Как это начиналось
Автор: Инна Кублицкая...Хотя при вызове было сказано: «Взрыв в Заречье, на Грушевой аллее», никаких признаков взрыва не было заметно ни в самом Заречье, ни даже на Грушевой аллее. Ни языков пламени над деревьями, ни дыма, ничего, что нарушало бы почти пасторальный облик местности, кроме, разумеется, подъехавшего раньше полосатого как шмель полицейского паровика да санитарного фургона. Паровик мог развивать приличную скорость, миль 15 в час, и очень был полезен пригородной полиции, но и ОТК, и Бюро по борьбе с терроризмом и анархизмом предпочитали передвигаться по старинке, в запряженных рысаками экипажах. Паровик уж слишком долго разводил пары, а держать его под парами сутки напролет не имело смысла: и ОТК, и ББТ выезжало на вызовы куда реже, чем полиция. Бэбэтешники, кстати, уже были здесь, они, собственно, команду ОТК и вызвали. Их дежурный экипаж стоял рядом с паровиком у ворот ничем не примечательной виллы, типичной для Заречья виллы средней руки, окруженной, как писали в рекламках агенты по недвижимости, «естественным парком». На деле Заречье и парк представлял собой остатки рощи, в которой расчистили места для постройки домов и нескольких улиц, а все остальное оставили в исходном беспорядке. И если на большинстве здешних вилл хозяева озаботились расчисткой участков от сорного подлеска и насаждением цветников, то на окраинной Грушевой аллее почти все участки были запущенны. Часть вилл, скорее всего, и вовсе были сейчас нежилыми. Вилла «Белладонна» если чем и выделялась, так только тем, что ее ворота, судя по всему, часто открывались, чтобы впускать конные экипажи.
— Гадюшник какой-то, — определил майор Альсион, выпрыгивая от экипажа и здороваясь с поджидающим у ворот полицейским офицером. — Это не здесь в позапрошлом году накрыли притон с оргиями в мифологическом стиле?
— Через два дома, — ответил полицейский, махнув куда-то в сторону. — После той истории эта аллея вообще начала пустеть. Кому охота жить в месте с дурной славой.
— А что тут за взрыв? — спросил Альсион, принюхиваясь. — Порохом вроде не пахнет, разрушений не видно...
— Был взрыв, — сказал полицейский. — Звук был слышен миль на десять. Над домом появился столб белого дыма, по утверждениям некоторых очевидцев, закрученный в узкую спираль. Двое очевидцев говорят, что перед тем, как появился дым, над этим местом видели луч очень яркого света, направленный в небо.
— Да? — проговорил Альсион, оглядываясь. — Похоже, это действительно — наши клиенты.
— Вероятно, — меланхолично согласился полицейский.
После того, как он передал дело ББТ, взрыв его более не касался. Его дело было обеспечивать порядок за пределами виллы. Он и обеспечивал: его люди убрали всех зевак с аллеи, прошли по окрестным участкам в поисках чего-нибудь подозрительного, вели опрос свидетелей. То, что сейчас происходило на вилле «Белладонна», его не касалось. Во всяком случае, пока.
Командир группы ББТ ожидал на крыльце какой-то вялый и посеревший, и прибывшие ОТКашники сразу поняли: все плохо. Очень плохо.
— Ваши, — сказал он без всяких приветствий. — В комнате четыре трупа. В другой комнате ребенок, похоже, при смерти. Там сейчас медики. В подвале пять подростков, живые, но перепуганные. За домом колодец... — он махнул, и сразу стало ясно: вот именно в колодце и есть самое плохое.
Альсион, оставив команду перед крыльцом, сходил посмотреть на колодец. Вернулся с совершенно белым лицом.
— Показывай трупы.
Бэбешник качнул головой, следуй, мол, за мной, и пошел внутрь дома. Альсион последовал за ним.
Один из оставшихся ОТКашников, лейтенант Лоссе, сделал пару шагов в сторону, интересуясь, что там за домом. Вытянул шею, разглядывая, что там вынимают из колодца бэбэтешники; не поверил глазам, подался вперед и тут же, не справившись с тошнотой, выплеснул под ноги свой завтрак. Остальным из команды сразу как-то расхотелось разглядывать колодец.
