Книга о мечте

Пишу книгу о своей мечте. Пусть это случится не со мной, а с кем-то в ближайшем будущем. Люди должны жить долго, работать, приносить пользу обществу. Общество обязано заботиться о здоровье граждан.

Моя мечта о клинике, где работает хотя бы один волшебник с медицинским образованием и необычными способностями, помогающий людям справиться с недугами. 

Несбыточная мечта. Неужели? В вездесущем Интернете давно ходят статьи о людях других измерений. Правда, снимки не убедительные – их легко сделать в фотошопе. Но нет дыма без огня.

Отрывок из книги о неправильном поведении врачей, основанном на неверном представлении о болезни. 

* 

После отъезда Анжелы с детьми, Эдгар заглянул к другу, — сел в кресло напротив обитателей палаты.

— Продолжим вчерашний разговор. Мне интересно, как работают учреждения подобные моей клинике в других странах. 

— Прошло два года после катастрофы, у нас требовали копии документов, подтверждающие родство с погибшим братом и бумажку с отказом от претензий к компании. От нервного напряжения моё давление скакало. К сожалению, о своем здоровье я думала в последнюю очередь, не догадываясь какая беда откроет мою дверь. Работа, мнение окружающих, выполнение обещания волновали больше самочувствия. Человек обязан думать о здоровье, оно должно быть на первом месте в списке дел. Порой думаешь: сегодня закончу дело, завтра отдохну. Однако завтра может не наступить или круто повернуть жизнь в худшую сторону. Что может быть хуже беспомощности? В подобном состоянии никаких задач не решишь, станешь обузой для близких.

— Человек приходит к простому выводу после тяжкого удара, — подтвердил Кейси. – Похожее признание слышал не раз.

— Июль месяц выдался жарким. Живу на последнем 9-м этаже. Температура в квартире держалась на отметке +38, снаружи +43. Кондиционера нет, включали вентилятор, он перегоняет теплый воздух по помещению. Уставшая от сильного напряжения перед монитором наихудшего качества, я добиралась до дома более двух часов и доехала лишь к трем часам дня, хотя вышла из дома в десять утра. Перекусив, села за компьютер – брат прилетал через несколько дней, меня интересовало время прибытия рейса. Тогда ощутила сильный укол в голове. Перед глазами забегали мушки. Спешно переоделась в ночную рубашку и упала в постель. Возможно, была в обмороке. Очнулась минут через пятнадцать, сильно захотелось в туалет, пошла шатаясь. Мне повезло, что мама обратила внимание на мою странную походку, обняла у двери, и крикнула отцу: 

— Звони в скорую, ей плохо. 

Мама позвонила сестре и попросила срочно приехать – вызвала группу поддержки. Родители растерялись.

Мое сознание то уплывало, то приплывало. Могу точно сказать: сначала отключается «болтун в голове» — это даже хорошо: мысли не лезут в голову, значит не мешают. Притупляется чувствительность – исчезают чувства, а значит и страх. Точнее, все равно что происходит вокруг. Слух еще долго работает и память все записывает. Все эти события я восстанавливала в памяти целый месяц и смогла всё восстановить.

От нас до пункта скорой помощи 15 минут ходьбы спокойным шагом, столько же до больницы, но в другом направлении. Медики прибыли быстро, измерили давление: 280, сделали укол. Врач сказал: 

— Позовите двух соседей – крепких парней. Посадим ее на стул, лифтом спустим вниз.

Тётя успела подъехать с мужем. Меня положили на носилки, внесли в скорую и повезли в больницу. В регистратуре отказывались принимать больную.

— То есть как? – одновременно удивились друзья.

— Выглядеть моложе своих лет – преступление. В те годы я выглядела на пятнадцать лет моложе. Ничего для этого не предпринимала, некогда было заниматься красотой. Здоровые гены. Я услышала возмущенный голос моей тёти: 

— Она похожа на родителей. Они стоят рядом. Фото в паспорте плохого качества.

Наконец, приняли, уложили на каталку, повезли на лифте. Здание многоэтажное. Ввезли в палату. Следом ворвалась врачиха из отдела реанимации:

— Разве не видите, как ей плохо? Она наша больная.

Меня рвало отчаянно еще в скорой. Возможно, лекарство не подействовало. 

— Или от жары еще больше поднялось давление, — возразил Кейси. 

— Ничего не чувствовала и не видела, но слышала разговоры. Перевезли в реанимацию. Думаете начали оказывать первую помощь?

— Разве нет? – друзья переглянулись.

— Врачиха написала длинный список и вручила отцу, объяснив, где расположена аптека. Затем я отключилась. Как бы плохо не было с лекарствами, но для первой помощи больница получает их в достаточном количестве. Неважно. Меня возмутило не это. 

— Разве этого мало? Что тебя потрясло? – Роберт нахмурился. 

