Приют изгоев

Рослый мужик, одежда которого состояла из огромных мешковатых младенческих ползунков и младенческой же распашонки, внимательно прочитал протянутую ему Акилом бумажку, мрачно оглядел Батена, оценивая не столько его вид, сколько габариты и вес, произнес:

― По кишке, как я понимаю, ты ни разу не спускался.  

― Что? ― не понял Батен, но мужик не обратил на его вопрос внимания. Пробормотав «понятно», он удалился в стоящую неподалеку будку вроде нормальной конуры-переростка, и вернулся оттуда, неся в руке белый сверток.

― Надевай, ― бросил он, протягивая сверток Батену, и добавил: ― Поверх. ― А сам отошел к будке, где принялся задумчиво разглядывать установленные в специальных крепежах рядком у стены будки разнообразные по длине и форме палки вроде шестов для катания на лодках по мелкой воде.

Сверток оказался точно такими же ползунками с распашонкой, что были на мужике, и, повертев в руках, Батен кое-как натянул их поверх своей одежды; сразу стало жарко. Рукава были Батену сильно длинны. Пока он их пытался закатать, мужик вернулся к нему с длинной толстой палкой на плече. Ни говоря ни слова, он пресек попытки Батена справиться с рукавами, осмотрел его со всех сторон, развернув спиной к себе, запихал в оказавшийся на спине карман Батеновы пожитки.

― Пошли, ― кивнул он и направился к настилу.

Батен, едва не волоча рукава по земле, пошел. Ему было немного не по себе.

Акил следовал за ними по пятам, глазенки его горели неподдельным интересом.

― А ты бы шел, пацан, ― остановил его, не оборачиваясь, мужик.

Акил остановился.

― Дядь Батен, так ты не забудь про драконов, ладно?

Батен обернулся и неуверенно улыбнулся ему:

― Не забуду. Если живым останусь, конечно, ― произнес он, скорее для мужика, чем Акилу.

Мужик услышал и пробурчал недовольно:

― Останешься, останешься.

Они остановились на краю одной из ям-очков. Батен с опасливым любопытством глянул вниз. Вместо отверстой пропасти он увидел воронку из шелка, белым конусом уходящую куда-то вниз и в бок; края воронки были закреплены ободом на настиле. Мужик поднял руки и коротко велел Батену обхватить его сзади.

― Как? ― не понял Батен.

― Да уж не как бабу лапают, ― ответил мужик. ― Покрепче.

Батен неловко обхватил его крепкий торс, и тут же ткнулся головой в твердый затылок проводника, который ловко подхватив болтающиеся концы рукавов Батеновой распашонки, быстро и накрепко припеленал ими Батена к себе, да так, что тот не мог пошевелиться. Вот уж воистину покрепче!

Батен всем телом чувствовал спину мужика, каждое его движение, напряжение каждой мышцы, когда тот неторопливо натянул на руки толстые кожаные перчатки и, взяв наперевес шест, как бы оценивающе и прилаживаясь, взвесил.  

― Ты как, в меру труслив? ― поинтересовался мужик через плечо.

― В меру, ― сглотнув, ответил Батен ему в затылок. Он уже понимал, что ему предстоит, хотя не понимал, как  это будет происходить.

― Не трусь, ― сказал мужик. ― А главное ― не дергайся.

И шагнул вперед.

Испугаться Батен не успел. В самоубийственные намерения мужика он не верил, однако от неожиданности в глазах у него потемнело и, без того привязанные к телу спутника руки, сжались намертво…

Когда желудок вернулся на отведенное ему в человеке место, к счастью ничего не растеряв на пути туда и обратно, и Батен смог снова начать соображать, он сообразил, что вовсе они даже не падают, а просто быстро скользят в шелковой воронке, которая и вправду оказалась кишкой, и мужик, к которому он был привязан, очень привычно руководит этим скольжением, упираясь локтями, ногами и шестом в стенки. Делом же Батена было просто висеть у него за плечами и не мешать.

― Жив? ― сквозь свист и шелест донесся до Батена спокойный хотя и громкий голос мужика.

 Батен кивнул.

