Ша-афтиит! Ша-афтиит!

И орал, пока бумажница не являлась перед ним. Однажды увлекшийся конспектом Улит пропустил уход Шафтит и монотонно выкрикивал ее имя, продолжая делать заметки. Шафтит не приходила. От такой наглости по отношению к нему, землянину, Улит опешил и настолько вышел из себя, что встал из-за стола и походил по помещениям, повсюду открывая двери в поисках муслинки. Когда бумажница вернулась, Улит недовольно заметил:

- Была нужна твоя помощь, а ты где-то шлялась.

- Я ведь предупредила, что в обед оставляю тебя одного, - мягко сказала Шафтит и мило улыбнулась. - Я была у подруги.

Милые улыбки и мягкий говор, когда самого Улита что-то раздражало, бесили его еще больше.

- Что тебе непонятно, давай помогу, - предложила Шафтит.

- Поможешь ты, глупая муслинка, как же, - проворчал Улит, перелистывая книгу. - Забыл, где непонятно было, теперь найти не могу, пока ты начиняла живот червями и водорослями...

Манера Шафтит реагировать на откровенно грубые слова столь кротко, с поистине серафимовским терпением, ставила Улита в тупик. "А чего от них ожидать, - объяснял он себе поведение девушки. - Животные. Они так всех и победили, своей тупостью".

А войн в прошлом муслинов было предостаточно. Их с лихвой хватило бы на становление пяти-семи европейских стран покрупнее. Войны красной нитью проходили через все этапы развития рептилиеподобных гуманоидов. Складывалось впечатление, что зеленокожие вылезли из топей именно для того, чтобы в конечном итоге истребить все остальные расы, спустившиеся, в свою очередь, с деревьев, гор и выброшенных на берег океаном. "Есть что-то общее с нами, - думал Улит, когда читал предисловие к первому тому, - только муслины - отсталые уроды наподобие крокодилов и черепах, а мы умеем открывать новые планеты, покорять их и вступать в контакты".

Тут Улит посмотрел на Шафтит, которая стояла возле стеллажа и сверялась с каталогом. "Впрочем, их женщины симпатичные, - поправился он, - в отличие от мужчин. От свирепой морды одного их горовождя мурашки бегут... В особенности от его улыбки. До чего омерзительная рожа! Настоящий дегенерат. А фигуры и лица их женщин ничем от наших не отличаются. Взять Шафтит. Если бы она не была муслинкой, общение с ней доставляло бы мне удовольствие. А так я - землянин, а она - муслинка, будет правильно подчеркивать свое культурное и интеллектуальное превосходство над ней".

В предисловии упоминались те самые медьебны, к которым собрался Михудор. Слунц написал: "После завершения Последней Войны и истребления гюнтов, на Материке остались только два народа: мы и медьебны. С ними мы воевать побрезговали".

Дьяволов историк Слунц обожал вставлять подробнейшие описания того, что имело, и того, что не имело отношения к истории, увлекался свободными рассуждениями и альтернативными фантазиями. Он посвящал пятаки страниц совсем не историческим, а скорее геологическим описаниям пещер, в которых жили муслины на Севере, и ботаническим описаниям болотистых равнин, которые осваивали муслины на Западе. Десятки страниц Слунц неутомимо описывал особенности одежды северян и западников, сравнивая ее двумя путями: практическим и теоретическим. Теоретическое сравнение заключалось в том, что Слунц размышлял, смогли бы западники жить на Севере в своей традиционной одежде, а северяне жить на Западе в своей традиционной одежде. Он доказывал, что вполне могли бы, если бы... и так далее. Мимоходом Слунц рассуждал, что произошло бы, зародись муслины на миллион кругов раньше или на миллион кругов позже. "Шизофрения какая-то, - думал Улит, у которого от подобных рассуждений быстро опухала голова. - Наверно, свои книги за свои же деньги издает. Только кто же такое покупает? Как, каким образом, относится к истории цвет глаз мясоходов, одомашненных муслинами на рубеже второго тысячелетия, и количество присосок на их вымени?.. Стоп, какие еще присоски?!".

- Ша-афтиит!!

Выяснилось, что у мясоходов действительно на вымени имелись присоски, помогающие чему-то в организме, а чему - Улит так и не понял.

Вдобавок с красной строки начиналось только название главы. Далее, без перехода на новую строку, шло первое предложение. То есть Улит читал тысячестраничную книгу, лишенную абзацев. И картинок. Никаких картинок в книгах Слунца не имелось. Как написал в предисловии адов историк, картинки для тех, у кого нет воображения, а вот слово открыто лишь тем, у кого воображение достаточно развито. От подобных утверждений лоб Улита покрывался липким потом, и сын известного писателя торопливо перелистывал страницу.

А ведь с каждой главой муслин развивался, муслин крепчал. Многостраничные описания пещер и болотных равнин сменились многостраничными описаниями жилищ западников и северян и предположениями на тему того, что было бы, если бы северяне жили на Западе в традиционных для себя жилищах, а западники жили на Севере в жилищах, традиционных для них.

От такого подхода к изложению истории Улиту плохело, северяне и западники в традиционных одеждах и жилищах мешались в лапшу. Улит задыхался и испытывал приступ клаустрофобии, которой никогда не страдал. Сын известного писателя захлопывал книгу и выходил на улицу глотнуть свежего воздуха, проклиная адова историка и его неистощимую вообще и альтернативную в частности фантазию. Ему снились традиционные, нетрадиционные и самые обычные северяне и западники с присосками на сосках, без присосок на сосках и без сосков вовсе, но с присосками. Безсосковые северяне и западники обезличили свои груди в угоду фантазиям Слунца, задумавшегося о том, как бы изменился мир, если бы у муслинов не было сосков, но были присоски.

И вот произошло то, что должно было произойти. Племена северян и племена западников встретились и, как водится, передрались, а, передравшись, заключили перемирие и объединились, образовав первый союз муслинских племен под названием Северо-Западный. Этот союз обрел среди муслинских историков, и только среди них, культовый статус, как наиболее значимый среди других союзов и объединений.

- Лучше бы муслины ограничились Севером и Западом, - пробурчал Улит, - жили бы среди болот и снегов и никого не трогали. И история их была бы гораздо короче.