Протазан Х короткий меч. Нужна консультация спеца

Приветствую сообщество. Нужен совет. 

Пишу сейчас роман-долгострой с претензией на лавры Толкиена ) В нём, помимо прочего - полно боёвки. Фентези же, ё! Периодами подолгу не могу писать, поэтому вынуждено потом перечитываю - на чём остановилась. Вот вчерась перечитала один из фрагментов и зависла. Боёвка - протазан против короткого меча (тесак). Вроде и то и другое в руках тискала, но не настолько, чтобы чувствовать себя в этом крутой. В общем, пока перечитывала, зародились кое-какие сомнения. Озвучивать не стану, а то читаться будет уже не как с чистого листа. Если есть профи с длинномерами и короткими клинками или кто ставил/спарринговал в такой паре - выскажитесь, пожалуйста. Хочу понять - зря я тень на плетень навожу или всё ж таки оПшибка есть ) 

По тексту: 

Вилин - Ярий - подросток (17 лет) из рода воинов, будущий телохранитель младшего сына саря. 

Вил (он же Вил-Тан) Горыч - воин (23 года), телохранитель наследника трона. 

Кашифур (он же сара-сын, он же меккерянин) - пожилой наставник Ярия

Сарь - царь. 

Усольцы - жители Усолья, чаще всего служат ватажниками (рядовыми) в отрядах городской стражи и охраны благородных особ

"...Воздух справа едва задрожал, а Ярий уже рванул в сторону, неловко ломаясь телом, чтобы не попасть под обрушившееся лезвие клинка. Метнулся вниз, кувырком через голову уходя от смертоносного удара в корпус. И встал на ноги уже рядом с наставником. Резво выхватил тесак и замер, разглядывая негаданного противника. 

Напротив него, равнодушно разглядывая дальние окна дома прислуги, стоял Горыч. Тесак его лежал далеко за спиной, на лавке у входа в дом. А в руках подрагивал после неудачного удара тонколезвенный протазан с узкой крестовиной – излюбленное оружие сарской ударной сотни усольцев. При должном умении это оружие выигрывало у любого иного в бою на свободном пространстве.

Кашифур медленно поднялся и обернулся к ученику. 

- Благородный Вил-Тан, - он сделал лёгкий поклон оставшемуся равнодушным Горычу, - великодушно согласился испытать тебя, достойный вилин, прежде чем ты встанешь на стражу своего саря. 

Ярий скосил глаза и не отозвался. Кашифур снова – в который раз – смог нанести ему неожиданный удар. В этот раз – даже не вытащив меча! И испытание, которого так ждал и уже успел увериться в том, что оно его миновало, оказалось внезапным и серьёзным. Детской шалости от Горыча можно не ждать. 

Кашифур склонился перед поединщиками и неторопливо отошёл, скрываясь в дальнем углу двора в густой тени. И Ярий не увидел в его глазах, единственно не скрытых привычной при посторонних куфьей, ни уверенности в ученике, ни, напротив, сожаления о его неготовности, - только безупречное равнодушие. 

Лишь только меккерянин вышел из круга сдавленного напряжением воздуха, Горыч начал движение. Но Ярий ещё не шевелился, провожая взглядом наставника, и потому вил не торопился нападать. Слегка покачивая опущенным остриём протазана, словно подманивания, наступал по кругу, обходя вооружённую правую сторону, и ждал. Ярий уверился, что старый наставник вышел из опасной зоны и только после этого повернулся к сопернику. Себе врать не мог – волнение сдавливало брюшину, не давая полного вздоха лёгким, оттого и потребовалось время, чтобы восстановить дыхание. Но вот, Кашифур в безопасности, и он готов. Что ему уготовил Горыч – суровый урок или насмешку? На дружескую потасовку рассчитывать не приходилось.

Ярий сделал отмашку тесаком, показывая, что готов, и, вернув клинок в защитную позицию перед собой, опустил остриё, пригашая старшего вила к атаке. Да, самоуверенно и нелепо давая ему больше преимуществ, но справедливо полагая, что раз уж его испытывают, то стоит показывать всё, на что способен. Горыч ждать не заставил. Вмиг его протазан нацелился в грудь вилину…

Ярий не первый раз стоял против копья. И не впервые чувствовал странную опустошённость, звенящую в голове тишину, когда видишь зло сверкающий штык, готовый впиться в твою плоть, и слишком далёкую от тебя гортань противника. Тебя в любой момент – только замешкайся! – одарит жаркой болью длинное копьё, а вот тебе, чтобы достойно ему ответить и хоть кончиком тесака, но резануть по живой плоти, нужно извернуться, нужно исхитриться, успеть в тот единственный миг, когда против тебя не лезвие – древко! Но и то, это возможно с простолюдинами, приученными к обычному бою и видящим в деревянном сердечнике копья лишь тёсанную дровину. С вилом такого не бывает. Для него всё оружие – что наконечник, что древко, что камешек под ногой, что тень от ветвей дерева, что твоё же тело и твои же чувства – лишь дай слабину, и он лишит их свободы, обратив против врага. Другое дело, что и Ярий свои шрамы получал не от понуканий надсмотрщика и не на ремесленном деле…

