Одиссея купца

Русские Робинзоны на аральских островах

Штормы и ураганы, грозные прибрежные скалы и коварные мели, неизведанные земли и приключения в духе Робинзона Крузо ассоциируются у нас, как правило, с далекими океанскими просторами. Между тем, весь этот волнующий набор экзотики в полной мере сопутствовал исследованию Арала – моря, которое порой снисходительно называют «озером».

«МАГЕЛЛАН  АРАЛЬСКОГО  МОРЯ»

В начале 1848-го года молодой русский офицер Алексей Иванович Бутаков, уроженец Кронштадта, выпускник морского кадетского корпуса, был назначен начальником экспедиции «для систематической съемки и описи Аральского моря» по рекомендации знаменитого мореплавателя Ф.Ф.Беллинсгаузена.

Начиналось планомерное продвижение Российской империи вглубь Средней Азии, а достоверных карт местности не имелось. Практически ничего не было известно и об Аральском море, исключая маршрутные съемки отдельных участков побережья. Бутаков был и призван закрыть это ключевое «белое пятно».

Потомственный офицер с предельной ответственностью отнесся к порученному делу.

Весной того же 1848-го года в Оренбурге под его непосредственным наблюдением была построена двухпушечная шхуна «Константин». К 20-му июля она была доставлена  по частям на Сырдарью, в укрепление Раим,  собрана и спущена на воду, а уже 30-го июля вышла в море.

На борту находилось 27 членов экипажа, среди них – рядовой Тарас Шевченко, ссыльный поэт, прикомандированный к экспедиции в качестве рисовальщика благодаря личным хлопотам Бутакова. 

Плавание продолжалось около двух месяцев.

В письме родителям Бутаков сообщал:

«Я обрыскал всё Аральское море, нашел богатейший пласт каменного угля, нашел в середине целую группу островов (состоящую из трех), из которых наибольший занимает пространство около 200 квадратных верст, если не больше – словом, он более многих лилипутов государств Германии».

Речь идет об острове, который Бутаков назвал именем Николая Первого (ныне остров Возрождения).

Вот еще несколько строчек из того же письма:

«На острове никогда еще не бывала человеческая нога, и он представляет все элементы блаженства киргизов: покрыт лесом и имеет свежую воду в копанях… Тьма  непуганых сайгаков, множество диких гусей, уток, бакланов, куликов… Сайгаки с удивлением смотрят на людей, подпускают к себе очень близко и не разбегаются даже после выстрела…  На острове этом две чудеснейшие бухты… Рыба здешняя  – осетры и сомы… Рыбы этой здесь тьма: она плавала спокойно от сотворения…»

Между прочим, несмотря на молодость, за спиной Бутакова уже была «кругосветка». В 1840-1842 гг. он совершил плавание на транспорте «Або», не раз выдерживал многодневный жесточайший шторм в различных уголках мирового океана. Ему было с чем сравнивать. И вот что он пишет по итогам аральской экспедиции: 

«Аральское море принадлежит к числу самых бурливых и беспокойных. Ветер здесь крепчает вдруг, разводит огромное волнение… Налетел страшный шквал с градом. Потом во всю ночь ни ветер, ни волнение не смягчились нисколько; и мы обязаны спасением единственно божьему милосердию».

Подобных записей о неспокойном характере Арала у Бутакова десятки.

В последующий период этот выдающийся офицер-гидрограф (позднее контр-адмирал) провел в Туркестане еще ряд экспедиций – в 1849-м году совершил второе плавание по Аралу, в 55-м изучил низовье Сырдарьи, в 58-59-м исследовал и впервые описал обширную дельту Амударьи.

Именно благодаря плаваниям Бутакова появились первые достоверные карты Аральского моря с точным обозначением береговой линии, островов, с указанием глубин и мелей. Современники заслуженно называли Бутакова «Магелланом Аральского моря».

Его экспедиции дали толчок развитию торгового судоходства по Аралу. Первопроходцами становились русские купцы, поселившиеся в низовьях Сырдарьи. Но освоение новых путей давалось дорогой ценой.

