Богатой будете, Марина Игоревна или как вредно опаздывать.

Собранный по модульной схеме «Ктырь», в зависимости от установленной начинки мог стать самолетом огневой поддержки, тяжелым штурмовиком, транспортом, летающей исследовательской платформой, пассажирским кораблем и даже космолетом ближнего радиуса действия. 

Максим временами находил сходство между собой и своей машиной. Оба надежные, крепкие, многозадачные, при этом втайне ненавидимые за сложность и нетерпимость к ошибкам.

Макс обошел аппарат, внимательно разглядывая состояние корпуса. Проверил заправочные лючки противообледенительной системы — замки, пломбы и наклеенные бумажки с его подписью остались на месте. Максим по примеру многих пилотов принимал вечерами самолет у техникой команды, чтобы с утра лететь без задержек. В случае с Варенцовым это было особенно актуально, потому, что стартовал он раньше всех, когда механики «вдохновлялись» речами командира на построении.

Максим проверил заслонки, заглянул в сопла турбин. Проверил свободный ход замков крепления опор шасси к подъемнику. Достал бутылку «незамерзайки», аккуратно пролил конструкцию, уничтожая остатки льда. Мера была нелишней, поскольку многие недолюбливали Максима и поначалу пытались подсунуть какой-нибудь дряни в турбину и законтрить замки крепления, дабы «горбатый» не смог оторваться от «баржи».

Не зная чем еще заняться, Варенцов стал прохаживаться взад и вперед перед своей машиной, не имея возможности войти. Люк-пандус «пятерки» был заперт навесным замком. Ключ был только у его пассажирки, которая снова опаздывала. 

Глупость этой меры в эпоху дистанционно управляемых блокираторов была понятна любому. Внутренний замок отзывался на несколько сложных трехчастотных цифровых комбинаций. Без знания кода, вскрыть самолет можно было только гидравлическим резаком, лазером или автогеном, да и то в случае, когда ИИ охранной сигнализации не использует генератор поля целостности, при включении которого все попытки резать корпус оказывались напрасными.

Максим вспоминал, что позволяла себе эта Марина, и в нем крепла решимость поступить как и планировал, жестко и дико. Чтобы какая-то амбициозная молодая баба диктовала ему, когда он имеет право попадать на борт вверенного летательного аппарата?! В конце-концов это его машина, его зона ответственности.

Максим поднял лючок аварийного ЗИП в полу, выбрал кувалду и в два удара сломал навешенный научницей замок. 

Потолок грузового отсека аппарата позволял ходить не наклоняя головы. Агрегаты в отсеке имели свой силовой щит и даже собственные источники питания. Максим добрался до энергощита и запустил все приборы исследовательской группы. Устройства начали подготовку к работе. Некоторые из них даже начали поиск спутников, запрашивая поддержку орбитальной группировки. Включение инициировало передачу потока данных в компьютеры бортовой лаборатории на крейсере. 

Максим со злорадством подумал, что особенно смешно будет потом, когда обнаружится, что любительница поспать осталась на борту. То, что он делал было глупо, несерьезно и по-детски, но пилота достало мелкое хамство пассажирки. 

Он подавал рапорт командиру, предупреждал Марину, жаловался ее руководителю и даже писал рапорт о переводе в другую часть. Все оставалось по прежнему, даже замок, повешенный ввиду особой ценности аппаратуры. На какое-то время его демарши имели успех. 

Максим имел с девушкой серьезный разговор и добился от научницы пунктуальности. Когда лейтенант стал думать, что все закончилось, даже перестал напяливать теплый комбинезон и сапоги с подогревом, жизнь нанесла подлый удар снова. Что-ж, Максим предупреждал и больше терпеть не станет.

Совершив маленькую месть, лейтенант прошел в пилотскую кабину. Там он занялся подготовкой транспортника к полету. 

Варенцов поражался убогости управления «Ктыря». Аппарат позволял стартовать без помощи палубной команды и техников, но не имел системы автоматического запуска систем, как на более раннем «Шмеле». Максим, однако, при этом не признавался даже самому себе, что любит священнодействовать, щелкая тумблерами на пульте. 

Сегодня это занятие было особенно в тему. Грядущие неприятности отступили на второй план, растворялись выверенной сотнями повторений процедурой пробуждения корабля.

Максим повернул рубильник под панелью. Звездочки коротких разрядов на мгновение осветили пространство под пультом.

Пилот проверил напряжение на источнике и заряд батареи. Прошел по клавишам освещения, досадуя на необходимость расцвечивать себя огнями, будто елка.

Выглянул направо и налево. Навигационные огни, зеленый и красный горели, хвостовое оперение и плоскости подсвечивались. На стенке подъемника пылало отражение рулежных фар аппарата.

«Марина Игоревна опоздала», -с нехорошей усмешкой сказал Максим, запирая и блокируя люк. Он понимал, что зашел слишком далеко и даже чувствовал, как шевелятся звездочки, готовясь покинуть погоны, но остановиться не мог.

Переключение тумблеров пробудило силовую электросеть и СВЧ преобразователи. По волноводам с мягким гудением потекла высокочастотная векторная плазма. Завыли насосы теплообменников реагируя на нагрузку. По корпусу пробежала дрожь, завершась почти колокольным гулом низкого тона - корабль запустил генераторы поля целостности. 

Напоследок Максим поставил на прогрев локаторы и подключил связь. 

- Полка, я Толстый-5. Первичная проверка систем окончена. Готов к подьему в стартовую позицию и запуску двигателей.

- Толстый -5, я Полка. Датчики фиксируют в подъемнике инородное тело. Запуск двигателей запрещаю. Разберитесь, что у вас там.

Максим включил камеры внешнего обзора, прервав ускоренную перемотку записи — по-привычке он проверял, как провел ночь железный друг.

Вокруг аппарата бегала невысокая худощавая девушка, что-то отчаянно крича и барабаня кулаками по корпусу.

- Здравствуйте Марина Игоревна...- усмехаясь произнес Максим. - Не ждали мы вас так скоро.

Варенцов с удовольствием наблюдал, как ученая дама кричит в камеру, жестикулирует и даже крутит у виска, показывая, что думает о своем пилоте. 

Максим пару минут наслаждался зрелищем разгневанной научницы, потом отметил, что за ночь Марина заметно подросла из-за длиннющих шпилек, стала блондинкой, соорудила на голове при помощи лака, расчески и плойки «вшивый домик». 

Максим со злорадством подумал, что без шапки девушке должно быть холодно. Варенцов наблюдал, как пассажирка бесится, оббивая кулаки о корпус. Потом в ход пошел отрезок трубы, совершенно бесполезный против брони. 

Запредельные для слабого тела усилия не дали результата, истощили силы и погасили ярость. Девушка бросила железки и размазывая слезы пошла прочь.

Максим усмехнулся, задвинул засов пилотского отсека и нажал кнопку открытия люка.

- Доброе утро, Марина Игоревна, - грохнули динамики аппарата. - Не узнал, богатой будете.