Одиссей и циклоп.

Толковать "Одиссею" - это любимое занятие очень многих филологов и не только. Есть целая масса интерпретаций, особенно тех фантастических событий, о которых Одиссей рассказывает на пиру у феаков, вплоть до самых ошибочных, низменных левацких толкований, с которыми, увы, я познакомился раньше других. В них Одиссей выставляется неким идеальным капиталистом, а циклоп Полифем - первобытным человеком, который полагается только на грубую силу, живёт уединённо вне общества и ведёт натуральное хозяйство. При этом, само такое представление о первобытном человеке возобладало только в Новое время, в Античности примитивного человека представляли совсем иначе. Одиссей в этом новоевропейском представлении является некоторым носителем прогресса, который разрушает первобытный мир натурального хозяйства и вводит рыночные отношения. Не знаю, каким местом нужно читать "Одиссею", чтобы так её понять, но такие интерпретации и в СССР долгое время считались легитимными. Разберём же то, о чём пишет именно Гомер, и на что как раз нужно обращать внимание в первую очередь.

Полифем, именуемый сыном Посейдона, в поэме открыто говорит, что не признаёт Зевса и не чтит Олимпийских богов. Чтобы понять значение этого места, нужно обратиться к тому, что такое есть Зевс в поэме "Одиссея". Помимо того, что мы знаем об этом верховном боге, мы видим, что он вовсе не является благим и любящим божеством, он посылает людям как несчастья, так и спасение. Но главное даже не в этом. Когда Одиссей уплывает на плоту от нимфы и тонет в море, бог Посейдон намеревается его уничтожить, чтобы отомстить за своего сына Полифема. Но Одиссей сетует не на Посейдона, а на владыку Зевса, как будто бы это Зевс послал на него бурю. Следовательно, Зевс несёт ответственность за то, чего он не делал. И это вовсе не потому, что он царь богов, и на всё боги спрашивают у него разрешения. Мы помним, как в "Илиаде" Зевс повелел, чтобы греки потерпели поражение от троянцев, и чтобы спасти греков, Афина подсыпает отцу снотворное и не даёт троянцам окончательно уничтожить врагов. Следовательно, боги могут действовать и вопреки воли Зевса, и всё равно, ответственность несёт Зевс. Это, видимо, связано с особым титулом Зевса - Мойрагет, повелитель судеб. Мойры - это духи судьбы, которые, можно сказать, бросают кости и каждый раз решают, кому из людей какой достанется жребий. Платон в финале своего "Государства" так и описывает деятельность мойр, и описывает сложную систему жеребьёвки, по которой души умерших людей выбирают, кем им родиться в следующей жизни.

Итак, Зевс - это повелитель мойр, а это значит, что он тоже имеет полномочия кидать кости. Ещё помимо Зевса такими полномочиями обладают бог Аполлон и в старых культах - Дионис. Таким образом, Зевс не благой и не злой бог, он тот бог, который кидает кости, и от него не зависит, кому какой выпадет жребий. Такие жеребьёвки от имени богов осуществляли и пророки, и получить пророчество - это означало уже быть причисленным к элите, это значило: очиститься от зависти. Когда индивид получал пророчество в Дельфийском храме, он тем самым как бы получал величайший дар. Теперь, если он будет бедняком, он не может упрекнуть себя в том, что мало трудился, плохо учился и был глупым, ведь он всегда может сослаться на судьбу и сказать, что так повелел Фатум. Разумеется, это не значит, что он не может стать богатым, только в таком случае его никто не избавит от зависти. Также тот, кому предсказано стать богатым, не возгордится и не будет стыдиться своего богатства, ведь он тоже может сказать, что ему лишь повезло. В Афинах в одно время дошло до того, что большинство должностных лиц в государстве назначались по жребию. В Спарте вроде таких жеребьёвок не было, но и спартанцы свято чтили святилище в Дельфах. Именно поэтому все греки, и не только греки (Плутарх описывает паломничество второго царя Рима в Дельфы) так высоко ценили именно это место. Даже когда греческий мир затрещал по швам, и Афины вели жесточайшую войну против Спарты, каждое их перемирие обязательно включало в себя пункт: каждый грек вне зависимости от того, за кого он воевал, имел равный доступ в Дельфы и на этой земле находился в безопасности. 

