Наследники (еще кусочек)

Квинт повернул реостат. Покои императора погрузились в темноту. Слабо светилось только ложе императора, над которым левитировало его умирающее тело. Кристаллы, проросшие сквозь тело императора, сверкали как тысячи звезд, звездное скопление боли. Отсветы пробегали по стенам и потолку.

Император негромко произнес команду – и темный воздух под потолком сгустился, засверкал, словно крошечная звезда.

В светящемся облаке возник худой, загорелый дочерна человек, одетый в ветхую арестантскую робу. У него была роскошная шевелюра -- как у льва. Точно потоками воды, стекающими со склона, она была пронизана сединой. Руки и ноги у него были скованы.

Узник обернулся. Посмотрел вниз.

- Ты! – глаза его расширились. В следующее мгновение он взял себя в руки и надменно замолчал.

- Ты меня ненавидишь, - сказал император.

- Да, - кивнул узник. Магнитооптические кандалы на его руках и ногах мерцали синим мертвенным светом.

- И все-таки мы были когда-то друзьями.

- Ты держишь меня на этой чертовой планете уже шестнадцать лет. Почему-то с каждым годом мне все труднее называть это дружбой.

Император негромко засмеялся. Квинт удивленно покачал головой – императору всегда нравилось язвительное чувство юмора узника. Даже когда они все учились в Лицее… Впрочем, тогда и Квинт считал узника другом. Сейчас другое дело. Слишком многое произошло между ними с того момента, как они были подростками.

Император с трудом поднял правую руку – она еще его слушалась. Изначально он был левшой, но звездная болезнь все изменила. Император поднял руку и вяло щелкнул пальцами.

Узник прищурился. Кандалы вдруг коротко замигали – и исчезли. Светящееся облако вокруг узника растворилось. Он взмахнул руками и полетел вниз с высоты…

Квинт моргнул. Ему показалось, что узник сейчас разобьется.

Но нет… в последний момент падение замедлилось. И узник мягко приземлился на ноги, встал на пол. Медленно выпрямился.

- Я смотрю, ты не разучился, - заметил император. Узник хмыкнул.

Потом вдруг сообразил и огляделся. Даже его худое, бесстрастное, словно вырезанное из темного камня лицо не могло скрыть удивление. Он был здесь, в покоях императора – и не как голограмма, а физически. Наяву.

Черт. Квинт положил ладонь на рукоять молекулярной рапиры.

«Интересно, когда император это провернул? - подумал Квинт. – Это явно  дело не одного дня».

Узника звали Просперо – и он был единственным в империи заключенным, у которого была в распоряжении целая планета. Он был там один, совершенно один, уже шестнадцать лет. Планета вращалась вокруг двойной звезды, имела шесть лун и массу в 1.8 стандартных единиц.

А еще он был официально – особо опасен, личный враг императора и угроза устоям общества. Просперо был профессиональный мятежник.

Узник помолчал. Затем прошелся по залу, настороженно оглядываясь, и остановился перед шахматным столиком. На нем была партия в самом разгаре. На памяти Квинта никто никогда в эти шахматы не играл. Защитное силовое поле закрывало столик. Просперо оглядел позицию, хмыкнул.

- Это… тот самый? – спросил он.

- Твой ход, - сказал император насмешливо.

Просперо задумчиво потер запястья. Квинт видел на его худых руках следы от кандалов. Квинт знал, что, не смотря на худобу, Просперо невероятно, чудовищно силен. Последствия многолетнего заключения на планете с усиленной гравитацией.

- Как и шестнадцать лет назад, - сказал император. Мерцание кристаллов вдруг окутало его и – отступило. Император заговорил хриплым от боли голосом: - Сделаешь ход? Поле настроено на тебя.

Просперо покачал головой. Нет.

- Я столько раз это обдумывал… - он помедлил. - что это стало неинтересным. Слишком долгое ожидание власти делает человека неспособным к ней. 

- Тогда какой выход ты видишь?

Узник поднял голову и усмехнулся, глядя на императора. 

- О, я вижу. Я найду молодого, талантливого шахматиста, с огнем в крови и дерзостью ума – и обучу его всему, что знаю сам. И тогда он уничтожит тебя, а я на это посмотрю… - Просперо рассмеялся. – Да, посмотрю с удовольствием.

Он вдруг перестал усмехаться, переступил вперед. Вгляделся в императора, левитирующего над ложем.

Просперо помедлил.

- Но ты умираешь, и мой план так и останется планом.

- Вечно я тебя разочаровываю, - император произнес это без улыбки. Почти.

Узник пожал плечами.

- Да. Так и есть. Зачем я здесь? Ты наконец-то выбрал: казнить меня за измену или дать мне свободу?

- У меня к тебе просьба.

- Серьезно? – узник засмеялся. – Конечно, почему бы и нет. У меня же масса времени.

- Ты должен подготовить моего наследника к власти. Воспитать в нем критическое мышление, независимость взглядов и твердый острый ум. Обучить его философии и экономике. Обучить всему. И главное… - император помедлил. – Эту власть ему придется взять самому. Что ты там говорил про молодого шахматиста?

Просперо помолчал, покрутил головой.

- А если я откажусь?

- Ты же хотел изменить мир? Всю галактику? Вот тебе шанс.

Человек-лев тряхнул головой. Седые кудри рассыпались по плечам.

- Так что ты ответишь? – император ждал.

- Для начала я хотел бы побриться.

Просперо был из тех, что твердо говорят «нет» и обтекаемо, как настоящие политики, слово «да». Квинт покачал головой. Просперо он уважал, как сильного и бескомпромиссного врага, но никогда ему не доверял.

Узник повернулся и словно только сейчас заметил остальных.

- Квинт… Полоний… - он кивнул им, прошел мимо. И вдруг остановился перед прозрачным силуэтом женщины. Помедлил: – Тамора... ты… Как всегда прекрасна, - узник грациозным жестом поцеловал ей руку.

- Виктор, рада тебя видеть, - сказала Тамора.

- Просперо, - кивнул Полоний и отсалютовал бокалом, в котором плавала свежая оливка.

Квинт сухо кивнул новому союзнику. У них с Просперо были свои счеты. Узник засмеялся.

- Как твоя рука? – спросил он с издевкой. – Не болит?

Квинт пожал плечами. «Еще как болит… иногда… Хоть на стенку лезь».

- Только к метеоритному дождю, - сказал Квинт. - А как твои ноги?

Просперо засмеялся. Легко, играючи поднялся в воздух, сложив руки на груди, развернулся. Снова встал на землю.

«Вот засранец», подумал Квинт. С некоторой даже завистью. Просперо достался талант, которым он, Квинт, когда-то бешено мечтал обладать.

Но выбор жребия оказался другим.

- Квинт, - сказала вдруг Тамора.

Голос ее дрогнул.

Когда Квинт обернулся, император лежал, закрыв глаза...

===

Илл.: Роберт Авотин для журнала "Техника молодежи"