Свет обратной стороны звезд. Окончание публикации.

– Федя, ты все слышал, – печально сказала девушка. – Я хотела вручить тебе заслуженную награду перед строем боевых товарищей, дать долгий век и приличное содержание. Но ты сам все испортил. Я могла бы тебя заставить, шантажируя жизнями близких. Но, как я понимаю, малыши – племянники, ради которых твой дед выдал тебя с потрохами, не сильно тебя интересуют.

– Считай, что так, – ответил Конечников, понимая, что этими словами сильно облегчает участь племянников.

– Но ты ведь не перечеркнешь жертвы, которую принес старик. Сам понимаешь, одна только попытка – и с детишками сегодня же плохое случится.

– Скажи напоследок, зачем вам это понадобилось? – поинтересовался он.

– О, Федя, – огорченно сказала девушка. – Жаль, что ты не на нашей стороне. Ты умрешь через 15 минут, а у тебя хватает самообладания выяснять причины, движущие Управителями Жизни, господами человеческого рода, бессмертными богами.

– Да… Считай - последнее желание.

На лицо бессмертной ведьмы появилось что-то вроде уважения к мужеству противника. Она не стала врать и запираться.

– Души приходят на свет, чтобы прожить в Плотном мире жизнь, полную чувств, опасной и переживаний. Это своего рода игра, способ заполнения Вечности. Те, кто думает иначе, врут самим себе. И никто не может становиться на дороге этого движения к совершенству.

– Как император Даниил Первый? – поинтересовался Конечников.

– Или его эпигоны вроде тебя, – ответила Александра. – Мы, как огранщики драгоценных камней, заставляем неразвитые души сиять игрой Божественного света в сильных и совершенных проявлениях чувств и мыслей.

– И для этого вы врете? Стравливаете и держите в неведении? Устраиваете войны, моры, голод. И все для того, чтобы снимать пенки с чужих страстей для собственного пропитания?

– Ты ведь всегда знал, что эланцы ни в чем не виноваты. И дед твой знал. Если не веришь собственному сердцу, поверь своим ногам. Чем тебя только не лечили, они так и не пришли в норму. Ты сам себя наказываешь, – сказала Управительница.

Со стороны поселка космонавтов в небо полетели сигнальные ракеты.

– Связисты – самый болтливый народ в Обитаемом Пространстве. Теперь о конце войны знают и здесь. Ну, вот и все. Прощай, – огорченно подвела итог девушка. – Ты так ничего и не понял.

Александра потянулась к Федору и поцеловала. В тот же момент оранжевое сияние окутало ее тело, и Живая Богиня исчезла.

Реакторы глайдера встали, выключились двигатели, погасли панели приборов.

Лишенная подъемной тяги, машина стала крениться на нос, сваливаясь в крутое пике. Конечников дернул рычаг аварийной посадки, активируя батарею конденсаторов.

Шкалы на панели управления снова загорелись. Выровняв машину над самой землей, он посадил «горбунка» прямо на дорогу. Тормозной импульс исчерпал заряд аварийного энергоблока. Маленький кораблик окончательно превратился в бесполезную груду металла, пластика и керамики.

Конечников вылез из глайдера, удивляясь, что так дешево отделался. Залитая лунным светом дорога шла к поселку.

Он подумал, что это не страшно, палка при нем, если нога начнет болеть, то все равно, он дохромает до дома. А с машиной можно будет разобраться завтра, пригнав «техничку».

Конечников в последний раз посмотрел на аппарат, и двинулся в неблизкий путь.

В поселке продолжалась веселье. Из-за расстояния стрельба была не слышна, но зарево фейерверка было видно издалека. К ручному оружию присоединились зенитные массометы крейсеров, с ревом раздирая небо огненными трассами. Вспышки заставили выключиться ночное зрение.

На ходу Конечников проверил рацию, сигнальный браслет и компьютер. Ничего не работало. Он подумал о пистолете и с содроганием убедился, что его оружие также мертво, как и остальные приборы.

Словно почувствовал страх человека, где-то далеко в лесу раздался волчий вой. Одинокому певцу ответил другой. Скоро целая дюжина голосов выводила леденящую кровь песню ночи.

«Не хватало только быть съеденным», – с беспокойством подумал он. – «С такими ногами я на дерево не влезу». Для обороны у Конечникова оставалась только трость.

Вой раздался ближе. Конечников ускорил шаг. «Неужели это Управительница организовала?» – задал он сам себе вопрос и горько подумал. – «Забавный выбор способа казни. Неужели нельзя было меня просто убить?».