И вот перед нами предстаёт Полифем, который утверждает, что не чтит Зевса и олимпийских богов. Это значит, что он не чтит священный обычай очищения от зависти, не чтит жребия и богов, бросающих кости. Также не чтит он и древнего гостеприимства и не чтит обычая давать гостю подарок. Тем самым, циклоп становится практически олицетворением рыночных отношений. Обмен подарками - это в древности не просто обычай, это экономика. Города и государства торговали между собой по принципу обмена подарками, а вовсе не рыночной торговли. Дарообмен опять же отличается от рыночной торговли тем, что в нём всегда присутствует жребий. Самая элементарная процедура такой торговли: гость получал подарок, затем он бросал жребий, чтобы выяснить, стоит ли ему делать подарок в ответ? Если жребий велел платить, гость старался заплатить больше, чем стоит полученный им подарок, если жребий велел не платить, что ж, такова воля богов. Это древнейший обычай торговли, куда более древний, чем рыночная экономика, и никуда не исчезнувший с появлением денег. Товарно-денежные отношения даже в сверхдержаве Рима ещё зачастую носили характер обмена подарками, тем самым они исключали ту напряжённость и тлетворную зависть, что порождаются рыночной конкуренцией. Оказавшись чтить этот обычай, Полифем тем самым закладывает основы того, что называется - капитализм. 

Тем самым очевидно, что циклоп является представителем более низкого мира, мира вульгарной, варварской скупости. Полифем - это образцовый варвар. Это проявляется и в его таком возмутительном садизме. Варвар - это ведь не просто дикарь, не знающий цивилизации, варвар в древнегреческом понимании - это больной, это тот, кто завидует цивилизованным и терзает себя этой завистью. А такую зависть испытывает так или иначе любой варвар, познакомившийся с цивилизацией, познавший её блага, её счастье, но не способный вписаться в её мир. Такой варвар становится скрытным, анемичным, он стыдиться своего происхождения. Привычка долго скрываться делает больным и в конечном итоге садистом. У Полифема есть, в сущности, один большой видимый изъян: он одноглазый. То есть, он вечно живёт в полутьме, он не видит всего света, который можно узреть двумя глазами, он видит только половину света и от этого мучается. Что же делает Одиссей с этим образцовым варваром? Он не может даровать ему второй глаз, и он лишь ослепляет его, погружая тем самым во мрак. И тем самым Одиссей, по сути, избавляет его от страданий, избавляет его от муки видеть свет. Если варвар не может стать цивилизованным, то счастливым он может быть только в резервации или в рабстве в деревне - так, судя по всему, мыслили в древности.

Одиссей тоже действует скрытно, он хитрец, но не подлец. Он понимает, что если привыкнет к скрытности, то и сам станет варваром, поэтому, когда циклоп ослеплён, греческий герой, рискуя своей жизнью и жизнями своих спутников, называет циклопу своё настоящее имя. Можно сказать, что это самая большая ошибка Одиссея, ведь Полифем тут же сообщил это имя своему отцу - Посейдону, и тот теперь знал, кому мстить. С этого начинаются все десятилетние бедствия греческого героя и его спутников. То они попадают к людоедам, то проплывают мимо Сирен, то должны миновать Сциллу и Харибду. Но если посмотреть, что всё это время делают греки, то легко увидеть, что они разрушают и обманывают эти вульгарные варварские силы, которые до этого безраздельно господствовали на море. В море с древних времён господствовали пираты-варвары, существа насколько примитивные, настолько и враждебные по отношению к цивилизации. И бог Посейдон в какой-то мере покровительствует этим варварам, недостойным жеребьёвки, неспособным вручить свою жизнь в распоряжение жребия. В результате все спутники царя Итаки погибают, они не выдерживают испытания в конечном итоге сами превращаются в варваров. Но сам Одиссей остаётся верен себе и всё равно остаётся счастливым, не знающим зависти и покорным Судьбе вождём, готовым радостно принять любой, хоть самый страшный, хоть самый прекрасный жребий. Стоит хотя бы вспомнить, как часто в самой "Одиссее" греки по жребию решают многие спорные вопросы. В действиях Одиссея нет никакой калькуляции (в отличии от, например, расчётливого Паламеда - греческого героя, погубленного Одиссеем) , хоть у него, судя по всему, был некоторый дар предвидения, как у многих великих вождей, которым чутьё часто подсказывало, когда им нужно пригнуться, чтобы не получить копьём в голову.