Всем врачам - Ура и спасибо!

             Ещё раз поздравляю всех врачей и всех медицинских работников с профессиональным праздником!

      Что у меня есть на медицинскую тему... Вот фрагмент, время 1991 год: 

      Очереди к терапевту не было, и Соболев, приоткрыв дверь, заглянул в кабинет. В кабинете за столиком сидела молоденькая медсестра и что-то писала в карточке. Напротив неё с понурым видом сидел негр, по виду студент.
    Соболев в нерешительности остановился у дверей. В этот момент в кабинет вошла врач, и негр, схватившись за живот, с надеждой посмотрел на неё.
            — Оссень зивот болит, — жалобно сказал он.
            — Вероятно, пищевое отравление, — сообщила медсестра.
            — Стул жидкий? — спросила врач.
            Негр нахмурил лоб и с сомнением посмотрел на стул, на котором сидела медсестра.
            — Нет. У меня зивот болит! Осинь.
            — Какого цвета стул? — раздражённо спросила терапевт.
            Медсестра прыснула в кулак. Негр опять в недоумении уставился на её стул.
            — Зёлтый, — наконец нерешительно сказал он.
            — Понятно. Жёлтый, — недовольно сказала терапевт и что-то записала в карточке.
         Затем она оторвалась от записей и посмотрела на Соболева.
        — А что вы там стоите? — закричала она. — Что у вас с рукой? Это не ко мне!
            — Так мне направление, — робко сказал Соболев. — Мне в регистратуре сказали...
            — Они там что, с ума посходили? — терапевт вопросительно посмотрела на Соболева, видимо ожидая от него ответа.
            — Не знаю, — Соболев пожал плечами.
            Врач недовольно нахмурилась, что-то нацарапала на четвертушке бумаги и протянула её Соболеву:
            — Всё! Идите к хирургу!  

            В очереди к хирургу, тихо беседуя между собой, стояло несколько человек.
           — Захотели сразу прыгнуть в капитализм? - ядовито ухмыльнувшись, сказал мужчина с перебинтованной головой. - Ха! Опа! А психика готова? — мужчина постучал пальцем по забинтованному лбу. — Закомплексованность — раз! Стереотипы — два! Толерантность — три!  
          Женщины в очереди растерянно посмотрели на мужчину.
            — Демократия это значит власть народа, — продолжил мужчина. — Демо — народ, кратио — власть! Всем осталось только бросить бухать и начать думать! Думать, думать, и ещё раз думать!
            Мужчина несколько раз с силой ткнул указательным пальцем в повязку на своём лбу.                      В этот момент подошла очередь Соболева и он вошёл в кабинет. Женщина-хирург с порога закричала на него:
            — Перчатки принесли?
            — Какие перчатки? Я не знал, — упавшим голосом сказал Соболев.  
            — Там же на дверях написано — «перчатки»! Вы что неграмотный? Всё, идите в аптеку, тут у нас на этаже и купите одноразовые перчатки. Ещё пачку ваты и бинт стерильный. Широкий.
            — И всё? — спросил Соболев.
            — Всё. Ещё йод.  
            — И что опять стоять в очереди?
            — Нет. Заглянете, сестра вас заберёт.
            Когда Соболев вернулся в кабинет с покупками, хирургша с медсестрой пили кофе.
            — Так, кладите это сюда, — распорядилась медсестра.— Снимайте повязку, что там у вас?
            Соболев размотал бинт и снял вату с мазью. Мазь, похоже, пошла нарыву на пользу. Красно-синяя вишня, казалось, вот-вот лопнет.
            Хирург допила кофе, поставила чашку на стол и вытянула руки ладонями вперёд. Сестра вскрыла пакет и ловко натянула перчатки на подставленные ладони.
            — Та-а-ак, козлик, — сказала хирург, — Иди сюда.
           Соболев, как загипнотизированный, медленно двинулся по направлению к ней.
            — Ложи ручку на стол, не бойся.
            Медсестра извлекла из стерилизатора какую-то блестящую штуку и точным движением вложила её в ладонь хирурга. Та, пряча за спиной железный предмет, направилась к побледневшему Соболеву.
            По работе в «Мезоне», да и в «Альбатросе» Соболев привык с уважением относиться к профессионалам своего дела. То, что произошло дальше, безусловно, было слаженной работой двух профессионалов.
            Медсестра полила на нарыв какой-то жидкостью из пузырька и, внезапно навалившись грудью на руку всем своим весом, прижала её к столу. Через мгновение хирург полоснула по нарыву скальпелем. Соболев закричал, так, что мужчина с перевязанной головой, объяснявший в коридоре женщинам особенности перехода от социализма к капитализму, осёкся на полуслове и с опаской посмотрел на дверь. Соболев попытался выдернуть руку, но медсестра, видимо, знала своё дело туго и не оставила ему ни одного шанса.
            — Не кричи, козлик, а то людей мне распугаешь, — сказала хирург и впилась двумя большими пальцами в рану.

            Выйдя из поликлиники, Соболев вытер рукавом выступившие слёзы и, пошатываясь от пережитого, пошёл к остановке автобуса. Ладонь болела, но это уже была боль заживающей плоти. Он вошёл в автобус и устроился на свободное место у окна. 

     Через несколько минут Соболев, убаюканный тряской, заснул сладким и глубоким сном. В этом сне они с Машей пили на пляже местное виноградное вино, которое две девушки выносили в баке из прибрежного кафе "Изабелла". Потом Маша прижалась щекой к его плечу и чуть слышно прошептала: "Ты будешь со мной счастлив. Вот увидишь".

.