Я бы перенёс начало нового учебного года и соответствующие школьные мероприятия на другое число

            Иосиф Бродский - стихи         

    1 сентября 1939 года

       День назывался "первым сентября".

    Детишки шли, поскольку - осень, в школу.

    А немцы открывали полосатый

    шлагбаум поляков. И с гудением танки,

    как ногтем - шоколадную фольгу,

    разгладили улан.

    Достань стаканы

    и выпьем водки за улан, стоящих

    на первом месте в списке мертвецов,

    как в классном списке.

    Снова на ветру

    шумят березы и листва ложится,

    как на оброненную конфедератку,

    на кровлю дома, где детей не слышно.

    И тучи с громыханием ползут,

    минуя закатившиеся окна.

Почему я сегодня почувствовал необходимость привести здесь, на авторском портале, эти стихи Иосифа Бродского? Да потому, что война - это всегда война, и мир сегодня снова полон крови. И эта кровь льётся не из-за веры, не из-за давних обид и споров, не из-за великих идей и не из-за голода и жажды. Эта кровь льётся из-за современной политики, а для меня слово "политика", в её современном виде, однозначно слову "жадность".

Так или иначе, но любую войну начинают именно политики, а воюют в ней солдаты, и умирают в ней - солдаты, такие, как упомянутые в этих стихах Иосифа Бродского уланы 18-го полка Поморских улан. 

Скажу честно: я недолюбливаю поляков, есть в них что-то такое, что меня отталкивает, но всё же, но всё же...

Ну и немного истории: «Не учите меня, пан поручик, как следует исполнять невыполнимые приказы».

(на основе А. Васильев. "Польская кавалерия во 2-й Мировой войне.)

Польские  уланы и канониры стойко выдерживали огонь артиллерии и налеты  бомбардировщиков, но около 14.00 1 сентября 1939 года, ситуация резко осложнилась, так как частям 20-й немецкой мотопехотной дивизии удалось благодаря численному  превосходству вытеснить из Хойнице 1-й стрелковый батальон. Создалась  угроза правому флангу уланского полка, поэтому его командир, полковник Масталеж, отвел  его не новую позицию: 1-й, 2-й и 3-й эскадроны организовали оборону на  рубеже Нова Церква – Стерново, 4-й эскадрон (резервный) расположился позади них.

Около 15.00 1-й стрелковый батальон, защищавший район  Хойнице, и действовавший севернее батальон национальной обороны «Черск»  начали отход на новую оборонительную линию за рекой Брда. Немецкие  войска, наступавшие с юга, угрожали перерезать польской пехоте путь  отступления.
Чтобы избежать этого, командир отряда «Хойнице»  полковник Маевский, посоветовавшись с генералом Гжмот-Скотницким,  приказал полковнику Масталежу с частью 18-го уланского полка,  оторвавшейся от противника, нанести контрудар по немецкой пехоте в  районе деревни Кроянты. Для усиления улан генерал решил направить часть резерва группы «Черск» (эскадрон танкеток TK  и  эскадрон самокатчиков Поморской кавалерийской бригады). Около 17.00 в распоряжение полковника Масталежа этот резерв начал прибывать. 

В  это время c офицером связи (поручиком 13-го полка Висленских улан Гжегошем  Цыдзиком) пришёл приказ генерала Гжмот-Скотницкого, согласно которому 18-й  уланский полк должен был перед сумерками ударить по немцам всеми своими силами, а затем, оставив один эскадрон в соприкосновении с противником,  отступить за Брду и там закрепиться. Кроме того, согласно одной  неподтвержденной версии, генерал прислал полковнику Масталежу, с которым  вместе служил в легионах Пилсудского, короткую записку следующего  содержания: «Заклинаю тебя, Казю (уменьшительное от имени Казимеж), нашей легионерской частью, задержи немецкое наступление».

Оценив  сложившуюся ситуацию, командир поморских улан приказал 3-му эскадрону  (без 1-го взвода) и двум взводам пулеметного эскадрона оставаться на  занимаемой позиции (в районе деревни Стерново), дожидаясь подхода броневого и самокатного эскадронов; 4-му эскадрону (без 1-го взвода) и  взводу пулеметчиков перейти в район Лотыня и удерживать край леса к  западу от Езиорок (у шоссе Хойнице – Рытель).

Конный маневренный отряд во главе с майором  Малецким (1-й и 2-й эскадроны и два взвода 3-го и 4-го эскадронов)  должен был через деревни Крушки, Кроянты и Павлово выйти к 19.00 в тыл немецкий пехоте, атаковать ее, а затем отступить на Граново и далее к  линии укреплений в районе местечка Рытель, занятых польской пехотой.

Узнав  об этой диспозиции и приказе полковника Масталежа, поручик Цыдзик  (офицер связи генерала Гжмот-Скотницкого) усомнился в целесообразности  такого решения. «Не лучше было бы, пан полковник, наступать в пешем строю?» — спросил он с беспокойством. В жилах Масталежа взыграла кровь старого солдата. «Не учите меня, пан поручик, как следует исполнять невыполнимые приказы», — сказал он с раздражением в голосе. «Так точно»,  — ответил Цыдзик, но все-таки связался по телефону с начальником группы прикрытия «Черск» и сообщил ему о намерениях Масталежа.

Выслушав  своего офицера связи, генерал Гжмот-Скотницкий согласился с его доводами  и лично отправился на командный пункт 18-го уланского полка. Однако он  опоздал: конная группа майора Малецкого, выступившая в 17.30, уже  совершила свой рейд в тыл неприятеля.

