Тысяча первый

Два мира, разделенные видимой лишь для меня гранью, - верхний и нижний. Мой и чужой. Мир покоя и мир страха. Мир света и мир тьмы.

Там, внизу - огонь и пепел, черный снег и разрушенные дома, тень, бывшая некогда человеком, и похожее на огненный гриб облако. Здесь, наверху - солнечные лучи и ветер, простор и полет, бесконечность и спокойствие. 

Рядом со мной - мои товарищи, как и я - талисманы. Легкие бумажные журавлики, что дарят людям здоровье, счастье, исполнение желаний.

Все чаще мне кажется, что мое место и место тех, кто пришел в мир после меня, - не здесь, среди покоя и света, а там, внизу - во мраке, холоде, боли.

Человеческой боли. Боли тех, кого уже нет в живых, кто больше никогда не будет улыбаться, плакать, грустить, отчаиваться, обретать надежду, любить и страдать. Боли, которую мы призваны исцелять. 

Та девочка, что однажды взяла лист васи - белый, как облако, чистый, как первый снег,  шуршащий, как ракушки в полосе прибоя, - сложила по размеченным линиям и выпустила меня на волю... Ей тоже было больно. И я должен был отвести эту боль, унести ее на крыльях в неведомые края, бросить в огонь, спрятать в глубинах моря. Разве не ради спасения людей приходят в мир талисманы?

Но я не смог. Я очень старался, но она все равно умерла.

Может быть, это моя вина. Моя и тех, кто пришел после меня. 

Всё в этом мире взаимосвязано, все предопределено. Вселенная услышит тебя и исполнит твое желание, только не нарушай правил. Журавликов должна быть тысяча - ни больше и ни меньше. Тысяча первый разрушил хрупкую гармонию, невесомый листок тяжелым камнем упал на весы вселенной.

Та, кого я должен был спасти, умерла.

Прости меня, Садако. Я негодный талисман. Я не сумел избавить тебя от боли, и отныне она навсегда со мной. В мире света, тепла и покоя. В мире, где больше нет тебя.