Словно послушав мысли, кто-то окликнул его:

– Здорово, капитан. Прекрасный вечер, не правда ли?

Голос показался очень знакомым.

Мгновение спустя Конечников безошибочно определил его обладателя. Это был сбежавший из-под стражи комендант.

Конечников повернулся и увидел в неровном свете салюта, как из леса вышли трое: Пащенко, интендант и прапорщик Топорков.

Беглецы выглядели ужасно. Почти 10 месяцев скитаний по лесам превратили их в заросших дикарей, одетых в невообразимо грязные и вонючие обрывки невыделанных шкур. Пащенко, как самый молодой и ловкий был вооружен катаной.

Топорков сжимал в руках ружье с примкнутым штыком. Судя по тому, как держал его бывший комендант, «полтиной» давно пользовались как пикой. Интендант, скаля зубы, крутил в руках большой кухонный нож.

– Здорово, – ответил Конечников. – Давно не виделись.

– Это точно ты, – усмехнулся прапорщик. – Какая встреча… Как я рад тебя видеть, ты себе не представляешь.

– Не могу сказать, что взаимно, – ответил Конечников.

– Ты такой чистенький, такой благополучный. А ведь это ты должен был прятаться по лесам.

– Это отчего? – поинтересовался Конечников.

– Да оттого, что вы все быдло амальгамское.

– У меня прямо противоположная точка зрения. Бросьте ваши цацки, иначе буду стрелять.

Он положил руку на кобуру.

Бывшие военнослужащие было отпрянули, но, видя, что противник не вынимает пистолета, стали медленно и осторожно приближаться.

– Что это за пальба? – спросил интендант.

– Перемирие с эланцами. Наши празднуют.

– Перемирие, – мечтательно сказал молодой. – Ребята, давайте сдадимся. Нас по случаю праздника простят.

– Делай, что тебе говорят, – оборвал его Топорков. Было видно, как его глаза горят недобрым огнем безумия. – Видишь, у него пистолет не заряжен. Давно бы перешмалял нас.

Беглецы окружили Конечникова. Он поднял трость, поворачиваясь в разные стороны, делая выпады и не давая им подойти.

– Да ты, Тараска, посмотри, – он еле на ногах держится, – подбодрил молодого бывший комендант.

Пащенко сделал выпад, целясь в горло противника. Конечников парировал удар палкой, что есть силы, толкнув клинок вверх. Дерево, даже крепкое, плохая защита от твердого, отточенного композита. Лезвие расщепило и косо срезало трость, но всеже основная сила удара ушла в пустоту.

Пащенко, не слишком хорошо владеющий мечом, потерял равновесие. Конечников воспользовался этим и моментально вогнал противнику обрубок трости в глаз. Жирно чавкнула плоть, на Конечникова брызнуло липким и теплым.

Интендант подскочил к нему сбоку и попытался заколоть, нанося удар сверху вниз, как видел это в визии про злодеев.

Конечников, занятый выдиранием катаны из судорожно сжатых пальцев мертвеца, не сумел среагировать вовремя. Нож воткнулся ему в ногу, вспоров бедро.

Несмотря на дикую боль, он сумел завладеть катаной. В следующее мгновение голова интенданта отделилась от туловища и рухнула на землю, удивленно хлопая глазами.

Топорков, заревев, как бешеный слон, попытался насадить противника на штык. Федор, стараясь не ступать на выведенную из строя ногу, отбивал выпады мечом. Больная нога все сильнее давала о себе знать.

Ему казалось, что кость рассыпается на осколки. В ушах звенело, глаза готовы были лопнуть от боли, но мозг работал четко и ясно, несколько отстраненно воспринимая происходящее.

Топорков, видя, как неуклюже топчется противник, хромая сразу на обе ноги, несколько расслабился, стал атаковать смелее, агрессивнее, рискованнее. Федор выбрал момент и, пользуясь тем, что нападавший открылся, как бритвой рассек ему горло клинком.

Конечников опустился на землю. Левая нога онемела, правая болела так, будто он прошел как минимум 30 километров без трости. Федор прикоснулся, ожидая, что она сломана сразу в нескольких местах. Но, несмотря на оглушительную боль, переломов не было.

И тут Конечников понял, что кость, собранная из кусочков и предательски потрескивающая при малейшей нагрузке выдержала.

Он почувствовал, что-то липкое на правом боку. Штык всеже зацепил его, скользнув по ребрам. Но это были мелочи. Конечников чувствовал, какое это счастье – жить.

От потери крови кружилась голова, боль пульсировала в разрезанном теле. Но всеже он был жив, а его противники – нет.