Выложена новая, 38-я, глава моего вольного продолжения "Камбрии"

Итак, выкладка главы состоялась. В ходе ее написания мои планы чуточку поменялись: глава эта наотрез отказалась становиться последней, да еще и разделилась на две. Внезапная 39-я глава еще дописывается, но и она явно будет  не последней: меньше, чем в сорок глав мне, видимо, не уложиться. А ведь, если не изменяет мне моя дырявая память, еще осенью я полагал, что уложусь в 35 глав (а год назад - что в 28, ага ).

Отрывочек из главы:

Деревушка, примостившаяся на склоне холма возле дубовой рощицы, и впрямь оказалась новой, недавно построенной, а жили в ней переселенцы из проглоченного Нортумбрией северного королевства Регед. Оттого и называлась она Кер-Ллевелл — крепость Ллевелла — в память одного из регедских городов. Никакой крепости, правда, ни в самой деревне, ни поблизости не бывало отродясь. Заезжего дома в Кер-Ллевелле тоже не оказалось, так что пришлось проситься на постой к фермерам. Впрочем, долго уговаривать тех не пришлось. В деревне, расположенной у оживленной дороги, к таким просьбам давно привыкли, проезжих на постой брали охотно.

Платить за ночлег вызвался Робин. И опять Танька была готова провалиться со стыда, но не могла ничего исправить: своих денег у нее, конечно же, не появилось. А Орли и Санни, похоже, думали только об одном: как бы поспать! После многих миль тряской дороги они буквально валились с ног.

У Таньки же, наоборот, стоило ей выйти из фургона, всю дремоту как рукой сняло. И пока подруги обустраивались в похожем на приземистую круглую башенку домике, она отправилась прогуляться. Далеко отходить она, конечно, не собиралась, хотела лишь посмотреть деревню. Вдруг северяне строят дома́ как-нибудь необычно, вдруг у них какая-нибудь особенная утварь — интересно же! Однако стоило Таньке остаться наедине с собой, как ею окончательно овладели назойливые мысли о неоплатном долге перед Робином, господином Эрком и Гвен. И за этими невеселыми думами она сама не заметила, как очутилась у какого-то большого сарая, а домик остался далеко позади.

— Эй, привет! — раздался вдруг сбоку незнакомый голос. — Куда путь держишь, красотка?

Вздрогнув, Танька повернула голову. На нее пялился какой-то парень — невысокий темноволосый крепыш с едва пробившимися над верхней губой усиками.

— Тебя как зовут? — настойчиво продолжил парень, не спуская с нее глаз.

— Та... Этне, — промямлила растерявшаяся Танька.

— Ирландка, значит, — парень ухмыльнулся. — Зря вечером по деревне болтаешься! Тут лес рядом, а в лесу волки. Страшные — жуть! — и он хохотнул.

— Да я не боюсь... — начала было Танька и сразу же запнулась. Поняла: боится. Правда, не волков — а вот этого са́мого парня.

— А меня Бедо кличут, — соизволил наконец представиться тот, а потом вдруг ни с того ни с сего спросил: — Слушай, ирландка, а у тебя жених есть?

И, не дожидаясь ответа, он сделал шаг навстречу Таньке и протянул руку к ее талии.

Непроизвольно Танька отстранилась. Сердце ее замерло и ухнуло куда-то вниз, а потом, вдруг снова найдясь в груди, бешено заколотилось. Ноги перестали повиноваться, стали словно чужими — не убежишь!

— А тебе какое дело? — загремел вдруг за ее спиной голос Робина. — Давай-давай, иди, приятель, — оставь девочку в покое!

Бедо отвел руку, насупился.

— А ты кто такой? — пробурчал он недовольно.

— Родич, — ответил Робин. — В обиду не дам.

— Я ее и не обижал, — пожал плечами Бедо, отступая назад. — Была нужда!

И вдруг стремглав ломанулся прочь, тут же скрывшись за сараем.

— Ну вот, — Робин напряженно улыбнулся. — Убрался — и славно!

Потом Танька долго приходила в себя, бродя рядом с Робином среди жилых домов. Оттуда доносились тихие голоса, вкусно пахло торфяным дымком — деревня выглядела такой мирной, такой уютной, и недавно произошедшее казалось теперь Таньке каким-то мороком, каким-то наваждением.

— Как вы думаете, господин Робин... — заговорила, наконец, она. — Он хотел... — Танька замялась, потом все-таки вроде бы нашла правильные слова: — На меня напасть?

— Дурак он, что ли? — хмыкнул Робин. — Чай, ирландки — не гречанки какие-нибудь! На такую нападешь — можешь не то что на кулак, а и на нож нарваться. Да ну, брось: это он за тобой так ухаживал.

Танька вдруг представила на своем месте Орли и невольно улыбнулась. Уж та бы такому «ухажеру» показала! А Робин, должно быть заметив ее улыбку, подмигнул в ответ.

И тут наконец Танька почувствовала, что ее отпустило.

— Спасибо вам большое, господин Робин! — горячо воскликнула она. — И все-таки я должна вас отблагодарить... Вы ведь меня хотели о чем-то попросить, да?

И замерла в ожидании ответа.

— Леди... — Робин чуть замялся, странно потупил глаза. — Я вот о чем хочу вас попросить. Помогите моей Мэйрион! Помогите ей помириться с Немайн... — Робин запнулся, тут же поправился: — С вашей матушкой.

— Но, господин Робин... — неподдельно удивилась Танька. — Зачем им мириться: разве они в ссоре? Я никогда не слышала, чтобы мама говорила о Мэйрион Думнонской что-нибудь плохое. Наоборот, она восхищалась ею, рассказывала о ее подвигах...

— Значит, про монету вы не знаете, леди?