Калейдоскоп вселенных: Ольт, столица Эо. День после ухода Тьмы.

Город кипел и бурлил, как муравейник в первый тёплый день весны. Вокруг деловито сновали люди. Суетились, переругивались, перекрикивались. Кто-то пытался шутить. На него шикали — не время! — и всё равно улыбались. Разгребали завалы, разбирали обломки, сметали на обочину осколки, смывали кровь с мостовой. Грохотали молотки, визжали пилы, громыхали на ухабах раздолбанные повозки. Всхрапывали и пятились, не желая везти мёртвые тела, низкорослые коренастые лошади.

Безумие ушло. Забрало с собой самых слабых и невезучих, и схлынуло, оставив город приходить в себя.

Улица Менял, по которой мы шли, начиналась от речного порта, широкой прямой чертой рассекала центр города пополам и убегала к морю. Густо уставленная лотками со снедью, торговыми шатрами и палатками, она была основной достопримечательностью Ольта и главным местом паломничества пришлых.

Но даже в самый оживлённый день центр улицы всегда оставался свободен. По нему гордо шествовали нескончаемые караваны, груженые всякой заморской всячиной.

Ткани и специи. Душистые масла в крохотных пузатых бутылочках толстого стекла и тяжёлые плоские шкатулки из оранжевого дерева тиик, инкрустированные изумрудами. Семена, луковицы диковинных цветов, украшения. Оружие.

За последними животными каравана плелись связанные мйого, «друзья». Так в Ольте называли живой товар — рабов.

Зычно гикали жилистые, дочерна загорелые погонщики. Сухо щёлкали длинные витые кнуты. Дробно цокали копытами понурые ушастые ослики. Высоко несли свои большеглазые головы флегматичные ржаво-коричневые верблюды с ногами, словно обутыми в лохматые меховые тапки.

Беззлобно и привычно рявкали на зевак дюжие охранники. Подозрительно разглядывали горожан сидящие на драгоценных тюках и ящиках караванщики — дёрганые и нервные сверх всякой меры.

Да и будешь тут нервным... Богатые купцы ожидали прибытия своей собственности дома, попивая прохладную терпкую торхе и куря длинные трубки. Те же, для кого благополучное возвращение каравана было вопросом жизни и смерти, сами отправлялись в дальний путь присматривать за своими товарами. Эти сидели на тюках рядом с караванщиками, изводя их бесконечными вопросами и придирками, и частенько караваны приходили в Ольт без своих хозяев.

— Разбойники, — пожимали плечами погонщики.

— Да, да, разбойники, — переглядываясь, хором вторили охранники.

Улица Менял жила летом.

Осенью она затихала, приводила себя в порядок и готовилась к зимней спячке. Зажиточные хозяева разбирали свои шатры и палатки, сворачивали навесы, пересчитывали прибыль, полученную за сезон, и уезжали за город на время штормов. Зимовать в городе оставалась только бедность.

Но сейчас разношёрстный люд толпился на тротуарах, покупал, продавал и торговался до хрипоты. Тьма коснулась не всех, и ощущение страшной опасности, каким-то чудом прошедшей мимо, выгнало людей на улицы праздновать жизнь. В гуще толпы мелькали оборванные мальчишки. Они задирали торговок, хамили страже, шарили по чужим карманам и громко вопили, когда какая-нибудь особо бдительная жертва ловила их за руку.

//Иллюстрация волшебной Марики Становой