Разрыв шаблона

"...Для этого он приказал себе снять все защиты, которые он наворотил против Управительницы. Они сползали слой за слоем, и Джек поражался, как вообще мог работать сверхчувственным восприятием из-за глухой брони, которой он перекрыл свою психику.

Прошли часы, прежде чем он остался практически голым, чувствующим малейшие колебания поля. Капитану стало страшно, и он чуть было не вернул все назад. Однако приказал себе перестать размазывать сопли и заняться делом. Сознание устремилось к громадному звездному острову в небе.

Перед ним проплывали десятки миров и сотни вариаций реальностей. Восприятие отыскивало присутствие Управительницы, идя, словно собака по следу, иногда четкому, иногда размытому и еле уловимому.

След становился все четче и четче, пока вдруг не оборвался совсем. Отсюда Ника никуда не ушла. Но куда она делась?

Пространство вокруг было знакомым – оранжевая звезда в центре системы и мертвая, разрушенная планета на ее орбите, полная печальных теней тех, кто жил когда-то в этом мире.

Капитан вдруг понял, что был тут. Когда-то давно, когда Живая Богиня выкинула его сюда из своей искусственной реальности. И позже…

В сознании вдруг развернулись события, которые Эндфилд загнал на самое дно своей памяти и завалил тысячепудовыми глыбами отрицания…

…Монстры гнались за ними. Прилипчивые зубастые твари преследовали повсюду. Под землей твари протачивали почву и вылетали слепыми ракетами на поверхность, круша все вокруг фрезами тройных челюстей.

Изначальной формой врагов была студнеобразная субстанция, однако став дискретными единицами, они чувствовали себя наиболее приятно в облике многометровых зубастых червяков.

Твари долго и осторожно проникали в мир, накапливаясь в полостях подземных пещер и расщелинах. И вот теперь неисчислимое воинство яростно выплеснулось наружу.

Отрастив по шесть – восемь пар конечностей, они бежали по поверхности. В небе крылатые гады пытались не отстать от погони на земле. Они издавали крики негодования, так как наспех созданные неуклюжие кожистые крылья причиняли им боль. То, что враги были слепы, не давало убегавшим никаких преимуществ, поскольку твари чувствовали добычу своими гнилыми потрохами.

Волны безглазых монстров разбивались о скалы, падали в пропасти, давили и калечили друг друга, но продолжали погоню. Трупы исчезали в потоке, раздерганные жадными пастями остальных преследователей. Черная лавина зубастых тварей продолжала неутомимо мчаться. Постепенно она поглотила почти всех, кто был с ним.

Его товарищи кричали от ужаса и боли, становясь частью биомассы. Их плоть была ядовита для черных пиявок, враги дохли, но продолжали раздирать тела. В живых осталась лишь молодая самка, которая теперь из последних сил старалась держаться вровень с ним.

Теперь уже неважно было, как мог до такой степени измениться мир вокруг… Времени задумываться о прошлом, двуногом, состоянии просто не было. Оставалось одно – бежать, бежать, бежать. Преследование продолжалось так долго, что из сознания ушло все, кроме стремления уйти от врагов.

Легкие разрывало, подстегнутые адреналином мышцы онемели. Но тело снова и снова распрямлялось живой пружиной, а когтистые лапы продолжали отталкиваться от земли, унося от кишащего ужаса, который затапливал пространство.

Спастись было нельзя, можно лишь не даться врагам живыми. Где-то в центре этого мира помещался пульт управления реальностью, до которого надо было добраться. Он увидел его. Раньше прибор выглядел не так, но теперь подстроился под теперешнюю форму беглецов.

Это было место, похожее на ряд пирамид со срезанными вершинами, где в углублениях лежали шары. Целью был красный шар на золотисто-голубой пирамиде. Стоит его скинуть с постамента, искусственная реальность перезапустится, сбросив в пустоту непрошеных гостей.

Спутница стала отставать. Одна из подземных тварей исхитрилась тяпнуть ее за лапу. Захвата не получилось, она сумела стряхнуть с себя паразита. Но поврежденное сухожилие и потеря крови замедлили ее бег.

Мысленно он умолял ее немного продержаться, освобождение близко. Сейчас они взлетят по ступенькам вверх, и у них останется время на долгий прощальный взгляд и пару слов утешения перед вечной ночью.

