Об "Умри. Умри. Сдохни"

Всем моё охаё!

"Умри. Умри. Сдохни". Эти три слова время от времени мелькают в бложеках моих. Я проговорился, что именно во имя данной работы задвигаю второй том "Квантового Бряка" на попозже (а ещё, чтобы накопить к нему идей да соскучиться по героям). И количеству человек, большему, чем ноль, стало интересно: а что это за "Умри. Умри. Сдохни" такое.

Так вот, поясняю. Это будет сплаттерпанк. Именно сплаттер и именно панк. Очень жанровая книга. Не мягенький ванильный постсплаттер, вроде "Форгерийского цикла", а именно что неприятно пахнущий грязный контркультурный сплаттерпанк.

Кстати, музычка, которой я вдохновляюсь на написание.

Кто знает, откуда музычка и кто знает, что такое сплаттерпанк или, хотя бы, контркультурная литература в целом, уже понимает: книга будет просто отвратительной, мерзкой. Более того, я собираюсь пойти ещё дальше.

Я буду писать это дело от первого лица в настоящем времени, что позволит обезличить ГГ до такой степени, что даже пол считать получится, наверное, только у Валентина Черняка, если он решит коснуться этого творения чем-то, кроме восьмиметровой палки. Я запихну мотивы ГГ в пространство до начала книги, из-за чего всё насилие будет выглядеть максимально немотивированно.

Я не собираюсь оправдывать ГГ. Пожалуй, это одна из причин, почему мотивы я вынес в блок "до начала книги", а внутри самой буду подавать обрывками, оговорками и так далее. Потому что мне самому это не нравится. Это отвратительно.

Но... сравнительно недавние события показали, что это дерьмо всё ещё актуально.

Кстати, ещё музычка.

Всякие тупые снобы считают, что фантастика, это то, чего быть не может.

Я снова повторю: фантастика, это то, что могло бы быть.

Я лично общался и жал руку (теперь брезгливо) человеку, который, окажись он на месте ГГ и получи возможности ГГ наверняка творил бы дичь, если не схожую по градусу отмороженности, то не менее разрушительную. И оправдывал бы это. И считал бы правильным.

Но хуже всего то, что если бы я озвучил мотивы ГГ, подавляющее большинство читателей посчитало бы, что творимая ГГ дичь, пусть и откровенно неправильная, но... понятна. Им стало бы проще сопереживать ГГ.

И так случилось бы не потому, что я умею подать мотивы. Так случилось бы потому, что каждый из нас, даже самая благочестивая бабулька, хотя бы раз в жизни, на эмоциях, как минимум желала подобных кар на чужие головы.

Иронично. Я начинал с того, что осуждаю действия ГГ, а теперь мы пришли к тому, что жертвы это, вроде как, типа, ну... заслужили?

Знаете, тут недавно были посты, старавшиеся оправдать контркультурную мерзотность фразой "осуждение пороков общества". Но, знаете что, это так и есть. Самое стрёмное дерьмо этой книги в том, что каждый из нас, будь он хоть Нэд Фландерс, вполне мог бы оказаться на месте жертв ГГ, потому что каждый из нас так или иначе причинял окружающим боль. А ГГ – это просто тот случай, когда чаша терпения переполнилась, и при этом у него в руках оказалось нечто, что позволяет ему реализовать свою злобу.

Короче, "Умри. Умри. Сдохни", это как "С меня хватит" 1993 года. Только кровавей. А ещё, в кино ГГ специально оформили, как "он всегда был конченным психом, а с обычным человеком такого случиться никогда не может, нет-нет". Но пока мы не знали прошлого героя Дугласа, мы ему сопереживали и одобряли. А всё потому, что самое стрёмное в этой ситуации, что семя подобной ненависти есть в каждом из нас, и мир старательно взращивает его.

И, да, я не жду, что книга попадёт в ГН. Я, блин, даже не жду, что под ней не будут появляться комменты в стиле "Мерзость, автор больной ублюдок подобное писать, а тем более требовать деньги. Чернуха же!"

Что я могу сказать? Да. Всё тоже самое легко можно было бы запихнуть в менее тошнотную форму. Я даже в аннотацию пихну дисклеймер о том, что это мерзость и её не стоит читать никому. На случай, если кто-то вдруг не знает, что такое сплаттерпанк, как жанр. Если книга не встретит понимания, я даже получу повод улыбнуться: общество не настолько безнадёжно, чтобы наслаждаться такой хренью.

Но... это же сплаттер. Это же панк. Тема, о которой я хочу поговорить в книге, мерзкая. И я просто посчитал, что говорить о ней иначе – это в каком-то смысле лицемерно.