На марше охранение  маневренного отряда обеспечивал 1-й взвод 4-го эскадрона под командой  поручика Урановича. Пройдя около 10 км, дивизион майора Малецкого  оказался в лесу недалеко от деревни Крушки, северо-восточнее Кроянт.  Приближалось время, назначенное для начала атаки (19.00), а до исходного  района Павлова было еще 7 км, когда головная застава отряда обнаружила  батальон немецкой пехоты, бивакировавший в 300 – 400 м от лесной опушки. Майор Малейкий решил атаковать этого противника в конном строю,  используя эффект внезапности. Он построил свой дивизион в два эшелона:  впереди 1-й эскадрон (ротмистра Щвещчака), развернутый в линию взводов, а  за ним на дистанции 200 м 2-й эскадрон (ротмистра Ладося), в таком же  боевом порядке. Численность обоих эскадронов составляла тогда примерно  200 всадников*. Уланы, одетые в полевые мундиры, были вооружены саблями и  кавалерийскими карабинами. На головах они имели каски французского  образца (модели Адриана).

СПРАВКА:  Утром 1 сентября  1939 г. 1-й и 2-й эскадроны поморских улан (вместе с двумя взводами 3-го  и 4-го эскадронов) насчитывали в строю 256 человек, но с начала боевых  действий до 17.30 они потеряли около 20 % своего личного состава.

По  старинной команде «szable dlon» («Сабли вон!») уланы быстро и слажено  обнажили клинки, заблиставшие в красных лучах заходящего солнца. В тот  момент, когда эскадроны лихо развернулись на опушке леса, на их флангах  появился со своим штабом полковник Масталеж. Догнав дивизион Малецкого,  полковой командир захотел лично принять участие в конной атаке.  Повинуясь сигналу трубы, уланы стремительно понеслись на врага,  ошеломленного столь неожиданным нападением. Немецкий батальон, не  принявший должных мер предосторожности, был застигнут врасплох и в  панике рассыпался по полю. Кавалеристы, настигая бегущих, беспощадно  рубили их саблями.

Однако этот триумф кавалерии продолжался  недолго. Увлеченные своей блестящей атакой, поляки не заметили несколько  бронеавтомобилей противника, укрытых в лесу. Выехав из-за деревьев, эти  бронемашины открыли во фланг скачущим эскадронам частый пулеметный  огонь.
Спрятанная в зарослях немецкая пушка также начала  обстреливать улан. Десятки коней и людей пали от вражеских пуль и  снарядов… Адъютант полка ротмистр Годлевский, рухнув на землю вместе с  убитой под ним лошадью, видел, как в нескольких метрах от него погиб  полковник Масталеж. Полковой командир и его верный конь были сражены  наповал одной и той же очередью.

Понеся большие потери, дивизион  майора Малецкого отступил за ближайший лесистый гребень, где укрылся от  неприятельского огня. Кроме полковника Масталежа, были убиты 2 офицера  (командир 1-го эскадрона ротмистр Щвещчак и 2-й адъютант, поручик запаса  Милецкий) и 23 улана. Поручик Антоний Унруг и около 50 улан были тяжело  ранены. Только половина участвовавших в атаке всадников собрались в  лесу возле шоссе Хойнице – Рытель.

Вскоре на месте сбора уцелевших улан появился генерал Гжмот-Скотницкий,  прибывший на автомобиле вместе с несколькими офицерами (в их числе  находился и командир 1-го дивизиона 9-го легкого артиллерийского полка  капитан Юзеф Амстер). Майор Малецкий доложил генералу о ходе атаки и  понесенных дивизионом тяжелых потерях.
Свидетелем данного рапорта  был поручик артиллерии Станислав Славинский, прикомандированный к штабу  армии «Поможе». Он еще раньше приехал к сборному пункту уланских  эскадронов и теперь подошел к начальнику группы прикрытия «Черск» за  инструкциями. «Прошу Вас донести (в штаб армии) обо всем, что Вы здесь видели, — сказал ему Гжмот-Скотницкий. — Я приказа об этой конной атаке не отдавал и не способен был ее предотвратить».
Круто  повернувшись, генерал быстрым шагом направился к стоящему вдали  автомобилю. Уже садясь в машину, он подозвал майора Малецкого и  командира 2-го эскадрона ротмистра Ладося и приказал им с остатками  дивизиона спешно отходить в направлении Рытеля, забрав с собой раненых и  боевое снаряжение.

Возвращаясь к конной атаке под  Кроянтами, следует привести посвященные ей строки воспоминаний «отца  германской танковой мощи» Гудериана. «Польская поморская кавалерийская бригада из-за незнания конструктивных данных и способов действия наших танков, — писал знаменитый генерал вермахта, — атаковала их с холодным оружием и понесла чудовищные потери».

Факты,  приведённые выше, разоблачают лживость этой  цитаты, превратившей 3 неполных польских эскадрона в целую бригаду,  немецкие броневики — в танки, а 26 убитых и 50 раненых улан — в  «чудовищные потери». Подобную клевету маневренная, хорошо обученная,  имевшая превосходный личный состав кавалерия 2-й Речи Посполитой  неоднократно опровергала на поле боя. В трагические дни сентября 1939 г.  она достойно противостояла сильному врагу и нередко побеждала его,  сражаясь как в пешем, так и в конном строю, и в обороне и в наступлении.