Но не получилось. Они вместе подбежали к пирамиде, но до верхних ступеней он добрался один. Кто-то из преследователей схватил лисичку за хвост, и она осталась внизу, издавая крики боли и негодования, маленький рыжий комочек – против моря оскаленных пастей. Он вытолкнул шар из лунки, кинулся вниз на помощь своей подружке, спикировав огненной молнией в кучу склизких, зубастых тварей.

В него успели вонзиться миллионы острых зубов, а каменная сфера все никак не могла коснуться земли. Наконец Вселенная раскололась, и все вокруг померкло…

Эндфилд очнулся. Отчаяние и боль требовали выхода. Он колотил руками по стенам и панелям приборов. «Не смог… Не смог… Не смог… – пульсировала каждая клеточка тела. – Зачем мне теперь жить?»

Проанализировав ощущения, он узнал кошмар, который преследовал его во время болезни. Видения оказались реальностью. Эндфилд участвовал в попытке спасения своих врагов, и только его железобетонная тупость запрещала в это поверить.

По первому зову бессмертной ведьмы дух императора пришел на помощь своей давней подруге, несмотря на ненависть, которую испытывал к ней в нынешнем воплощении.

Его сущность пронеслась сквозь тысячи парсеков и миров, чтобы защитить в последнем бою хозяев человеческого стада. Это дорого обошлось Джеку, а он даже не заметил этого, не имея понятия о том, что приключилось на самом деле и обвиняя совсем других.

Эндфилду представлялось два варианта обьяснения. Возможно, Управители так хорошо замаскировали центры беспрекословного подчинения, что Капитан не видел их, несмотря на все свои способности.

Или картина мира, которой придерживается его бодрствующее сознание, мягко говоря, идет вразрез с той, которую исповедуют глубинные слои сущности. И так и этак выходило скверно. Если он банальный биоконструкт, то кто гарантирует, что свергнувшие Живых Богов существа снова не воспользуются контурами управления?

Если дух и разум непримиримо враждуют, то он находится в глупом положении человека, который нашел не то, что искал, а искал не то, что хотел. Короче, тлен, суета, борьба с самим собой, и ничего больше. Кто пойдет за лидером, который не знает, чего хочет на самом деле, колеблется, ищет знаков судьбы и неосознанно ждет одобрения окружающих?

Не будь он таким усталым, то непременно бы сыграл в театре своей психики дерьмовую пьеску под названием «На самом деле я белый и пушистый», отрицая очевидное.

Какой-то части Джека страшно захотелось кричать, проклинать Нику, Управителей, которые просрали свою власть, проклинать инграммы в мозгу, провалы восприятия, времена, злую судьбу, мироздание.

Дурацкий дворцовый переворот, устроенный бессмертной ведьмой, в котором и он принял участие, выбил основную силу Управителей. Глупая, безнадежная попытка влезть на самый верх иерархии кончилась уничтожением всего клана. Земля и небо не страдают человеколюбием, а враги не дремлют. Нашлись те, что сумели обратить разборки Живых Богов в свою победу.

Капитан тихонько выругался и принял тот факт, что никакой он не властелин мира, а замороченный и обманутый человек, который, как и все остальные, видит лишь то, что хотел бы видеть, и идет туда, куда его тянут за кольцо в носу.

Без затемняющих моментов противящейся истине психики все было ясно как божий день. Жизнь нанесла последний удар. Это, наверное, можно было бы пережить, но время вышло.

Друзья отвернулись, враги потеряли, запасы на исходе, за дверью ждет старуха с косой. Звать на помощь бесполезно. Промороженная планета не отпустит его. И теперь ему, Джеку Эндфилду, остается тихо сдохнуть.

Наконец он успокоился. Как только Капитан обрел способность судить здраво, ему стало смешно и горько одновременно. Нет, теперь ему не поможет и Ника.

Он так долго и настойчиво отрицал ее власть над собой, что даже не заметил, как она ушла навсегда. Все случилось давно, расстраиваться поздно. Они встретятся только в следующей жизни.

Теперь ему только и осталось, что смотреть сны, где улыбается красивая дочка князя, наяву обратившаяся лисой в искусственной реальности и съеденная трехметровыми пиявками. «Ой, бред, – пронеслось в голове Эндфилда. – Если та жизнь – сон, то я не хочу просыпаться».""

«А ведь я и вправду могу не просыпаться, – решил он. – Совершенно незачем морить себя голодом»