— Папе сказали, что я сплю. Странный сон – я «спала» до полудня следующего дня, «проснулась» (точнее временно очнулась) от вспышек света, когда мне делали КТ (компьютерную томографию), и снова «уснула» до 5 или 6 часов вечера. Очнулась от света фонарика – больно бил по глазам. Надо мной склонились трое мужчин в белых халатах. Задавали вопросы. Мой язык еле ворочался во рту. Сама себя плохо понимала, но они расслышали, что я не замужем, программист. 

- В этом причина инсульта, - заявил зав.реанимации. У меня прекрасная память на голоса. 

Врачи удивились анализам: 

— Почки чисты. 

Чистым почкам есть причины. Сама о том не подозревая, очистила их с помощью березового сока и листьев алоэ еще в 90-х годах прошлого века.

Врачи изучали снимок. 

— Гематома размером с мой кулак, — пробормотала я.

— Откуда ты можешь знать? – рассмеялся зав.реанимации.

— Это в моей голове, — ответила и подумала: они меня будут лечить?

Врачи ушли смеясь: слишком умная, лечи себя сама.

Посмотрела на свою правую руку – к ней подвели капельницу, в носу что-то мешало дышать. Подозвала медсестру.

— Снимите это, мне трудно дышать.

— Если разрешит врач, — они боялись делать что-либо без его разрешения, ведь он делился с ними доходами.

— Позовите.

Медсестра вышла и вернулась с врачом. Из их разговора узнала, что его зовут Артур, с виду 35 лет. Он разрешил снять трубку из носа. Стемнело, включили свет. 

— Глазам больно, — пожаловалась Артуру.

— После инсульта глаза залиты кровью, появляется светобоязнь. 

— Можно на веки положить влажную салфетку? – сама себя начала лечить.

— Вообще-то можно, — он удивился, и велел медсестре намочить белую матерчатую салфетку и накрыть веки. Стало прохладно и темно – боль ушла.

К концу пятого дня моего пребывания в реанимации Артур решился на эксперимент. Не хотел терять пациентку. Папа исправно платил за каждый день в отделении и покупал всё указанное в списке, который сразу забирала врачиха. Очевидно, круговорот медикаментов и сопутствующих предметов – один из видов подработки. Чтобы задержать меня в палате на некоторое время, зав.реанимации действовал по принципу: чем хуже больному человеку, тем лучше для него. Около 11-ти вечера дал медсестре ампулу, она ввела лекарство в капельницу. Такое я видела в кино: моя грудная клетка поднималась, опускалась – сердце расширялось, приходило в норму. Сестра испугалась, закричала. Артур стоял у двери – ждал результат своего остроумия, подошел, протянул медсестре ампулу. Через минуту все нормализовалось. 

— На меня кто-то подаст в суд? — он спросил утром. 

— Было за что, – буркнул хмурый Роберт.

— Мои родители побегут сейчас, — он облегченно рассмеялся.

— Выписывай меня.

— Ты сошла с ума! У тебя инсульт. Останешься еще два дня, потом переведем в отдел неврологии.

— Нет! Выписывай.

Пришел отец и зав. неврологии – Зограб, мужчина крупного телосложения старше Артура. Он моему отцу перечислял свои требования: нужна сиделка — медсестер не хватает, значит придется платить за два места в палате, лечение продлится месяц. Нужно было обоим рассказать про ночной эксперимент, но ябедой я никогда не была в ущерб своим интересам. Пощадила нервы отца, он еле держался на ногах. В своем кабинете Артур наврал отцу с три короба, чтобы выманить деньги, обещал лечить капризную больную на дому и выписал из больницы под мою расписку. Зограб в последствии нагадил мне под влиянием своих патриархальных тараканов. Я не единственная с кем обращались так по-хамски, потому понимаю тех, кто бьет врачей. Простите за откровенность, доктора. 

— Как тебя лечили на дому? – поинтересовался смущенный Роберт.

— Артур заявился к нам со списком лекарств. Прочитала инструкции, мне ставили капельницу. Через десять дней он принес коробку с таблетками без инструкции. Я услышала мысль: гвозди от гроба. Ответила ему: выбрось из кармана гвозди от гроба. Артур отдал препарат отцу, велел пить два раза в день, и сбежал.

— Ты стала слышать чужие мысли? – изумился Кейси.

— Слышала негативные мысли, направленные против меня. Я спрашивала всех о лекарстве без инструкции, просила папу включить компьютер. Он боялся его сломать. После каждой таблетки мне становилось плохо. Папа отпаивал меня сердечными каплями, помогло лекарство от стенокардии. Я перестала пить страшное средство. Дозвонилась до одноклассницы Нунэ, просила найти кардиолога Таню. Нунэ пошла в больницу, позвонила Таня, посоветовала не пить таблетки, и обратиться к Зограбу, потому что он вылечил ее родича.

