Волнуюсь я, как в первый раз...

"Скажите, что сталось со мной?

Что сердце так жарко забилось?

Какое безумье волной

Сквозь камень привычки пробилось?

В нём сила иль мука моя,

В волненьи не чувствую сразу:

С мерцающих строк бытия

Ловлю я забытую фразу..."

Иннокентий Фёдорович Анненский

Не знаю, что там волновало Иннокентия Федоровича, но меня приводит в трепет задуманная авантюра. 

И ведь знаю - все равно доведу до конца, не остановлюсь! Казалось бы, чего волноваться? А вот, корежит и колбасит. 

Дело в том, что я задумала книжку совершенно не в своем жанре! Нечто вообще для меня другое!

А дело было так... Замечательный художник-иллюстратор подарил мне обложку для одного моего сборника. Я поблагодарила, слово за слово и ... Как это иногда бывает, из общения двух творческих личностей возникла искра. 

И теперь мы готовим книжку-раскраску по латышской мифологии! 

Каково?! 

При этом книжка выйдет на русском языке ко Дню независимости Латвии 18 ноября! По крайней мере так задумано. 

Господи, куда меня несет?! Книжка-раскраска!

А с другой стороны, походу я если не единственная, то по крайней мере одна из немногих, кто переводит народные сказания, приметы, публикует на русском традиции и обычаи, - к слову, очень интересные. 

Латыши же умудрились, несмотря на 800 лет христианства остаться язычниками! Долгое время не имея своей письменности, сочинили знаки-узоры, каждый из которых имеет свое название и смысл. Как по мне, если уж я живу среди этого очень интересного народа, грех не поинтересоваться его культурой. Вот я и интересуюсь.

Но, блин, волнуюсь, как будто это первая моя книга, словно не публиковала я до этого ни одного печатного слова.  

Вот один фрагмент из будущей книжки-раскраски "Витражи: боги древних балтов":

"Менесс

Kas to teica, tas meloja,

Ka Mēnesis bez kumeļa:

Rīta zvaigzne, vakar' zvaigzne,

Tie Mēneša kumeliņi.

Кто сказал, тот соврал,

Что нет у Месяца коня:

Звезды вечером и утром

Это кони Месяца.

Абсолютно загадочный, весьма скрытный, обидчивый. 

Когда они с Сауле нашли общий язык, чтобы пожениться, многие из семьи в недоумении пожимали плечами. Одна яркая, вспыльчивая, темпераментная. Другой – задумчивый, холодный, сдержанный. Характер, что называется, нордический. 

Единственное, что у пары общего, так это умение испускать блестки. У Сауле, как водится, они золотые, у Менесса же – серебряные, но в ночное время еще как ценные. А уж в нижнем мире, куда он большой любитель захаживать, так и вовсе в цене. Иногда он щедро заливает ночные просторы блестящим серебряным покрывалом. Но порой он попросту исчезает с небосклона, а потом, с обиженным видом, являет не лик, но малую часть его, серебряный серпик, растущий день ото дня только затем, чтобы, покрасовавшись несколько ночей, вновь разобидеться и начать уменьшаться, чтобы исчезнуть снова. 

Основная же причина исчезновений, прикрытием для которых служат мифические ссоры с супругой, - тяга серебряного господина ко всему скрытному и тайному.  

К слову, именно благодаря ему, в верхнем мире появляются такие приятные вещи, как, например, кофе, который очень любит Мара. 

Мало ли, что плохо лежит по ночам, особенно, когда обиженный месяц не рассыпает с небес свои серебряные блестки. "