Первый удар Горыча он обошёл, почти не чувствуя дурноты и ломоты больного тела. Но вот сократить дистанцию и ответить старшему, как нужно, не успел. Промахнувшееся копьё Горыч легко, будто ничего не весящее, заставил вращаться, заранее сбивая ожидаемую атаку. Ярий отшатнулся и, приноравливаясь к кружению протазана, двинулся вокруг противника. Он ждал момента остановки копья, смены его положения, начала движения в прямую атаку. Но Горыч, словно похваляясь силой, продолжал вращение. Только изредка делая неожиданные выпады и заставляя бегущее по кругу копьё атаковать секущими ударами – в голову, в корпус, в ноги. И пройти к противнику, словно увитому опасностью, Ярию никак не удавалось. Сияющее кольцо от стального наконечника меняло плоскости движения, то прикрывая встречника, будто щитом, то накатываясь огромным колесом, а иногда опоясывая вила металлическим обручем. И всякий раз, когда Горыч делал шаг вперёд, Ярий отшатывался, и копьё проходило на пядь от живой плоти. 

Уже скоро в хаосе взаимного кружения Ярий осознал, что тело утомлено. Смазалось зрение, отяжелели движения, словно промокли от мёртвой воды, вобрав в себя гниль и боль, и сознание отсекло из внимания всё, что не влияло на исход схватки. Мелькнула пакостная мысль, мысль-предатель, что силы на исходе и, вероятно, это испытание закончится унижением и травмой. Стиснув зубы, вернул рассудок в русло спокойного течения, но на краткий миг замутнённого мышления потерялся. И тут же поплатился за это. Он, скорее, почувствовал, чем увидел следующее движение Горыча. Копьё, нацеленное лезвием по ногам, старший вил всё-таки успел повернуть, чтобы наконечник пришёлся плашмя. Да и сам Ярий почти успел прикрыться тесаком. Только от удара уйти не смог. Боль опалила бедро, словно совок горячих углей нерадивый служка не донёс до очага, да все и высыпал вилину на ногу! Ярий отшатнулся и замер, вернув тесак в защитное положение перед собой. Горыч напротив тоже остановил движение и, прищурившись, оценивающе посмотрел на юного вилина. Ярий знал, какие признаки боли и эмоций он хочет увидеть, и потому окаменел, не давая воли даже мыслям о постороннем. Только ожидание. Только тишина внутри. 

Горыч медленно кивнул и снова взмахнул протазаном, словно лёгкой тросточкой, и сделал новый выпад. 

Ярий понял, что уворачиваться больше не сможет – бедро сделалась, словно едва прихватившаяся на ветру застывающая лава – снаружи твёрдо, но внутри беспомощный, заполненный болью кисель. Шагни на эту ногу и опора рухнет! И осталось только жёстко встречать каждый удар. 

Раз! Тесак встретил короткий укол копья и отклонил в сторону. 

Два! Тесак встретил секущий удар и отклонить уже не смог. Пришлось шагнуть назад. Бедро подвело, и Ярий припал на ушибленную ногу. 

И тут же к нему устремился новый удар копья. 

Он упал наземь,  уходя от отточенного лезвия в единственно возможный прогал. Припал к каменной крошке, вжимаясь в твердь, словно в податливое ложе. И замер. Но наконечник копья вместо того, чтобы пролететь мимо, растрачивая замах, резко завис ровно над ним. Задрожал от остановки. И коротким ударом воткнулся в плечо. Нет, не ранил, лишь тронул остриём, оставляя поверхностный след. Но тем показал и мастерство и победу. Горыч не просто ожидал его увёртки, он сам спланировал её, сам оставил кажущиеся безопасное положение, сам загнал в него. И тем поставил точку в поединке. 

Ярий смотрел снизу вверх, прищурившись, и, ощущая сокрушительное смятение, мог лишь надеяться, что за маской безразличия на лице противник не увидит проходящую на сердце бурю. Горыч одёрнул копьё, удерживающее вилина на земле, и отступил на шаг..." 

Буду рада, если отзовутся люди действительно разбирающиеся в озвученном вопросе, но и просто потрещать на эту тему тем, кто ни разу и ни в дуб ногой, но "фигня, я бы сделал круче!!!" - добро пожаловать )))