Глава 7, крупные правки

Снова выношу в блог, чтобы не надо было рыться в тексте.

С утра зарядил дождь, мелкий и противный. Пока я выбирался из леса на главный тракт, было еще терпимо – густое переплетение ветвей спасало от сырости. Но стоило выехать на опушку, как влага начала пропитывать волосы и одежду, просачиваясь за шиворот. Хорошо еще, я додумался прихватить свой же плащ. Он, правда, успел провонять перегаром, но от дождя спасал хоть как-то. Сойду, может, за подвыпившего путника.

Пока Серги медленно переставлял копыта, я вновь перебирал в памяти ночной разговор, отпечатавшийся до последней фразы. Снова видел бледное в лунном свете лицо и темные, чуть раскосые глаза той, которая вызвалась быть моим проводником в этой странной новой жизни, кем-то расписанной и разложенной по полочкам. В этой… игре. Что ж, если мы играем, то неплохо было бы знать правила и противника. 

Что я имею?

Очевидно, некий план событий. А если я не захочу ему следовать? История стремится идти по предначертанному пути, значит, так или иначе, но она заставит меня сделать то, что нужно ей… Знать бы еще, что именно. В этой партии я слепой игрок. Нет, даже не игрок, фигура на доске. А гроссмейстер – моя леди. И мне так или иначе придется ей доверять.

Я сказал «моя»? Занятно…

Но я ведь хочу жить. Свободно, своей волей. И цель – дойти до финала, до края доски. При том, что я даже не знаю, сколько мне отпущено времени… А какая, в сущности, разница? Оно все мое и не закончится раньше, чем наступит финал. Или все-таки может? Нет, не стоит обманываться мнимой неуязвимостью и впадать в безрассудство. Мало ли, как решит поглумиться Судьба.

Итак, есть восемь человек, которых я должен убить. Кто-то из них известен на весь Носгот, кто-то нет. Каждый по словам Намирэ имеет на меня виды. И первый из них – Эдвин, Мортаниус. Прячется в авернусском Соборе, не исключено, что и заправляет им. Но к своему благодетелю я явлюсь последним – он еще может оказаться полезен. С остальными же… 

Что я знаю об остальных?

Напраптор, Страж Разума, обитает не так далеко от Курхагена, в горах южной оконечности нашей долины. Если ехать через западный перевал, его «крепость» даже видна – громадный каменный череп, выточенный, по слухам, из цельного куска породы, скалится на всех мимоезжих с вершины утеса. Смельчаки, рискнувшие сунуться туда, возвращались, в лучшем случае, седыми заиками, если вообще возвращались. Как и чем живет старый маг, оставалось загадкой, но слухи всегда ходили один другого нелепее. Будто бы он зашил себе рот и перестал есть, пить и разговаривать. Будто бы по коридорам его обители бегают безумцы и уроды, а гулкое эхо постоянно разносит дикий истерический хохот. Прежде чем проверять, так это или нет, стоило поискать достоверные сведения. Эдвина спросить, что ли? Он наверняка заинтересован отвечать на вопросы… Стоп. Он поднял меня, чтобы я его убил, что ли? Оригинал, однако. 

Еще одна личность, гремевшая своей славой на весь Носгот – Оракул. Мой личный враг, которого я не знаю.  За ответами на вопросы, предсказаниями и наставлениями к нему стекались со всех земель. Говорили, что он не ошибается, и так или иначе сбываются все его предсказания. Даже Эрика нет-нет да грезила возможностью поехать к уединенной пещере далеко в северных горах. Я смеялся над ней, упрекал в легковерности. Да и путь туда долог и опасен, по диким землям через перевалы и кряжи и воин-то не каждый пройдет. 

Но я-то теперь могу долететь.

Третий – Антис Бэйн. Друид и, кажется, глава общины, которая столетиями обитала в нашем крае. Если мне память не изменяет, бывший глава. Друиды всегда держались особняком, на людях появляясь редко, чаще всего только затем, чтобы найти новых учеников, чему ни я, ни отец, ни дед не препятствовали: на друидах держалось природное богатство края, да и учеников они силой не удерживали – кто хотел, возвращался в мир. Я в их дела по старому договору не вмешивался, даже когда Бэйн после громкой, на всю округу, свары покинул общину. А вот надо было поинтересоваться, что там к чему, сейчас бы меньше вопросов было.

Об остальных придется собирать слухи, сплетни, упоминания. Или спрашивать Намирэ.

Стоило помянуть ее имя, как луч внимания тут же скользнул по мне мимолетным вопросом. Ясно, лучше лишний раз не дергать.

«Ну почему же? Спрашивай, я всегда отвечу. Но ответ на вопрос не равен прямому указанию к действию, учитывай это».