— Расчлененка, — тихо проговорил Лоссе, возвращаясь к остальным. — Много.
Переспрашивать, сколько «много», тоже не хотелось. Лоссе, конечно, в ОТК был недавно, как и Гайал, но вряд ли он отличался повышенной впечатлительностью. Так что Гайал решил ограничиться пока тем, что слушал, как за углом негромко переговариваются бэбэтешники, укладывая в мешки ужасный груз.
— А ведь убийца был один... — проговорил Альцион, выходя из дома. — Не знаю, от чего погиб мальчик, но взрослые были убиты явно раньше, чем что-то успели сообразить и что-то предпринять. Сначала тот, что лежит посередине, потом — у окна, потом третий.
— И ощущение такое, что убийца был невысок ростом... — добавил бэбэтешник.
— ... как этот мальчик, что лежит поверх первого трупа...
— ...а потом взорвалась та штуковина на постаменте, — завершил бэбэтешник.
— Похоже на то, — заключил Альсион. Он посмотрел на своих подчиненных. — Лоссе, Гайал, возьмите в «шмеле» пакеты и начинайте упаковывать осколки устройства.
Лоссе сходил к паровичку за пакетами, и оба лейтенанта занялись делом.
В просторной комнате, где по замыслу строителей виллы предполагалась гостиная, не было ни мягких диванов, ни картин на стене, ни даже приличных обоев. Пол неведомые мастера застелили практичным линолеумом, стены примерно до высоты человеческого роста обили прорезиненной тканью. Посреди комнаты, ближе к широкому окну на веранду, находился алюминиевый постамент с выгравированными магическими знаками. На постаменте еще оставалась какая-то искореженная арматура, но было очевидно, что сам прибор уже не подлежит ремонту. От постамента к двери на веранду положили длинную мраморную плиту вроде тех, что идут на прозекторские столы, с постамента к полосе вел лоток из толстой жести, а с противоположной к постаменту была прислонена сбитая из досок лесенка в три ступени. Нетрудно было сообразить, что кому-то предстояло на постамент всходить, а чему-то — с постамента съезжать. В сочетании с магическими знаками на постаменте эти соображения приводили к неутешительным выводам. Особенно, если учесть, что из окна открывался прекрасный вид на декоративный колодец, облицованный диким камнем. Тот самый колодец.
По всем приметам постамент с неведомым прибором был самым настоящим алтарем. А то, что жертвы на нем приносились человеческие, — сомнений не вызывало.
Сегодня же все пошло не так, как рассчитывали. Поперек мраморной дорожки лежал мужчина в клеенчатом фартуке поверх довольно неопрятного костюма. Лицо его было смято. Как будто его лицом пытались сваю забивать, вот у него было какое лицо. Поверх этого тела, косо его пересекая, навзничь лежал мальчик в серенькой униформе какого-то из муниципальных приютов. Мальчик был мертв, но что его убило — было непонятно. Видимых повреждений не было.
Второй мужчина, тоже в сомнительного качества костюме и клеенчатом фартуке, словно сидел в углу окна, застряв в раме. Стекло за его спиной было выдавлено, а причиной смерти послужил, похоже, воткнутый в шею жестяной совок, обычный совок, каким мусор подгребают.
Третий труп лежал в углу. Костюм у него был вполне приличный, и фартука не было. А голову ему свернули под таким углом, что становилось ясно: не жилец. И с рукой что-то неправильное происходило: не может человеческая рука гнуться в этих местах.
И все это обильно присыпано осколками янтарина: яркими желтыми и оранжевыми полупрозрачными осколками, в которых так весело и празднично отражалось и преломлялось утреннее солнце. Судя по форме осколков, они в целом состоянии должны были составлять нечто вроде короткой трубы овального сечения, установленного на постаменте. По идее, кто-то небольшого роста мог взойти на постамент, пройти сквозь трубу и съехать по желобу. Мальчику, который сейчас лежал поверх неопрятного мужика, и голову не пришлось бы нагибать.