― Тогда держись, ― предупредил мужик, и резко кинул свое и Батена тело головой вниз. Скорость скольжения резко увеличилась, но мужик выставил шест поперек, и движение стало стабильным. Светлые гладкие стенки не пропускали достаточно света, чтобы что-то снаружи можно было рассмотреть, и Батену оставалось только наслаждаться необычными ощущениями то ли полета, то ли скольжения, то ли падения. Да уж, это было не паническое скольжение по жиже желоба с дерьмом. Скорее, это напоминало катание по склонам ледяных гор, специально устраиваемых в Императорском саду на потеху публике ― тоже замирание сердца и сладостное невольное поджатие в мошонке, и тоже ощущение опасности, смешанного с лихой бесшабашностью. Захотелось даже попробовать притормозить  ногой, или сделать что-нибудь подобное. Ну не по-настоящему, а так, чуть-чуть, мужик даже не заметит. Батен было совсем решился, но тут все и кончилось.

Мужик вдруг резко развернул свое тело поперек кишки, раскорячился, и скорость сразу упала; теперь они едва не висели в белом полусвете. Впереди блеснула яркая точка. «Выход», ― догадался Батен, и через мгновение они вывалились на туго натянутое голубое полотнище.

В последний момент мужик что-то сделал с рукавами Батеновой распашонки и, поведя плечом, скинул с себя седока.

Так что упали они по отдельности: Батен кувыркаясь плюхнулся на спину, а мужик, привычно выставив вперед руки с шестом, на четвереньки. После чего перекувырнулся через голову и тут же встал, закинул шест на плечо и, упруго покачиваясь на натянутой ткани, направился к краю полотна. Батен, прежде чем подняться, подождал, пока волнение вызванное их падением уляжется. Он глядел вверх, на голубое небо и беловато-голубой ствол кишки, длинным, утончающимся рукавом уходящий в вышину вдоль нависающего обрыва Стены. Ствол поднимался не отвесно, а с заметным уклоном, провисая, уходил вправо; вдоль Стены сверху свисало еще несколько таких же рукавов, одинаково идущих вверх и там расходящихся в разных направлениях.

― Эй, захребетник, ― окликнул его мужик, ― пора.

И Батен кое-как встал и пошел к краю полотна, утопая при каждом шаге в упруго пружинящей ткани. «Так можно было бы ходить по сгущенной воде», ― весело думал Батен, качаясь будто на волнах, ― или по громадному старому полковому барабану».

Когда он выбрался на деревянный помост, его слегка покачивало. Спустившись вниз по лестнице, он, повинуясь жесту своего неразговорчивого сопроводителя, стащил с себя распашонку и ползунки, вынул из спинного кармана свой скарб и вернул костюм. Мужик кивнул «угу» и, опять же без лишних слов, передал Батена по эстафете очередному таласару, молодому, весьма легко одетому, как и все здесь в шелка, парню.

Тот, заглянув в переданную ему сопроводительную бумагу, тут же  возмутился:

― Да они что там, совсем сдурели? За четырнадцать унций гнать человека на ушки!

Батен насторожился.

― Он с Плато, ― шестом указал в небо мужик.

― А-а, ― возмутившийся было несправедливостью парень притух. ― Тогда понятно. На обжитие, значит, туда-сюда...

Батен хотел было уточнить, что означает это «туда-сюда», но парень вдруг задрал голову и простонал:

― Нет, ну ты только посмотри, что они делают!

Батен посмотрел в указанном направлении. Из одного из растянутых над тентом рукавов выпадали на полотно мешок за мешком; рукав заметно вздрагивал, полотно гудело тревожной дробью. На взгляд Батена ничего особенного не происходило ― для того, надо полагать, и рукава, чтобы по ним грузы спускать. Но таласары явно думали иначе. Его напарник по спуску осуждающе покачал головой, прокомментировал:

― Это еще ветра сегодня нет.

― А вот я их оштрафую! ― моментально возбудился парень. Он, видимо, был тут чем-то вроде распорядителя. ― Это уже не первый раз!

― У них сейчас слишком много грузов, — лениво вступился Батенов сопроводитель. ― Но перерыв-то после дюжины они сделают...

― Вот пускай и бы гнали по большому грузовому рукаву, раз много! ― ответил парень, махнув рукой к другой группе рукавов, выходящих не на полотно, а на гладкую дорожку, заканчивающуюся трамплином, по которому грузы должны были попадать на специальную площадку. ― Или по желобу, на худой конец… И пусть только попробуют у меня перерыв не сделать!

