Нет слов

короткая зарисовка по поводу праздника

НЕТ СЛОВ

Подъезд был более чем запущенный. Лифта, конечно же, это допотопное четырёхэтажное строение не предполагало. Сумку-то свою я забыл дома, а перчатки и респиратор, кажется, остались лежать в её резервном кармане, так и не распакованные с самого первого дня моего прибытия. Да уж, я был так обрадован неожиданно подаренной мне квартирке, что просто-напросто запамятовал о средствах индивидуальной защиты.

А в этом подъезде воняло, и воняло ужасно. Какой-то навязчивый острый запах, казалось, царапал и щекотал мой мозг. Я поднимался по лестнице, проклиная всё и всех, включая того, по чьей вине я оказался в этой зловонной дыре – в этом подъезде. Впрочем, сама лестница тоже была не без сюрпризов. Ступеньки отличались такой кривизной, что пару раз я умудрился очень неудачно споткнуться, рискуя кувыркнуться назад, к старту своего восхождения.

Потому-то приходилось хвататься за перила. И вот тогда я особенно пожалел о забытых в сумке перчатках, когда понял, что щекотливый запах распространяется от грязи, а точнее – слизи, кем-то заботливо размазанной по этим перилам.

Ну, так чертыхайся – не чертыхайся, а назад поворачивать было уже глупо.

«Странно, – думал я, – в моей новостройке робот-уборщик каждые три часа вылизывает все лестничные площадки, а я бы не сказал, что меня переселили в элитный особняк. А тут… тьфу».

Но добраться до третьего этажа мне удалось. Вот она, дверь заветная, почему-то полуоткрытая, с прибитым к ней ржавыми гвоздями номерком «13». Именно сюда я спешил.

«Чудак, дверь не запирает», – размышлял я, и только позже обнаружил, что замка там и не было вовсе. Не предусмотрен был замок в этой двери.

Сняв оружие с предохранителя, я ворвался внутрь.

Квартирка эта тоже совсем не напоминала мою. В моей была хоть какая-то планировка. Здесь же, взору отрывалась одна-единственная комната, почему-то очень похожая на тюремную камеру. От входной двери, без всяких коридоров и чуланов, сразу же начиналась эта комната, также не имевшая никаких иных подсобных помещений. То есть, все удобства для облегчения человеческих потребностей, а также газовая плита, холодильник и раковина находились тут же. Хотя помещение это нельзя было назвать большим, его нужно было называть очень маленьким.

Таким образом, свободным от всяческих вещей, оставался в комнате лишь маленький пятачок в углу, где были присобачены к стене какие-то разнокалиберные мониторы. Там-то и сидел на табуретке, уставившись на экраны, тот, кого я искал.

Странный тип, в тонком свитере, в джинсах, в шлёпках без носков. Сидит, поганец, ерзает на жёстком сидении, поминутно очки поправляет, шмыгает носом. Не производит что-то он должного впечатления. Ну, а мне-то, впрочем, и не до впечатлений было сейчас.

Я приставил холодное к виску очкастого типа. Он ойкнул и дёрнулся. Видимо, только сейчас заметил моё появление.

- Вот сейчас ты и сдохнешь, – злобно прошипел я.

Но, к моему удивлению, тип даже и не подумал паниковать. Он поправил перевязанные липкой лентой очки и спокойным голосом поинтересовался:

- А в чём, собственно, Ваши претензии?

- В том, что ты всё ещё жив, – продолжал свирепствовать я, – но это несложно исправить, господин Президент.

- Президент, без «господина», просто Президент! – поправил меня очкарик, и вдруг, выдохнув с облегчением, понимающим тоном произнёс. – Так Вы с Земли, уважаемый? Депортированы или сбежали?

- Да, с Земли, – я уже понял, что поганец заметил нашивку с «голубой планетой» на моей куртке, – выкинули с Земли, пинком под зад. Истрепали в войнах, потравили в лагерях, а потом выкинули.

- Замечательно, – улыбнулся Президент, – только напомню Вам, что тирания Земного Президента в корне отличается от здешней Президентской власти.

- Я хорошо ознакомился с принципами Вашей власти, – злорадно оскалился я, – Президент – низшая ступень; Президент не правит народом, а служит народу; у Президента нет никаких прав, одни лишь только обязанности, не так ли?

- Так, – согласился очкарик, – Президент наделён всеми возможностями для управления планетой, однако лишён всех прав. Если кто-либо недоволен работой Президента, он может лично потребовать у того ответа.

- А также дать Президенту в морду, снять его с должности или убить. Тебе часто давали в морду?

Президент заметно смутился:

- Было пару раз. Я уже третий месяц в должности, и по началу много чего не успевал.

- А убивать, – ликовал я, – Часто мочат Президентов-то? Ведь нет никаких прав у бедняжек, значит, и никакого ответа за убийство быть не может.

- Вы правы, – бубнил он, – за этот год уже пятеро сменилось, и троих из бывших Президентов просто-напросто замочили, как выражаетесь Вы. Двоих задушили, а одного забили до смерти. И никто не отвечал за это. Народ порой может быть вспыльчивым, особенно когда замечает, что управленец начинает мухлевать, пусть даже потихоньку.

- Красота какая, – смеялся я, – какие ж дураки идут в Президенты-то? Вот ты, дурак, зачем пошёл, на свою голову?

- Никто не идёт! – очкарик даже попытался огрызнуться. – Выбирают по итогам школьного тестирования наиболее подходящие кандидатуры. От предложенной должности отказаться нельзя, тоже высшая мера, такой вот прикол. Я повеситься хотел, когда узнал о том, что меня выбрали.

- Соболезную, – издевался я, вновь примеривая дуло к его виску, – лучше бы повесился.

- Я всё же не понимаю, – вдруг занервничал Президент, – чем Вы недовольны-то. Мы приняли Земных беженцев с распростёртыми объятиями.

- Хорошо, объясню…, попробую объяснить, – теперь я почему-то очень хотел излить душу своей жертве. – Представь, что тебя все годы травили, унижали, резали, жгли, а потом плюнули на тебя и выбросили в мусор. А всё это время твой слух резало одно и то же: «во имя Президента…, во имя Президента…» А в душе, которую так и не успели вытрясти, разгоралось непреодолимое желание уничтожить, убить своего Президента. Понимаешь, – я всё же не удержался и перешёл на крик, – у меня в мозгу уже выжжено: «Убить своего Президента!»

Я молча уставился на очкарика, отметив, каким равнодушным вдруг стало выражение на его лице, после чего продолжил:

- А Вы дали нам всё – приют, работу, возможность выжить. Вы дали нам гражданство. Так что, получается, что ты и есть теперь наш Президент, наш личный Президент. Но от клейма в мозгах никто уже не в силах нас избавить. И я теперь не смогу, никак не смогу упустить возможность убить своего Президента.

- Забавно, – очкарик, не спеша, выключал мониторы, – хотелось бы верить, что это хоть как-то поможет Вам.

- Ты неплохой парень, – говорил я, примериваясь, куда надёжнее всего будет стрелять, – ты тоже жертва. Жертва Вашей системы, и, так получилось, что и Нашей тоже. Потому я подарю тебе кое-что. Я подарю тебе одно-единственное право, ведь всех прав ты был лишён. А я подарю тебе одно. Право на последнее слово. Вроде бы, преступникам перед казнью дарят такое право.

Президент снял очки, сложил их и аккуратно поместил в нагрудный карман. Затем он повернулся ко мне лицом, встал с табуретки, пожал плечами и, улыбнувшись, произнёс:

- У меня нет слов…