«Куда идешь, Аида?» - односторонний взгляд на войну

Фильм, снятый к двадцатипятилетнему юбилею резни в Сребренице женщиной-режиссером Жбанич, начинается с четкого предупреждения о том, что хоть снят он по мотивам реальных событий, многие детали вымышлены. А следовало бы тут же писать и второе предупреждение: фильм полностью политизирован и представляет только одну, идеологически выверенную точку зрения на страшные события на Балканах.

В основу сюжета положена трагедия одной боснийки — Аиды, переводчицы при батальоне миротворцев ООН. Во время бегства мирных боснийцев из отбитой сербами Сребреницы муж и двое сыновей Аиды оказываются «людьми без прав», и все ее попытки спасти их в конечном счете сводятся к нулю.

Режиссер с первых же эпизодов не делает секрета из своей миссии, а именно: максимально очернить всех сербов и миротворцев ООН и выставить всех боснийцев невинными жертвами неофашистов. И это отчаянное усилие немедленно дает противоположный эффект. Потому что вот так делить сербско-боснийский конфликт на белое и черное могут разве что незамутненные граждане из США и прочих известных стран, которые и сотворили данный конфликт всеми имевшимися у них средствами во имя достижения своих деловых целей.

Нужно отметить, что произошедшее в Сребренице до сих пор служит мощнейшим рычагом политического давления на все страны Европы, и Россия недаром сопротивляется процессу шельмования сербов и Сербии. (Подробнее можно прочитать, например, в новостях об уголовном наказании отрицания геноцида боснийцев  и о противоположном, сербском законе о неприменении в Республике Сербской решения Высокого представителя Валентина Инцко о введении уголовного наказания за отрицание геноцида боснийских мусульман в Сребренице и за глорификацию военных преступников) Вмешалась даже  независимая международная комиссия во главе с Грейфом, которая действовала параллельно комиссии ООН и пришла к совершенно иным выводам.

Возвращаясь к фильму: перед нами история простого человека, умной, интеллигентной женщины, любящей и любимой, и это само по себе невероятно сильно воздействует на сознание зрителя. Представить себя на месте Аиды легко, хоть и ужасно. Представить, каким мог бы быть исход в иных обстоятельствах, также легко. Вообще при включении фантазии тут вероятно почти все — но именно фантазию-то, как и полномасштабное освещение фактов, все происходящее на экране гасит. Здесь нет даже минутной предыстории в виде титров, поясняющей, сколько было убито и замучено сербских детей, женщин и стариков, не говоря о мужчинах. И не показано отчаяние сербов, стоявших на пепелищах отчих домов, изгнанных с земли, которую они веками холили и считали своей. С яростной одержимостью с экрана льются только обвинения в адрес сербов и голландцев, тех, кто убивал, и тех, кто не защитил. От этого в итоге устаешь, и сильно. Как устаешь и от явных киноштампов, например, эпизода, когда «милосердные убийцы» кормят будущих жертв хлебом и шоколадом и всячески утешают. Это прямая отсылка к известным фильмам о Холокосте и гитлеровской Германии (между прочим, любопытно, что в группу создателей фильма входит и сама нынешняя Германия).

Но самое спорное тут, пожалуй, название фильма “Quo vadis, Aida?”, представляющее собой отсылку к христианскому преданию.  Согласно ему, апостол Пётр, бежавший из Рима, встретил Христа и задал ему вопрос: «Куда ты идешь, Господи» (лат. Domine quo vadis?), на что получил ответ: «Иду в Рим на второе распятие» (лат. Romam vado iterum crucifigi). Устыдившийся Пётр вернулся в город и принял мученическую смерть.

Ставя на место Христа вымышленную героиню, режиссер по сути бросает последний увесистый камень в ряды сербов. Все, процесс расчеловечивания врага завершен. Можно ставить точку.

Не удивлена, что фильм был номинирован на «Оскар» в этом году и был замечен также на премии Британской академии и на Венецианском фестивале. Он четко вписывается в современные политтренды и служит тем же целям, которые на Западе оставались неизменными последние четверть века.

Остается надеяться, что фильм о военных преступлениях против сербов будет снят с таким же рвением и получит известность прежде, чем постулат о вечной вине всех сербов укрепится в сознании европейцев и американцев и побудит их к новым конфликтам на Балканах.