Рукав как раз выплюнул двенадцатый мешок. Ожидавшие на помосте грузчики тут же бросились их растаскивать, но не успели они выбраться на помост, жерло рукава вновь задрожало, и он вновь начал плеваться мешками.

― Ну?! ― вскричал парень, простирая руку. ― Что ты с ними будешь делать?.. Вы тут погодите, я сбегаю, шар подниму да на сигналку... Ужо я им задам трепу! ― и, не дожидаясь ответа, побежал куда-то.

― И еще одну артель пригнать! ― прикрикнул вслед мужик с шестом.

― Это уж само собой!

Когда они остались вдвоем, Батен спросил, а что, собственно происходит:

Не глядя на него его бывший попутчик объяснил:

― Большая частота сброса. Хороший порыв ветра, рукав пережмет, и все ― пробка. ― Он помолчал и добавил ― Хорошо, если скользящая, а то разбирать пробку посреди рукава занятие, я тебе скажу...

И замолчал, глядя в другую сторону.

Краем глаза Батен заметил что-то оранжевое и оглянулся. Из-за Стены поднимался большой, в десяток саженей, ярко окрашенный пузырь; не шар, а именно пузырь, дно которого было раскрыто. Пузырь был весь оплетен крупноячеистой сетью, концы которой сходились ярдах в трёх под дырой и там на концах сети болталась плетенная корзина подстать всему остальному. В корзине видимый по грудь из-за её бортов суетился человек; он смотрел вверх, где над его головой на поднятых «ручках» корзины, была укреплена странного вида лампа; человек дергал за какие-то веревки, от чего лампа то притухала, то вспыхивала ярче.

Зрелище было потрясающее. Батен, открыв от изумления рот, провожал медленно уплывающий в небо пузырь. Много он об этом слышал, там, наверху ― даже видел пару раз сверху плавающие в голубом небесно-океанском просторе цветные пятна, но вот так, близко-близко, в подробностях... Он даже не представлял себе, как это красиво!

― Это они специально! ― по-прежнему возбужденно заговорил вновь возникший рядом парень-распорядитель. ― Да еще сверкают по сигналке: установите второй рукав, да установите второй рукав… А до грузового дотащить слабо?

― Обнаглели, ― поддакнул мужик с шестом.

― Вот им, а не рукав! ― быстро показал парень ладонью и локтем. ― А трезвонить будут ― и этот отберу! Не велики птицы.

Мужик кивнул и, напоминая, ткнул шестом в сторону Батена.

― Ага, ― встрепенулся парень. ― Ты вот что, захребетник. Ты сейчас на почтовую площадку иди, там как раз крыло вниз готовят. Покажешь это, ― он протянул Батену его же сопроводительную бумажку, ― скажешь, Корпиус послал... Корпиус ― это я, ― парень улыбнулся и протянул руку. Батен пожал, представился ответно. Парень кивнул и продолжал: ― А внизу пойдешь на седьмой причал и найдешь Пиксиса. Он тебе объяснит, как до ушных чеков добраться. Понял?

Батен кивнул, хотя понял далеко не все.

― Он с Плато, ― снова напомнил его мужик.

Парень хлопнул себя по лбу и принялся растолковывать подробнее.

Аннотация: 

Представьте себе мир, где высоко над морем плато - и на нем жизнь... Стена, падающая к морю - и на ней жизнь... Побережье и море - и там жизнь — жизнь людская средневековая с вариациями. Какая она при такой-то географии?!... Разнообразная жизнь, скажем прямо. В глубине Жуткой Пустыни плетет интриги умирающий колдун, потомок северных королей пытается найти свой путь в жизни, Наследник великой Империи надолго исчезает вместе с дочерью правительницы княжества Талас… А люди попроще должны разрубать узлы, в которые сплетаются все эти линии. Разрубают, куда деваться-то… https://author.today/work/6005

Примечания автора:

В цикл «Мир Книги» входят несколько романов, связанных вместе страной и миром, где происходит действие, но не связанных ни временем, ни общими героями:

«Приют Изгоев», время действия аналогично европейскому началу 17 века.

«Там, где Королевская Охота», конец 18 века (существует другой вариант, с иной композицией глав — «Лица и маски»)

«Кодекс Арафской дуэли», начало 19 века.

«Быть тварью», действие которого происходит во второй половине 19 века.

«Когда закончится война», середина 20 века.