Скелеты идут!

…Наш пароход стоял в Адене.

Девочка-австралийка, перевесившись смотревшая за борт, вдруг закричала:

— Мама! Мама! Скелеты идут!

Все заинтересовались и заглянули за борт.

По трапу длинной и зловещей вереницей, торжественно и медленно, поднимались на пароход десять скелетов.

Десять скелетов, обтянутых коричневой кожей, старой и потёртой.

На скелетах болтались панталоны и пиджаки, страшно широкие. И ветер играл этими белыми саванами, как парусами.

На черепах были широкие тропические шляпы.

В орбитах у черепов блестели глаза.

Войдя на палубу, скелеты развалились в чужих лонгшезах.

А когда позвонили к обеду, скелеты явились в столовую, сбросили с себя пиджаки, остались в одних рубахах, засучили рукава на обтянутых коричневой кожей костях рук и принялись не есть, а пожирать.

Все мужчины были, по обыкновению, во фраках и смокингах, все дамы — декольте, но никто не выразил никакого протеста против странного поведения скелетов.

Что со скелета спрашивать!

Скелеты только покрикивали:

— Ещё!

Ели молча. И работали челюстями, словно машинами.

А когда дело дошло до пудинга, до великолепного пудинга, пылавшего синим огнём, скелеты сложили себе на тарелки столько, сколько полагалось 40 пассажирам.

И даже улыбнулись.

И даже, мне показалось, щёлкнули зубами, как кастаньетами.

И все глядели на них благосклонно.

И никто не нашёл.

— Shocking!

Это были десять офицеров, возвращавшихся из Сомалиленда.

Они пробыли там два года и одичали.

Что значит «одичать»?

Это не значит «потерять манеры», забыть, что нельзя есть руками, снимать платье за обедом.

Я в первый раз видел, действительно, «одичавших» людей.

Это значит, как говорится в военной службе, «возвратиться в первобытное состояние».

Потерять весь тот мягкий, интеллигентный налёт, который в течение столетий Европа наложила на черты лица белого.

Остались зоологические черты человеческого лица, очень похожего на злое обезьянье.

Что-то животное выступило в складе челюстей.

Глаза загорелись подозрительным и злым взглядом, как у дикого зверя, который способен только спасаться или преследовать.

На них смотреть было жутко:

— На что теперь способны эти люди?

Два дня скелеты молчаливыми тенями бродили по палубам, среди нарядной пассажирской толпы.

Между собой не обменивались почти ни словом. За два года похода всё переговорили и друг другу смертельно надоели.

На заговариванье пассажиров отвечали кратко, словно огрызались.

Отвыкли разговаривать с чужими.

Потом скелеты начали постепенно «отходить».

В глазах засветилось что-то общепринятое, европейское: мягкое и даже словно любезное.

Говорить стали более длинными фразами.

Стали совсем было как все.

Но мы проходили Суэцким каналом. Канал пересекает знаменитый «путь караванов из Африки в Мекку».

По берегу тянулся гуськом караван верблюдов, возвращавшийся из Мекки.

Увидев верблюдов, один из скелетов крикнул какое-то арабское слово, которым арабы погоняют «корабли пустыни».

Это вызвало воспоминания.

Все скелеты «ощерились». Иначе нельзя назвать их улыбки.

И на лицах их снова мелькнуло нечто такое, что я не без холодка представил себе встречу арабов с этими скелетами где-нибудь там, в пустынях Сомалиленда…

Дорошевич В. М. «Восток и война», М., изд-во Товарищества И. Д. Сытина, 1905 г.

Влас Михайлович Дорошевич (1865 - 1922), однако, умел писать и нагнетать…🧐

Упомянутая война Британской империи с сомалийскими «дервишами» Саида Мохаммеда Абдилле Хасана длилась с 1898 по 1920 год, под конец применялась даже бомбардировочная авиация, пока этот самый Саид не помер от последствий эпидемии гриппа-испанки...

P.S. На фото ниже одна из крепостей «дервишей» в полупустынном сомалийском плоскогорье, вид из английского бомбардировщика ровно 100 лет назад: