Как меня из комсомола исключали

День рождения комсомола отмечается 29 октября. В 2021 году ВЛКСМ исполняется 103 года.

Мне, как человеку общественному - журналисту, тоже есть что вспомнить по комсомольской линии. Как-то в Охотско-Эвенкийской газете в период нереста кеты и горбуши ряды сотрудников редакции заметно поредели, они добывали “красное золото”, а я отдувался, высасывая материалы из пальца и телефонной трубки. 

Как раз приближалось время экзаменов в училище педагогов для народностей Крайнего Севера, требовалась статья, которую я выдал за полчаса. Не знаю, куда уж там смотрела цензура, но статья была опубликована на второй полосе, а к обеду на весь тираж наложили арест, и меня забрали в КГБ.

Называлась статья “Стать педагогом”, речь в ней шла об ответственности хорошего преподавателя перед будущим, о трудностях этой профессии.  “ "Придет время, - писал я, - и профессия педагога станет самой престижной, как профессия врача. И стать учителем  будет так же трудно, как космонавтом. Ведь нагрузки, испытываемые учителем истинным, не меньше, чем у космонавта, а ответственность неизмеримо большая. Хороший учитель должен быть и психологом, и артистом, и спортсменом. А главное, он должен быть, безусловно, порядочным и добрым человеком, ибо любые знания, которыми он обладает, ни что, если он не обладает добром и любовью”.  

В КГБ с меня сняли допрос, следователь интересовался, кто научил меня написать такую нехорошую, ревизионистскую статью, понимаю ли я, что это ревизия идей марксизма-ленинизма и так далее. Он положил передо мной рецензию преподавателей училища, где говорилось, что, согласно мнению автора, учителей надо испытывать в барокамерах и где, интересно, автор найдет таких учителей? Кроме того, меня обвиняли в левом и правом уклонизме и централизме. Даже приведенную мной цитату Маркса о том, что “...в науке нет широкой столбовой дороги...” сочли в моей трактовке провокационной. “Педагогика - это не наука”, - доказывали рецензенты.

Помотав мне нервы до вечера, комитетчики взяли подписку о невыезде и пообещали вернуться к беседе после собрания редакционного коллектива.  Собрание не заставило себя долго ждать. И слово на нем было дано каждому.

Заведующий отдела писем, сонно моргая, сообщил, что статья написана с целью дискредитировать коллектив. Заведующий отдела пропаганды добавил, что она отдана в печать во время ажиотажа рыбной путины сознательно, чтобы обмануть бдительность занятых на рыбалке людей. Редактор обиженно сказал, что я веду себя дерзко и даже не поставил в номер последнее стихотворение бригадира, хотя имел его распоряжение поставить (стих, как помню, начинался трагически: “Кета умирает молча...”). Линотипистка, пошептавшись с мужем, выдала:

- Его надо из комсомола исключить!

Я подумал, что это сделать трудно, хотя бы потому, что учетная карточка хранится у меня дома, а отметки об уплате членских взносов я еще со школы делаю личной печатью, обмененной у комсорга на перочинный ножик. В армии меня пять раз исключали. По разу в каждой части, так как постоянно перебрасывали с точки на точку.

Представитель райкома откашлялся.

- Я рад, - сказал он, - что мнение членов редакции единодушно. В наши ряды проник враг, его статья не просто глупость начинающего журналиста, а сознательный выпад против наших славных педагогов, ревизия идей ленинизма и учения партии. Мне думается, что наш бывший, - я полагаю бывший? - он взглянул на Турика (Реальная фамилия редактора в те годы) и тот согласно закивал в ответ, - сотрудник и в университет проник обманом, что его гнилое нутро проявилось в такой ответственный момент, как пучина, недаром. Не исключено, что его действия координируются оттуда... - В мертвой тишине он указал куда-то на восток, в сторону Камчатки. -  Впрочем, этим занимаются специальные органы.  Нам же всем случившееся должно быть уроком. С вами, - кивок в сторону редактора, - и с вами, - кивок в сторону парторга, - мы поговорим на бюро. Не думайте, что халатность останется безнаказанной.  Он сел и все посмотрели на него. А райкомовец смотрел на меня с явным ожиданием раскаяния и мольбы о прощении с моей стороны. Это давало возможность оценить статью как простую глупость молодого недоучки, тогда меньше тумаков доставалось всей цепочке - от редактора до райкомовских босов. Все посмотрели на меня.

-  Спасибо за урок, - сказал я. -  Учту все, что тут сказано.  Встал и вышел...

Не могу удержаться, чтоб не привести еще несколько анекдотов. Я, кстати, как-то соревновался с Юрием Владимировичем Никулиным в знании анекдотов, часа два мы перекидывались началами… и он победил. Его любимым в ленинской теме был: 

- Феликс Эдмундович, у вас ноги волосатые?

- Да, Владимир Ильич, а в чем дело?

- Так и запишем: валенок на зиму не выдавать.

Хотя анекдоты, как известно, большей частью сочиняли и распространяли в КГБ, снижая тем самым накал народного недовольства (в капиталистическом обществе это достигается ЯКОБЫ свободой СМИ, карикатурами на президентов и т.п)

Забавно вспомнилось: наши комитетчики ходили в аэрофлотской форме гражданских летчиков. Красиво.