Под впечатлением воспоминаний Карин замолчала.

— Дальше всё наладилось? – с надеждой спросил Роберт. – Неужели в ваших больницах так плохо?

— Дальше сказка стала страшней. Папа долго уговаривал врача, он приехал после рабочего дня, осмотрел меня: «подними ногу, скажи, где болит», написал список лекарств. Главное, сироп Сомазина. Ему не понравился результат осмотра: я слишком высоко поднимала ногу. О том что это означает, мне пояснила медсестра через два года – у меня был шанс вернуться к нормальной жизни.

— 30 процентов больных умирает от инсульта в течение года, — он меня «обрадовал».

— У меня случился второй инсульт, если вы правильно назвали признаки. Когда можно начать пить сироп? – как будто кто-то подсказал важный вопрос.

— Как только папа купит, пей, — Зограб ушел.

Моё давление резко подскочило, он использовал гипноз для ухудшения моего самочувствия.

— Он плохой человек, — сказала мама. 

Как же она оказалась права!

Папа принес Сомазина через час, а действие прежнего лекарства не закончилось. Ночью два агрессивных средства вошли в конфликт друг с другом. Я задыхалась, пыталась звать маму, но была слишком слаба, не могла пошевельнуться. Родители меня не слышали, хотя спали чутко, оба бежали в мою спальню при каждом моем кряхтении. Из-за жары и моего состояния все двери квартиры держали распахнутыми настежь. Наши настенные часы с боем. Я считала время – от половины первого до половины четвертого. От страха сжималось сердце. Из-за светобоязни в моей комнате царила кромешная тьма – опущены соломенные гардины, задвинута плотная занавесь. Открыта узкая створка двустворчатого окна. Чтобы врачу было удобно, папа развернул кресло лицом к софе, на которой сплю. Вся противоположная стена обклеена листами большого календаря с предметами из сокровищ церковного музея. Над креслом висит изображение мраморной плиты с армянскими буквами, в них вделаны бриллианты. В моей голове билась одна мысль: хоть бы луч света. Над креслом возник светящийся шар, превратился в тор, повернулся, словно нимб над чьей-то головой. Тор светился, так что бриллианты засверкали. Я успокоилась – ощущение, не одна. Мама пришла в половине четвертого, нимб исчез за секунду до ее прихода. Зограб надеялся, что мне станет хуже и меня отвезут в больницу, на сей раз уложили б в его отделение. Я никому об этом случае не рассказала: ни родителям, ни врачу. Поняла, Зограба нужно обманывать, но в главном ошиблась.

— В чем? – нахмурился Роберт.

— В инструкции к основному лекарству написано: пить 45 дней, он назначил 20-ти дневный курс. Строго велел позвонить и отменил сироп, который мне помогал справиться с отеком, головная боль почти прошла. Назначил бесполезный, но дорогой препарат, и направил отца в нужную ему аптеку. Медсестра, которая ставила капельницу, оказалась мошенницей – подменила две ампулы на снотворное. Я два дня спала почти не пробуждаясь. Мама удивлялась и в меня сонную впихивала еду. Зограб прислал массажиста со странным поведением. Парень выгнал родителей из комнаты, запер дверь, мне велел отвернуться к стене, гладил мою руку десять минут. Родители не умели ругаться, слишком воспитанные, они заплатили ему за ничегонеделание. Я отказалась от его услуг.

— Он наркоман, — заявила мама, — стоял возле здания, и не мог его найти, хотя кругом одни пятиэтажки только наша девятиэтажка.

Мы нашли массажистку в нашей поликлинике. Она вывернула мне пятку, растянула связки. Я дико орала от боли. Как мне верить медикам? Неужели только я притягивала негодяев? У меня нет слов, чтобы назвать их как-то иначе, только ругательства.

Друзья лишь задумчиво качали головами. 

— Я не рассказала главного. В третье посещение через год и восемь месяцев Зограб хвастался, что он хирург и бывает в разных клиниках мира, где пациента с нуля ставят на ноги.

— Болят места гематомы, — я пожаловалась, оборвав его восторженную речь.

— Гематома давно рассосалась. Болят места под остатками отека.

— Что будет, если отек останется?

— Опухоль. 

Поставив рядом слова: хирург и опухоль, я пожалела, что воспитана, возникло острое желание двинуть ему в челюсть. Я сидела в кресле, он — рядом на диване. Нужно быть круглым идиотом, чтобы не понять его поведение – ему нужен был подопытный кролик. У меня выразительный взгляд. 

— Что мы совсем совесть потеряли? – он смутился, повторил фразу Артура, хотя его критиковал. – Я больше не приду, ты знаешь все нужные тебе лекарства.

— Что мне делать с остатками отека?

— Пей Сомазина 45 дней.

