Горечь океана вычерпанных жизней

Необходимые пояснения. 

1.Пользуясь случаем Конечников залезает в спецхран Управителей Жизни. 

2.Дворец императора находится в районе нынешнего Стамбула. За прошедшие тысячелетия, в результате смещения земной коры, этот район оказался на южном полюсе. 

3.Громадная длительность жизни Управителей достигается чтением мантры бессмертия и использованием технических и техномагических устройств. 

отрывок из второй части романа "Свет обратной стороны звезд" 

"... – Извольте, Федор Андреевич, – не совсем оправившись от шока, сказал профессор Огородников. – Подумать только, страж не узнал меня.

– Бывает, – неопределенно сказал Конечников.

– А если бы вы приказали ему оторвать мне голову?

– Значит такова ваша планида. Мы так и будем стоять? Развлекайте гостя, представьте, что вы ведете экскурсию.

Историк обиделся до слез, но быстро взял себя в руки.

– Господин, мы сейчас переместимся в главный зал библиотеки, – сказал он. – Путь вниз долгий, около 15 минут. Небольшой видеоряд и хорошая музыка скрасят вам неудобства путешествия.

Платформа начала медленное движение вниз. Люди оказались в глубоком колодце с полированными стенками. Стало темно.

Во мраке раздались тягучие, вызывающие смятение звуки древнего духового инструмента, называемого саксофоном.

Внезапно темноту сменило зеленоватое свечение проектора. Оно длилось секунду, потом металлические стены исчезли.

Конечников оказался над снежной равниной. Причудливая игра естественных или иных сил создала идеально выглаженную гигантскую воронку, похожую на вмерзший в прозрачный лед пузатый бокал.

На дне этого громадного аквариума находился комплекс великолепных построек, совершенство, созданное в давние времена.

В лучах Солнца, словно облитые сахарной глазурью, блестели огромные купола, вставали километровые башни, похожие на причудливо увитые лианами деревья, причудливо изгибались громадные арки, тонкими паутинками висели в пустоте умопомрачительно длинные галереи.

Вся эта красота была давно брошена, забита снегом и льдом, отдана во власть ветрам и морозу.

– Печальный итог, не правда ли? – спросил старик.

В голове Конечникова, словно что-то щелкнуло. Во сне его сна, показанном ему Ларой, все это выглядело совсем по-другому.

– Мне больше нравилось, как было раньше.

– Вот так? – спросил историк, меняя картинку.

Волны грозного ревущего моря разбивались о невидимую преграду силового поля. Туман наполнял глубокий проем. Из этой сумрачной бездны гибко вырастали арки, башни и мостики, которые Федор видел на предыдущем слайде. Ракурс съемки позволял судить о том, насколько огромен свободный от бушующей водной толщи участок.

– Мне больше нравилось, когда в этом месте светило ласковое солнце, вечера были тихи и спокойны, а океан и не думал наступать на благословенную землю, – сказал Конечников, вспомнив чувства человека, которым был когда-то сам.

– А по мне хорош первый кадр, – сказал профессор. – Так бывает после сильных бурь, когда смерчи подчистую выдувают снег из котловины и вокруг нее. Представляете силу – вырвать слежавшийся снег из полости двухкилометровой глубины, сточив его до прочного тысячелетнего льда.

На полюсе ветра в 400 км/час не редкость. Но с какой скоростью мчатся эти потоки, трудно даже представить. Если задуматься, все это напоминает, что прошлое иногда можно видеть воочию.

– Я бы хотел, чтобы оно действительно возвращалось в кружащем голову калейдоскопе запахов, красок, ощущений, а не просто напоминало о себе обледенелыми, насквозь промороженными остатками, – ответил Федор.

– Да…– потрясенно сказал хранитель, устремляя на него свои воспаленные, линялые глаза. – Я Вас понимаю… Год проходит за годом и все больше хочется вернуться в те времена, когда был молод, а мир вокруг ярче… Ничто не в силах противиться напору прошедших лет. Даже такой могучий человек как Князь Князей не устоял под потоком времени.

И его Дом Вечности погребен под ледниками нового полюса. Обычно, «стакан», как называют это место полярные наблюдатели, завален снегом доверху и похож на банальный взрывной кратер от падения метеорита. И лишь раз в несколько десятков лет открывается то, что скрыто внутри.

– Но отчего такая правильная форма у котловины? – удивился Конечников.

– Даже когда вода поднялась много выше километровых башен дворца, она все равно не смогла одолеть силового поля. Так и замерзла прозрачной глыбой с зазубринами волн наверху – ледяной аквариум былого величия этого места.

Генераторы потом испортились – вечного нет ничего. Снег засыпал давно мертвые деревья и пустые здания дворцового комплекса. Так образовалось это чудо природы.

Но к тому времени люди больше тысячи лет как покинули эту, ставшую не слишком пригодной для жизни, область планеты. Поговаривают, что где-то там остался тот, чье имя теперь не упоминают, закопанный в безымянной могиле глубоко под землей.

– Хоть нынешний император тезка и прямой потомок этого человека, – заметил Конечников.

