Парадокс Гузель Яхиной
Автор: krukover
Прочитал в блоге о том, что Гузель Яхина (на фото вверху) плохая писательница. Вот туточки прочитал:
https://author.today/post/160365
До сих пор Гузель была мне знакома по тяжелому и нестандартно снятому сериалу: «Зулейха открывает глаза».
Существует мнение, которое озвучил видный российский писатель Юрий Поляков: «Первоначально «Зулейха…» по причине полной литературной беспомощности была отклонена издателями, Но вдруг за неё крупно «вписались» серьёзные казанские руководители».
Тем ни менее, по данным на апрель 2018 года, первый роман «Зулейха открывает глаза» Гузели Яхиной был издан на 20 языках, вся проза писательницы переведена более чем на 20 языков мира.
Не находите аналогию со Светланой Алексиевич, которой под хор российских злопыхателей, 8 октября 2015 года была присуждена Нобелевская премия по литературе “за ее полифоническое сочинение — монумент страданий и мужества в наше время”.
Биография у Гузель хорошая. Училась в физико-математическом лицее № 131 и художественной школе. Пошла по стопам бабушки и дедушки, выбрав профессию педагога: её бабушка Раиса Шакировна Шакирова работала учительницей русского языка и литературы в деревне Богатые Сабы, куда вернулась после ссылки из Красноярского края в 1946 году, а директором школы там был её муж, дедушка Гузели Гильмутдин Шакирзянович Гилязиев, он преподавал немецкий язык. Яхина окончила Казанский государственный педагогический институт, факультет иностранных языков; в школьные годы начала увлекаться кинематографом, изучать сценарии.
C 1999 года живёт в Москве. Работала в сфере рекламного бизнеса: PR-кампании, реклама, маркетинг. Окончила сценарный факультет Московской школы кино:
Сразу после выхода нового романа: «Эшелон на Самарканд» самарский историк, специалист по голоду, кандидат социологических наук Григорий Циденков заявил, что сюжет романа «состоит из компиляции и пересказа с минимальными изменениями публикаций моего блога» и обвинил автора в плагиате.
Я не желаю спорить ни с кандидатом наук (странно, что он Гузель еще и в изнасиловании не обвинил, как это нынче модно при обсуждении медийных лиц),
но в глубине души согласен с Якиной: временные неточности и небольшие заимствования вполне естественны для художественного произведения про историю.
Вот тут её можно послушать, приятная женщина, интеллектуальная, собранная:
Знаю одно, ну повезло человеку... так пожелайте ей удачи! Вон, Набоков бы потерялся в известности только среди истинных ценителей литературы, но поскандалил с "Лолитой" и у всех на слуху. А вдруг Бродского бы не посадили за тунеядство, а вдруг Пастернак не отдал бы за рубеж "Доктора Живаго"...
Конечно, я ни причисляю Гузель Якину к плеяде литературных гениев, но она получила свою толику славы заслуженно - заработала!
А "специалисту по голоду" могу сказать: "Чего ж сам не написал роман, духу не хватило - "ЖЖ" твой потолок? Так и молчи себе в тряпочку!
А может, дело в том, что просто с самого начала как прочитал:
«Деев никому не сказал, что провизии в эшелоне – на три дня пути. При скудном пайке – на четыре. При нищенском – на пять. А кому скажешь? Белая, узнай об этом, ссадила бы всех калек-лежачих на казанский перрон и глазом не моргнув. Фельдшер того и гляди сам бы на вокзале остался. Не было у Деева в пути товарищей – одни противники. Словно не одно дело делали, а воевали друг с другом...»
Заинтересовался и читал – читал. Кто-то в жаре спора, сказал, что литературно Гузель не одарена? А это что:
«На стекле дрожали брызги дождя, а за стеклом плыли, покачиваясь, черные деревья. Эшелон тащился медленно, давая в час не более десяти верст, и можно было разглядеть каждую просеку и каждый перелесок. Приказанский лес — прозрачный по осени, едва разбавленный желтизной берез и зеленью сосен, — тянулся и тянулся бесконечно. А над ним, чуть не касаясь древесных крон, тянулись белые облака — не то спустившиеся с небес, не то поднявшиеся из паровозного жерла».
Казалось бы, бытовой – исторический роман, как выразился один из поругателей «на эмоциях, чтоб разжалобить». А это вот разве для эмоций:
«Зозуля не издавала ни звука, и Дееву в какой-то миг показалось, что она исчезла — стекла' бесшумно на пол и просочилась в дверную щель. Повернулся проверить, на месте ли гостья, — и оторопел.
Девочка лежала на диване — голая. Неподвижное лицо ее было безучастно и глядело в потолок. Впалая грудка размером с куриную расчерчена бугорками узких ребрышек, с двумя темными пуговками сосков. Костистые ручки послушно вытянуты вдоль тела. Ноги — и не ноги даже, а обтянутые кожей мослы, — раскинулись в стороны, чуть приоткрыв мелкие складочки женской плоти. Скинутая рубаха топорщилась в углу дивана, заботливо приткнутая в щель между сиденьем и стенкой — чтоб не упала между делом и не испачкалась.
Скосила глаза на Деева, глядит робко: правильно ли все сделала?
— Это что? — не понял в первое мгновение тот. Понимание пришло не сразу, а накатывало постепенно,горячими волнами. Ожгло сперва внутренности, затем шею и загривок, а он все пялился недоуменно на бледное девчачье тельце в крупных мурашках от прохлады — все пытался разгадать смысл этой странной картины. И только когда обжигающая волна вступила в голову — понял вдруг и аж задохнулся.
Хотел гаркнуть — а не может: горло свело. Схватил девчоночью одежду, шваркнул аккурат во впалое пузо — одевайся живо! — и выскочил вон.
Лицо пылало так, что впору голову на улицу выставлять — под ветер и дождь. Ухватился за раму коридорного окна и стал рвать вниз — не поддается. А от сопротивления — только горячей внутри становится. Тянет Деев раму книзу и знает, что откроет вот-вот, откроет непременно — или выбьет кулаком дурацкое стекло…»
Впрочем, судить вам, коллеги. Только сперва прочитайте, что ли!
