Идея

И срок пришёл, но не было вокруг

ни мира, ни приюта, ни значенья.

Он нёс меня, как маетный недуг

сквозь лихорадку скорого прозренья,

нисколько не отбрасывая тени,

поскольку света не было ещё,

как не было ни тьмы, ни вод, ни тверди.

Витал над сутью абрис юной смерти,

но, оставаясь им не изречён,

не находил ни смысла, ни объёма.

И было всё.

И не было.

Геномы

начальные плела его рука,

но разрушала разом нити связи —

для тёплой глубины первичной грязи

не вызрело и времени пока.

Он был один.

Он был един, но полон

всем, что и сам до срока не назвал,

и то, что скоро сбудется глаголом,

росло в нём, как прибрежный чернотал,

как дикий виноград,

как ежевика,

как морула, делящаяся на

касание божественного мига

и приближенье жизненного дна.

Он нёс меня, но застывал, немея,

он колебался,

он шептал, что-де я

немыслима и в целом неверна.

Но срок пришёл,

и я пришла — идея

набухшего вселенского зерна.