День Победы

Деда, маминого отца, я видел один раз, когда мы приезжали во Владикавказ (вернее, он тогда назывался Орджоникидзе, чуть не забыл). Хорошо его помню. Я тогда учился классе во втором, наверное.

Он был танкистом, сгорел в танке и был весь обожженный. Лысый, без уха, на одной руке оставались два или три пальца. Плохо слышал, и ему нужно было кричать в ухо. Доброе и 

 и немного смешное  лицо, таким я его запомнил.

Когда я споткнулся и упал и уже собрался было зареветь, он засмеялся и я, подумав, что, наверное,  и правда, смешно шлепнулся, тоже засмеялся.

И еще он рассказывал о войне. Ни слова о страшном и плохом, только всякие смешные истории из фронтовой жизни.

Деда по отцовской линии я не помню, хотя мы к ним ездили, но мне тогда было всего года 4 или пять. У отца была только одна его фотография, маленькая, сантиметров пять - как на документы. Хотя неизвестно, фотографировали тогда с оружием на документы или нет. Тем более с трофейными шмайсерами. Дед был в партизанском отряде.

И мама и отец, если бы были сейчас живы, их бы называли детьми войны. Они не знали своих отцов и узнали их уже после войны.  Когда их родители уходили на фронт, отец был еще младенцем, он родился весной 41-го, мама чуть старше, 39-го года.

Даже не могу представить все это. Девочка в прифронтовом Орджоникидзе, у подступов которого  задохнулось наступление фашистов, и мальчик, три года проживший в оккупации почти с самого рождения.