Когда мне надо было пить Сомазина 45 дней, он его отменил. Теперь прописал.

Что делать? Кто поможет? Пришлось принять, как оказалось, вредный курс. Средство сожгло мой пищевод. Появилась проблема на долгие годы. Остатки отека беспокоили еще полгода. К счастью, в одной передаче рассказали про облепиху. В нашей морозилке было больше килограмма ягод. По моей просьбе мама купила их осенью. Более месяца я пила два раза в день вместо чая облепиху — заливала кипятком, минут через пять добавляла мёд. Облепиха сильное противоотечное средство – давность отека значение не имеет.

— Интересная информация, — заметил Эдгар. – Как справилась с проблемой пищевода?

— Я умоляла родичей принести мне алоэ – он лечит ожоги, надо мной смеялись: не доверяешь врачам, мама покупает тебе дорогие лекарства. К тому времени отец умер. Он мне ни в чем не отказывал, не считал мою просьбу капризом. В пищеводе росла какая-то гадость. Некоторые продукты были ее пищей. Если ела то, что ей приятно, я задыхалась. Так рисовая каша почти задушила меня. Помогла крупная долька лимона. Спасали цитрусовые, кислые фрукты и ягоды. Как ни странно, жир и сметана смягчали, очищали дыхание. Избавилась ли от проблемы? Не уверена, хотя так как раньше не беспокоит. Когда летом принимала лекарство для улучшения кровообращения, оно не помогло. Начавшиеся головокружения не проходили. Я пожаловалась подругам, просила принести листья алоэ. Девчонки принесли много. Я ела две недели. Перестала жевать, когда стало колоть в правом боку. Видимо, алоэ дробил камушки аппендикса. Через две недели головокружения прекратились. С тех пор родичи молча приносили алоэ в горшках. Некоторые граждане выращивают на продажу.  

— Понятны причины твоего недоверия к врачам, — вздохнул Роберт.

— Это не всё. Лекарство, которое Зограб прописал для улучшения кровообращения, «подарило» мне стенокардию. После зимнего курса, у меня больше месяца непрерывно болело сердце. С болью ложилась спать и просыпалась с нею.

— Как ты справилась с этой проблемой? – заинтересовался Эдгар.

— Помог боярышник. Будете смеяться: по шуточному гороскопу я баба-яга, верю травам и ягодам. 

Друзья облегченно рассмеялись.

— В вездесущем Интернете нашла рецепт: столовую ложку сухих ягод залить стаканом воды, варить 10 минут. Полученный отвар пить три раза в день так: столовую ложку отвара влить в кружку, налить 100 грамм кипяченой воды. Мама готовила, я пила. Осенью она купила и высушила коричневые ягоды, зимой на рынке приобрела боярышник чёрного цвета. Он оказался вкуснее и эффективнее. Через месяц боль отпустила.

Возможно, спросите, откуда мне знать точное время событий? У меня в день инсульта возник провал в памяти – не могла вспомнить, как оказалась в больнице. Парализованному человеку нечего делать, я сутками вспоминала. Через месяц мне удалось восстановить весь день в памяти с точностью до минуты. Всегда рядом кто-нибудь сообщал время.

— Провал в памяти плох для работы мозга. Молодец, что не поленилась восстановить брешь, — согласился Кейси.

— Нет никаких благородных профессий. Есть добрые и злые — некомпетентные и равнодушные люди. Никто мне не докажет, что зло – обратная сторона добра. Со всеми, кто мне вредил умышленно, по жизни никак не сталкивалась, не спорила. Как могла спорить, если едва говорила и плохо соображала? Жадность не единственная причина подлостей Зограба. На тот момент была безработной, заработки случайными. То есть зависть также не могла служить причиной. У него возникло желание оперировать опухоль, а кандидата не имел. Он ждал, когда затвердеют остатки моего отека. Другого объяснения его поведению у меня нет.

Возможно, скажете, что бесплатная медицина толкает врачей на подобные поступки. Медицина была бесплатной лишь по названию. Папа платил всем, кто меня «лечил»: врачам, массажистам, медсестре. Платил ту сумму, какую они называли, даже завышенную. Отец никогда не мелочился, не уточнял у других, какие расценки приняты. Зограб ругал Артура, утверждая, что предупредил его о вероятном побочном эффекте – влиянии на сердце. А сам устроил мне кошмарную ночь. Неужели он не знал, что два агрессивных лекарства войдут в конфликт? У обоих была одна цель — вернуть меня в больницу, чтобы вымогать деньги за подрыв моего здоровья. Они действовали согласно стереотипу: от гематологического инсульта умирают.

Простите, Кейси, вы волшебник. Ваши действия прямо противоположны, они направлены на восстановление здоровья пациентов.

* 

Глава здесь - https://author.today/reader/142298/1161794