То есть, «думай сам, что с этим ответом делать». Я кивнул, соглашаясь. Что ж, будем считать, что я ничего не знаю о предопределенности, и действовать по обстоятельствам, надеясь на правильность решений. Но если между этим миром и вторжением и впрямь стою только я, то будущее ожидает совсем не радужное. Слетать в гости к Мобиусу, что ли? То-то он обрадуется.

«Что ты заешь о Стражах?»

«Которых именно?»

«Мне известны Мортаниус, Мобиус, Бэйн и Напраптор. Об остальных я не знаю ничего».

«Я, к сожалению, знаю немногим больше… Для истории это всего лишь цели убийства. Азимут, Страж Измерений, обитает там же, где и твой… работодатель, в Авернусском Кафедральном Соборе. Натравливает или будет натравливать на город орды призванных ею тварей – считается, что она демонолог. Некая де Джул, Страж Энергии, появится только один раз. Неизвестно ни где она живет, ни чем занимается вне своих обязанностей. Всего лишь… фигура, которую ты должен снять с доски. Анакрот, алхимик, Страж Состояний. Работает с Бэйном, недооценивать не стоит. Грамотные профессиональные алхимики могут быть страшнее боевых магов. И Малек. Страж Раздора… Бывший командующий Ордена Сэрафан».

Я тихо присвистнул. Этот враг может оказаться опаснее всеъ прочих, охоту  на таких как я он сделал смыслом жизни.

Что ж, если все это – чья-то история, рассказанная развлечения ради, я могу представить себе ее ход. Герой отправился в странствие, побкждая коварных врагов одного за другим, а в конце пожертвовал собой, чтобы спасти мир. Или не пожертвовал, а стал королем. Ничего удивительного и нового, менестрели редко когда отличаются богатым воображением на сюжеты. Разве что вампиры героями не становятся.

«Еще как становятся, - до меня донесся отголосок ее веселья. – Но обвчно в виде пылких любовников и томных юношей, на которых вкшаются чистые девы».

Образ, пришедший в голову вместе с этими словами, вызывал недоумение своей несуразностью. Ни одна подобная девица в здравом уме не высунет нос из-под папенькиного крыла, чтобы не приведи Судьба не стать едой.

«И кто-то верит в такие сказки?»

«В том мире, откуда родом твоя история, вампиров считают выдумкой, поэтому не боятся. А сказки нужны для того, чтобы хорошо провести вечер. Уроков из них давно никто не извлекает». 

«В том мире нет опасностей?»

«Там есть войны, катаклизмы и бандиты всех мастей, но нет ни вампиров, ни волколагок, ни бродячих мертвецов, ни тем более магов. Обо всем этом лишь сочиняют истории». 

В мысленном голосе промелькнул отголосок усталого рахдражения, словно от захолустной дыры, в которой приходится бывать против воли.

«А разве нежить — это хорошо?» - спросил я, лениво поглядывая по сторонам. Мысленный разговор шел гораздо быстрее обычного, и конь за все время прошел хорошо если шагов пятьдесят по раскисшей дороге.

«Это неотъемлемая часть любого магически активного мира, - пришел мне ответ, подкрепленный пониманием, о чем идет речь. – А если мир активен, значит, у него достаточно энергии и жизненных сил, он может развиваться и дать толчок своему населению. Опасностей куда больше там, где тебя могут не только подстрелить в заварушке, но и проклясть, похитить душу, продать в вечное магическое рабство, ну или упыри съедят, если будешь клювом щелкать».

Я подумал и согласился. Проблем от какого-нибудь хитроумного проклятия может быть куда больше, чем от простого бандита, хоть за словами Намирэ и маячил образ какого-то наделенного властью богатого ворья. Но зацепило в ее ответе совсем другое.

«Ты хочешь сказать, что мир – живой?»

До меня снова долетела мысленная улыбка.

«Так и есть. В Мироздании все имеет душу, дающую искру Жизни: от крохотной птахи до мира. А если мир достаточно стар и силен, то он и вовсе начинает себя осознавать, обретая со временем разум…»

«И как живется обитателям такого мира?» - я честно попытался представить, но не получилось.

«По-разному, но почти во всех известных мне случаях разумные миры свое население держат в ежовых рукавицах и частенько… взбадривают, сонливости не любят».

«Землетрясения?»

«Скорее, сама природа такого мира не дает обитателям облениться и забыть о пути вперед».

«А здесь?»

«Здесь еще даже мира толком нет. Он возникает и становится реальным там, где ты движешься. Остальное… Считай, что это сон».

Меня передернуло от этих слов, и по спине сыпануло мурашками. А я уж думал, что навсегда избавился от такого.

«Не волнуйся, - меня окатила волна теплой поддержки, - со временем Носгот проявится полностью и станет материален, как любая другая планета».

Я уже начал привыкать, кажется, к пестрящей незнакомыми понятиями речи и потоку емких образов, дающих понимание.

И все-таки, как узнать, что предопределено, а что нет? Как найти ту грань, где кончается Партия и начинается Жизнь?..