Кто такой Ллир. Калейдоскоп вселенных

Итак, почему я назвала планету-океан из параллельной вселенной цикла «Глейп-ниэр» Ллиром и какое это имеет отношение к моему псевдониму.

Дело в том, что Ллир или Лер — это древнее божество моря (или, скорее, как раз океана) в ирландской и валлийской мифологии. Однако мифов, связанных с самим Ллиром почти не сохранилось и чаще всего он упоминается только в связи со своими детьми. У валлийцев это — Бран Благословенный (или Бран Достохвальный), могучий великан и правитель Британии, которого не вмещал ни один дом и ни один корабль, а потому он переходил море в брод; его сестра, прекрасная Бранвен с трагической судьбой женщины, из-за которой разразилась кровопролитная война между Ирландией и Британией (и которая, в отличии от Елены Троянской, не пережила этой войны); и их брат, мудрый волшебник Манавиддан, которого также отождествляют с ирландским богом моря Мананнаном.

Опять сцена с Гундеструпского котла, предположительно изображающая эпизод той самой войны. Человека на ней не варят (как можно было бы предположить), а воскрешают: Бран владел чудесным котлом, подаренным ему загадочным великаном из Ирландии, и если в этот котел опускали тело убитого сегодня, то на завтра он был снова жив.

Мананнан — один из самых необычных и двойственный богов кельтского пантеона. Обычно его причисляют к Туата Де Дананн («Племени богини Дану»), но все же он всегда стоит немного особняком и, вероятно, приходится родственником древней расе морских демонов — фоморов. Даже жил Мананнан не в Ирландии, а где-то за морем, в Краю Вечной Юности — Тир на Ног, либо на Блаженных Островах Маг Мэлл и Яблочном Острове Эмайн Аблах. Он владел чудесной ладьей Скабтене («Подметающей Волны»), которая сама находила свой курс в море, колесницей, запряженной волшебным скакуном по имени Энбарр («Пенногривый»), который мог скакать по морю как по суше, могучим мечом, именуемым Фрегарах («Мститель» или «Ответчик»), который не только рассекал любую броню, но и заставлял того, на кого направлено его острие, отвечать на любые вопросы и одну лишь правду, и плащом-невидимкой. Когда он правил по морю, морская гладь расстилалась перед ним как цветущая равнина.

Ирландцы любят и почитают своего морского бога по сей день. Например, на севере Ирландии, в графстве Лондондерри возвышается девятифутовая статуя, изображающая Мананнана, созданная скульптором Джоном Саттаном, также работавшим для сериала «Игра престолов».

Кроме знаменитого Мананнана мак Лира, ирландские предания называют имена еще четверых детей древнего бога: Фионнуала, Аэд, Фиахра и Конн. Первая жена ирландского Лира умерла, дав жизнь младшим близнецам Фиахре и Конну, и тот вскорости взял в жены ее сестру, Айфе. Айфе была бездетна, а Лир (вернее, Лер) так любил детей от первой жены, что мачеха начала ревновать и решила от них избавиться. Сперва Айфе хотела утопить детей — но не смогла. Женская природа одержала верх и вместо того, чтобы погубить детей, Айфе превратила их в четырех лебедей.

Когда преступление открылось, злодейку жестоко покарали, обратив в воздушного демона. Она улетела, пронзительно крича, и больше о ней нет ни слова в этой повести. Но расколдовать своих детей Лер не сумел. Злая королева оставила лебедям человеческий разум и умение творить прекрасные чистые песни. Многие боги (или сиды, они же Туата Де Дананн) и люди из племени сыновей Миля приходили на озеро Дерривараг послушать музыку и поговорить с лебедями, и долгое время в земле царили спокойствие и мир.

Фонтан с изображением детей Лира в дублинском Саду Памяти.

По легенде, когда долгий срок, назначенный детям Лира ревнивой мачехой, истек, языческие боги уже покинули Ирландию, и одинокие, безутешные лебеди приняли новую веру — веру христианскую. А потому обрели бессмертную душу, но утратили вечную юность, и вернулись в человеческий облик не юными принцами, а дряхлыми стариками.

Ну и, раз уж так делают, то и я обнаглею: новая глава второй книги цикла «Глейп-ниэр» уже на АТ. В ней действие происходит не на планете Ллир, а на нашей с вами Земле, и явившиеся из вселенной Ллира фейри иногда изображают из себя этаких супергероев со сверхъестественными способностями. А иногда очень даже попадают в серьезные передряги. И не всегда понимают, как это: жить по человеческим законам?

— Я всего лишь плачу долги этому паршивому мирку, — процедил он.

— Ах, вот оно что! Решил поквитаться за тумаки, полученные тринадцать лет назад? Не слишком ли ты злопамятен, дорогой?

— Что поделаешь, память у меня отменная. — Киэнн вальяжно закинул ногу за ногу, и продолжил с видом поэта эпохи романтизма: — Да и что такое тринадцать лет для фейри? Один миг!

— Он — супермен?

Эйтлинн не сдержавшись выругалась:

— Бэтмен, мать его! Гребаный Черный Плащ, летящий на крыльях ночи!

— А ты? Тоже?

Мальчишка явно принял все за чистую монету. Эйтлинн на секунду закрыла глаза, сосчитала до десяти, напомнила себе, что перед ней всего лишь девятилетний ребенок… Маленькое девятилетнее чудовище.

— В некотором смысле да.

— Ну и что мне теперь с тобой делать, Рико Кампана?

— Гонсалес, — осторожно, но твердо поправил он.

— Сути не меняет.

Мальчик пожал плечами:

— Хочешь меня убить? Я много видел. Но я ничего не расскажу.

Эйтлинн кинуло в дрожь:

— Рико, что ты такое говоришь? Это совсем не то, что я имела в виду! Ты можешь рассказывать что угодно, и убивать тебя за это никто из фейри… — Она на секунду запнулась. — Никто из нас точно не станет. Видишь ли, по нашим законам даже просто ударить ребенка — преступление, за которое карают… ну, примерно так, как Киэнн поступил с твоей матерью.

 — Ступай обратно, призрачный вестник! — пророкотала она на особых обертонах заклятья. — Туда, откуда пришел.

Расплывчатый абрис повиновался. Эйтлинн спешно распахнула окно настежь. Фетч идет быстрее человека, и уж точно куда быстрее женщины на каблуках, да и одеваться нет времени. По телу прошел колючий зуд, сопутствующий трансформации.

— Никуда не уходи, — бросила она Рико. — Я скоро.

Последнее было откровенной ложью: она не знала, как скоро вернется и что ждет ее там. Благо, этот мальчик — не король Маг Мэлла.

*Предупреждение: феи иногда ругаются матом, а окружающие их люди — и подавно!