Карфаген Варлама Шаламова

Лагерная проза Варлама Шаламова настолько страшна, что не каждый выдержит. Вот уж настоящий non-fiction!..

История его «сроков» трагикомична. Первый – 3 года – он получил за распространение знаменитого теперь «завещания Ленина». Последний – 10 лет – за упоминание о Бунине, как о русском классике. Не знаю, испытал ли Шаламов хотя бы частичное удовлетворение от того, что советский уголовный кодекс оценил Бунина настолько выше вождя пролетариата…

18 лет лагерей сами по себе вызывают уважение и желание снять шляпу перед человеком, прошедшим через такое. Личность такие испытания обычно либо ломают, либо делают свободным. С Шаламовым, однако, не случилось ни того, ни другого. Выйдя на свободу, он остался, судя по его письмам, человеком добрым и отзывчивым. И по-прежнему, глубоко советским…

«Я был представителем тех людей, которые выступили против Сталина, – никто и никогда не считал, что Сталин и Советская власть – одно и то же».

Прочитав эту фразу, я почему-то вспомнил нашу преподавательницу античной литературы на Высших гуманитарных курсах. На лекции обаятельнейшей Гаяны Галустовны Анпетковой-Шаровой приходили даже самые злостные и убежденные прогульщики. Гаяна Галустовна была остроумна, как Жванецкий, артистична и захватывающа, как Ираклий Андроников, а всё, что касалось античности знала так, что могла бы, наверное, «отправить покурить в сторонку» Тита Ливия заодно с обоими Плиниями!

Как-то, когда после лекции зашел разговор о политике, она назвала Сталина бандитом. И я неосторожно сказал: «А что, Ленин – не такой же бандит»? 

Гаяна Галустовна посмотрела на меня с каким-то  укоризненно-тихим «непротивлением злу насилием» – и грустно произнесла:

– Голубчик, ну зачем вы меня обижаете?

Оказалось, она была «правоверным коммунистом-ленинцем»…

Трогательная и патологически добрая, не поставившая за всю свою 50-летнюю преподавательскую практику, наверное, ни одного «неуда», Гаяна Галустовна, так и не смогла разрушить свой «Карфаген».

Грустно, но, в общем-то, объяснимо.

Варлам Шаламов не усомнился в прочности этого «Карфагена», даже пройдя 18-летний курс «колымских университетов».

Для меня — необъяснимо.