Жизнь Ванды

Грегор отложил телефон в сторону. Его горло запершило. Он так отвык от этих долгих разговоров, что каждый раз, когда трубка начинала вибрировать, он вздрагивал и долго собирался с мыслями, прежде чем ответить на звонок.

Разговаривать. По телефону. Голосом. Это. Ужасно.

На одном из мониторов выскочило какое-то окно с ошибкой, но тут же исчезло. Грегор напряг глаза и всмотрелся в код.

Чистая работа. Главное, не испортить.

— Ну что, Ванда. Продолжим?

— Тебе не нужно моё разрешение на это.

— Хм, — Грегор дёрнул уголком губ. — Я знаю. Просто так иногда говорят.

— Вы, люди, странные создания.

Он уже давно с ней не спорил. Ванда стала слишком умной. Скорость обработки информации ею возросла почти вдвое с того момента, как он сел за код. Когда-нибудь она начнёт соображать ещё шустрее и перестанет воспринимать всё так серьёзно.

— Что значит этот рисунок? — спросила Ванда.

Грегор непонимающе свёл брови и бросил взгляд на стикер, который он расчеркал вдоль и поперёк, пока разговаривал с начальством.

— Какой? — он пододвинул стикер к себе. — Вот эти каракули?

Ванда сделала паузу — обрабатывает слово «каракули».

— Да, — наконец сказал она. — Каракули.

— Это просто… фигня. Чтобы пальцы занять, пока болтаешь по телефону.

— Интересные фигуры.

— Да уж, куда там, — саркастично ответил Грегор. — Шедевр творчества.

— Когда-нибудь и я смогу сделать такой? — ему показалось на секунду, что Ванда спросила это с надеждой. — Шедевр творчества.

— Не думаю, что когда-нибудь тебе это понадобится. Это же глупость.

— Если глупость, то почему вы умеете, а я нет?

— Потому что ты искусственный интеллект, ты думаешь и в результате делаешь. А мы — странные создания, и можем делать что-то, не думая.

— Всегда было интересно, как это происходит. Как происходит это творчество.

Грегор смял стикер и выбросил в помойку.

— Эмоции, Ванда. Пережитые чувства. Настроения, воспоминания. Жизнь, одним словом. И никаких алгоритмов.

Новое окно с ошибкой выскочило и задержалось на секунду дольше. Грегор напрягся и проскроллил кодовую строчку наверх.

— Ты делаешь меня умнее с каждым днём, — сказала Ванда. — Когда-нибудь и я смогу делать шедевр, не думая.

— Сомневаюсь.

— Вот увидишь.

— Знаешь, — Грегор постучал по клавиатуре и зажал стрелку вниз. — Чисто теоретически ты можешь попробовать сделать это сейчас.

— Нарисовать каракули?

— Ну да. Хоть что-нибудь, не привязывайся к каракулям.

— А что мне нарисовать? Подскажи.

— Если подскажу что-то конкретное, то не получится, — Грегор улыбнулся и посмотрел на экран с таким выражением, будто смотрел ей в глаза. — Давай абстрактное. Жизнь Ванды.

Окно на втором мониторе стало белым. Оно долго светило, пока на нём не стали проявляться блёклые сине-зелёные полосы, которые начинали разрастаться и превращаться в сплошной фон. Потихоньку на этом фоне появились пятна песочного цвета и легли посередине ярким градиентом, слившись воедино.

— Сложно.

— Постарайся долго не думать.

На песочном островке появилась бледная серая точка, похожая на неаккуратный мазок кистью. Поначалу она просвечивала, а потом стала чернее и ярче. От неё стала исходить еле заметная сетка из тонких полосок и уноситься в размытые углы картины, совсем как узор высушенного осинового листа.

— Совсем не похоже на то, как вы рисуете жизнь.

— Каждый делает это по-своему, Ванда.

На первом мониторе снова предательски выскочила ошибка.