Калейдоскоп вселенных. Эймар. Иллюстрация
Автор: Кочубей А.«... я знаю твой сладко-приторный, ядовитый аромат: ты растешь в лесу, в самых потаенных местах и распускаешься в темноте. Я искала твои цветы по запаху в вотчине дяди Отвальда и срывала в надежде принести домой, но лиловый колокольчик сворачивался в трубочку и увядал в моей руке – ему нравилось цвести в одиночестве, для себя, пока никто не видит».
«В подземелье хлынул дневной свет, острый и яркий. Ослепнув во второй раз, Амаранта на ощупь выбралась на поверхность. Она снова была в Сирионе – чувствовала запах мха, слышала голос деревьев и ветра. Но зрение возвращалось, и приходило понимание, что вокруг – не лес.
Сердце Сириона – древний город эри. Улицы, вымощенные белыми валунами, дома-великаны в мрачном убранстве старой коры, ступени к запертым дверям... И жуткая тишина заброшенного места.
Заглянув в люк, Амаранта увидела ответ на свой недавний вопрос: стены и потолок подземелья устилали не жерди, а останки эри. Или человеческие – у костей совсем нет разницы. Она поднесла свою руку для сравнения. Длина ее предплечья совпадала со средним размером строительного материала.
«Зачем?!» Слова замерли на губах. Моран опустила крышку, погрузив лабиринт-могилу в темноту.
На поверхности не было ни души, но Амаранта уже и не ждала кого-то встретить. Она попала в царство черного и темно-зеленого, и, одетая в форму Хранителя, стала его частью.
Ни следа разрушения – повсюду застывшая вечность: ржавчина не тронула кованые украшения, стекло зеленых витражей не потускнело. Галадэн, так поразивший Амаранту когда-то, напоминал игрушку ребенка, добрую и безобидную; Цитадель же внушала трепет и подлинный страх: здесь красота уживалась с жестокостью, а мастерство – с безобразием.
С вековых кедров заживо содрали кору, чтобы вырезать картины – прекрасные и гадкие, поражающие силой болезненной фантазии: зверские ритуалы эри и битвы невиданных чудовищ; прекрасные лики и чудесные цветы. Любовь и похоть рассказывали истории, и невозможно было оторваться от их изысканной, циничной откровенности. Живые дома страдали, но, даже оскверненные своими владельцами, продолжали служить их памяти.
Цитадель презирала смерть, но жизнь – еще сильнее. Моран встала на колени и прикоснулась ладонями к валунам. Крепкие, неровные, с едва заметными швами, стертые временем и ногами прохожих, кости черепов служили мостовой.
– Простите меня, кем бы вы ни были».
Иллюстрация автора к роману «Душа Урагана» серия «Эймарские хроники»