Афродитино

Слаще мёда гиметтских пчёл, любовь моя,

поцелуи твои, не знающие стыда,

но была б так желанна сладость, когда б не яд?

Ведь такие, как мы, и такое, как наше, от всех таят...

Как вода

заполняет сухую глину (поёт сосуд,

осознав, для чего был полым: чтоб полным стать),

так меня заполняет нежность, и я несу:

посмотри, точно гидрию носят — с прямой спиною — любовь несу.

Я в трёх лицах едина: любовница, дочь и мать.

Все во мне.

Всё во мне.

Открывай же, любовник мой, сын, отец,

среди многих — единственный,

мой золотой огонь.

Ты не раз обжигался, воин, твоя ладонь

утверждала на карте мира иной закон —

отпечатком кровавым; и груз опустевших тел

не давил твоих плеч, и проклятия вдов к тебе

не дошли, потому что, мой бог,

ты, конечно же, в праве не слышать вдов.

И не век, и не два, и не десять веков гребец

будет молча возить через Стикс за один обол —

мир меняется туго, пока миром правишь ты.

Я — всего лишь любовь. Как же мало любовь несёт...

Но в поющем сосуде искрится гиметтский мёд —

значит, мир продолжается даже среди беды.

Будет сын — для тебя и ещё один сын — для войн,

будет плач до небес, будет скрежет зубовный, вой,

и устанут стенать, да вот будет молчать невмочь,

но — пусть вечность пройдёт от любовной схватки до родовой —

будет дочь в утешение, дочь — для любви, лишь дочь...