– Вот такие странности судьбы, – отозвался старик. – Ну хорошо. Вот время, которое нравится Вам больше всего.

Эффект присутствия был полный. Над покрытой сумерками и туманом землей оранжевым огнем горели башни, освещенные садящимся за горизонт светилом.

В кадр попало несколько чаек, таких же оранжевых от солнца, как и высотки Дома Вечности. Птицы лениво и безмятежно парили, завершая образ тихого неспешного вечера давно прошедшей эпохи. Они летели так близко от оператора, что отчетливо различалось каждое перышко. Было видно, как горит в глазах птиц отражение утопающего в плотной дымке у горизонта Солнца.

Конечников на какой-то момент мысленно перенесся в пространство над Царьградом, почувствовал покой и отрешенность, пьянящие ароматы земли и подступающей влажной свежести ночи.

– Я Вас расстроил? – спросил старик.

– Все проходит, – ответил Конечников.

На экране возникла молодая женщина в парадном платье. Она выглядела просто потрясающе: рыжие, цвета темной меди кудри оттеняли гладкость смуглой кожи, похожие на зеленые омуты глаза с ласковой полуулыбкой заглядывали в душу зрителя.

Неширокие, точеные плечи, крепкая, сильно открытая грудь, тонкая талия, подчеркнутая фасоном платья, оголенные до середины бедер стройные ноги не давали оторвать взгляд от картинки.

Смятение Федора усилилось, когда в женщине он узнал Дарью Дремину, то – есть княжну Александру.

– Ну, как? – поинтересовался хранитель? – Хороша?

– Недурна, – ответил Конечников. – Мы знакомы.

– Господин, долгие века она была эталоном красоты. Мужчины мечтали обладать женщиной похожей на эту, дамы чего только не делали, чтобы приблизиться к идеалу.

– Я знаком именно с ней. Зрительная память у меня работает без сбоев. Она особенная: глаза этой леди в темноте светятся как у кошки. Всем ароматам она предпочитает «Дикий сад» и любит покурить хорошую дурь.

– И как давно вы с ней знакомы? – осторожно поинтересовался хранитель.

– Со времен моего детства. – Когда это было, не спрашивайте.

– О… – только и сказал старик.

Картинка сменилась. На экране Дарья Дремина стояла под руку с человеком в богато украшенном мундире, с парадным мечом на поясе. Мужчина был высок, под стать своей спутнице, хорошо сложен. Только лицо было заслонено черным прямоугольником. Именно туда, за черную границу смертного забытья ласково и нежно улыбалась Дарья, с любовью и радостью отвечая на внимание человека без головы.

– Да, уж, – сказал Конечников. И повинуясь интуитивной догадке, прибавил. – Кто только позволяет хранить такие снимки.

Ему вдруг стало понятно снисходительное презрение княжны. Изнутри легонько кольнула ревность.

– Лицо закрыто… А так никто не догадается, что это Проклятый. Не правда ли, странные зигзаги делает жизнь? – продолжил хранитель. – Пророк Господень, Князь Князей, Джихан Цареградский, Самый Почитаемый и Проклинаемый и, наконец, просто Проклятый, человек, вычеркнутый из истории.

Конечников состроил на лице легкую гримасу неудовольствия.

– Не надо мешать людям быть людьми, – назидательно сказал старик, посмотрел на Конечникова, и тут же поправился. – У Вас, господин, наверняка другое мнение по этому вопросу.

– Нет, оно вполне совпадает с вашим, правда немного мотивация другая. Хороша чертовка, только после него других мужиков в грош не ставит…

– Да уж, любила она его. Как она любила Проклятого… Она же его по сути и убила. Одно слово – ведьма. А какая баба с рыжими волосами и зелеными глазами не ведьма… – ворчливо добавил старик.

 Платформа остановилась. Темноту разгоняла единственная дежурная лампочка. Над головой горело несколько далеких и едва различимых обычным зрением огоньков. Было неестественно тихо.

Конечников ожидал спертого, стоялого запаха подземелья, жары, которая бывает в глубоких шахтах. Но тут все было по- другому. Откуда-то сверху тянуло морозным сквознячком, словно из настежь раскрытого зимой окна.

Конечников отвернулся в сторону от источника света и напряг глаза. Включилось ночное зрение.

Темнота отступала медленно. По мере того, как черная стена тьмы отходила назад, проявлялись все новые и новые детали этого странного места.

Подъемник стоял на крыше громадного здания. В голове у Федора промелькнуло слабое удивление, – так просто не могло быть. По его ощущениям они все время двигалась вниз.

Здание находилось в окружении других таких же шестигранных строений. Гексагональные пирамиды располагались под разными углами к плоскости, на которой находился Конечников. Он увидел ряд расположенных перпендикулярно, и даже постройки над своей головой.

Внезапно он понял, что находиться внутри шара, диаметром должно быть в три километра, если не больше. Весь его внутренний объем занимали ступенчатые пирамиды со срезанной верхушкой, поставленные так, что благодаря кривизне внутренней поверхности подземелья, расстояние между равными по высоте секциями пирамид было примерно одинаковым. Особое впечатление произвела на Конечникова оппозитная пирамида, перевернутый двойник той, на вершине которой оказался он после долгой дороги вниз.

– Не перестаю удивляться, как любопытно решена тут задача максимальной плотности заполнения пространства элементами, – произнес он, вслушиваясь в мертвую тишину, подземелья.

– А заодно и генерации стабилизирующего поля, – откликнулся Огородников. – Господин, на какие документы вы хотели бы взглянуть?

– Для начала включите свет.

– Прошу прощения, господин, – отозвался хранитель, производя манипуляции на портативном пульте. На крыше загорелись прожектора, отчего Конечников вернулся в видимый глазами обычного человека мир. Он пожалел об этом – ослепляющая иллюминация лишь слабо очерчивала ближайшие громады.

– Привычка…– продолжил извинения старик. – Порой я подолгу сижу здесь в темноте, наслаждаясь покоем и тишиной.

– Вас не угнетает, что миллионы тонн висят над головой, готовые сорваться? – поинтересовался Конечников.

– Хорошая шутка, – шамкающее засмеялся историк. – Действительно, когда я увидел все впервые, мне стало не по себе. Но потом, когда понял, что в этом пространстве гравитация действует от центра к краю, стал получать удовольствие. Один час, проведенный здесь, омолаживает на двое суток.

– Ну, ведь, наверное, есть и более радикальные средства, – намекнул Конечников.

– Что позволено Юпитеру, то не позволено быку, – с тоской произнес хранитель. – Не смейтесь над стариком.

– Что вы, Афанасий Константинович.

– Мой господин, выберите, то, на чем изволите остановить свое внимание. Период, тему, автора, – казенным тоном, сердито произнес старик.

– Афанасий Константинович, не обижайтесь, – сказал Конечников. – Лучше дайте что-нибудь ненапрягающее, на ваш вкус.

Конечников с большим удовольствием выбрал бы документы по Амальгаме, чтобы узнать, что случилось, когда 900 лет назад эланская «рогатая камбала» появилась на орбите планеты.

Он даже хотел переменить свой выбор, но испугался, что выдаст себя этим. Зачем Управителю копаться в прошлом заштатного мирка на окраине империи…

– Хорошо… А какой период? В библиотеке собраны документы с 2094 по примерно 6850 год.

– Возьмем Золотую эру первого императора, – подумав, сказал Конечников. – Старая Земля, Царьград, что-нибудь из беллетристики, но со смыслом.

– Вы сильно упрощаете мне работу, – снова обиделся старик. – Можете называть даже имена главных героев. В те времена техника позволяла не только компактно записывать, но сортировать любые данные и производить автоматический поиск.

– Вы храните данные в этом формате?

– Нет, как можно. Все давно списано и подготовлено к уничтожению.

– Значит, вы помните на память все художественные произведения этой поры, – утвердительно сказал Конечников, показывая, что не интересуется интимными подробностями общения профессора с архивами.

– Конечно не все, но очень, очень многое, – раздуваясь от гордости, сказал старик. – Я ведь почти 85 лет состою при библиотеке.

– Скажите, Афанасий Константинович, а, как долго придется отыскивать документ с использованием обычных средств?

– Больше половины пирамиды под нами занято только справочниками и картотеками… Не зная правил расположения, придется многие годы блуждать по лабиринтам коридоров в поисках необходимого. Я ответил на ваш вопрос?

– Полагаю, что многие поколения историков пор сожалеют о потерянных возможностях, – с улыбкой сказал Конечников, уклоняясь от опасной для него области.

– Не думаю, – ответил профессор. – Кнопки нажимать любой может.

– Понимаю. Ценность, значимость, востребованность…

– Вы и сами все знаете, господин, – подвел итог старик. – Милости прошу.

С этими словами он набрал комбинацию на пульте. Плита у его ног приподнялась и поползла в сторону, открывая ход в пирамиду.

Тишина внутри давила. Казалось, тысячелетия, спрессованные в ячейках хранения, ложились на плечи могильной тяжестью давно отошедших дней, горечью громадного океана вычерпанных до дна жизней многих миллиардов людей. Это прошлое рвалось наружу, чтобы снова жить и чувствовать в телах других людей.

Хранитель и его гость двинусь по широкому проходу. Автоматика зажигала свет перед ними и гасила его позади. В разветвленной сети абсолютно одинаковых коридоров, лишенных всяких указателей, кроме едва различимых номеров мелким шрифтом это выглядело жутковато.

– Скажите, – вдруг спросил Федор, – а сколько хранителей встретили свою смерть на рабочем месте?

– Очень многие. Например, мой предшественник. Его мертвое тело пролежало почти месяц, пока не прибыла специально снаряженная команда с необходимым допуском. Сегодня право находиться здесь имеется только у меня.

– А что с ним случилось?

– Право же это не стоит вашего внимания, господин, – попытался уйти от ответа Огородников.

– Я все равно узнаю. Лучше если от вас.

– Он нашел и попробовал произнести одну из мантр – обманок. Не устоял… – сказав это, старик горько вздохнул.

– А у вас опасная работа, – без тени насмешки заметил Конечников.""