ХОЖДЕНИЕ  В  ХИВИНСКОЕ ХАНСТВО

Летом 1881-го года богатый купец Кривожихин из города Казалинска, расположенного на Сырдарье, прослышал, что в Хиве очень дешев хлеб, и решил наладить выгодную торговлю. В ту пору в Хивинское ханство никаких дорог с севера, кроме караванных троп через пески, не вело. Зато имелся прямой водный путь, по которому ходил когда-то капитан-лейтенант Бутаков. Предстояло пересечь почти всё Аральское море с севера на юг (порядка 250 км), затем войти в устье Амударьи и плыть по этой реке вверх по течению еще 300 км. Правда, богатым морским опытом Кривожихин похвастать не мог, но упорства и предприимчивости ему было не занимать. В его распоряжении имелся парусник водоизмещением 30 тонн – кусовая (так звались эти суда на Арале). И купец  решил рискнуть.

13 июня с командой из пяти человек (трое работников купца и двое проводников) Кривожихин вышел в море. На борту находились также три ишака, большой запас пороха, провианта, одежды.

Через полмесяца плавания путешественники достигли цели, но цены на зерно на местных базарах оказались неожиданно высокими. Так и не заключив ни одной сделки, купец отплыл обратно. На случай торговой неудачи в Хиве у него имелся запасной вариант: зайти на остров Николая. Там, по его сведениям, были большие природные залежи извести, которую он рассчитывал выгодно продать в Казалинске.

26-го июля в условиях безветренной, ясной погоды бросили якорь в удобной бухте этого острова. Белые глыбы известняка, буквально усеянные гнездами птиц, заметили еще издали. На ишаках перевезли к берегу, затем погрузили на судно без малого две тысячи пудов. Погода по-прежнему стояла тихая и солнечная. Давно бы уж тронулись домой, да ждали попутного ветра.

«ОСТРОВ  НЕВЕЗЕНИЯ»

Легкий ветерок подул в полночь 2-го августа. Стремительно крепчая, он вскоре превратился в бурю.

Море, еще вечером казавшееся безмятежным, разбушевалось не на шутку. Лопнул якорный канат, и кусовая стал игрушкой крутых волн. С палубы было смыто решительно всё. В одну минуту погибли несчастные ишаки. Затонула и кусовая, погрузившись на дно вблизи берега. Людям, по счастью, удалось спастись. Уцелела и небольшая «подъездная» лодка, на которой перевозили известь.

Шторм свирепствовал целую неделю. Когда ветер, наконец, утих, люди первым делом осмотрели парусник. Увы! Судно получило множество пробоин, заделать которые своими силами было невозможно.

Попавшие в беду путешественники понимали, что помощи ждать неоткуда. Рассчитывать они могли только на себя.

Но как быть, если вся провизия стала добычей волн? Пропал и порох, что исключало возможность охотиться. Немного выручала рыба, которую волны выбрасывали на берег. Но, пожалуй, самой ценной находкой оказался илян, который в изобилии рос в глубине острова. Корни этого растения съедобны и напоминают в печеном виде картофель, правда, с горьковатым привкусом.

Всё это время Кривожихин настойчиво уговаривал своих спутников пуститься в плавание к берегу на уцелевшей после крушения пятиметровой лодке. Трое согласились на это рискованное предприятие – уральский казак Федор Пузаткин и проводники из казахов Абдыкул и Басурман. Двое же других – отставной солдат Ермолай Кротов и уральский казак Артамон Егоров – садиться в утлое суденышко отказались наотрез, напуганные недавним разгулом стихии.

Наконец, так и не придя к согласию, решили разделиться. Кривожихин на библии поклялся Кротову и Егорову, что при первой же возможности пришлет за ними помощь.

К лодке приделали парус, скроенный из мешков, из мешков же настлали палубу, запаслись печеным иляном. Кроме того, в распоряжении путников имелись морской бинокль, подзорная труба и карта.

БЕЗ  РУЛЯ  И БЕЗ  ВЕТРИЛ

27-го сентября маленький экипаж отчалил от берега, воспользовавшись западным ветром. Первые сутки плавания прошли спокойно. Но на рассвете следующего дня ветер переменился на юго-восточный. Прошло совсем немного времени, и он превратился в бурю, которая не стихала двое суток. Парус был сорван, руль отбит. Но лодка всё же держалась на плаву. Вместо пропавшего руля приладили большой плоский камень, который Кривожихин предусмотрительно прихватил с острова.

Наконец, впереди обрисовалась полоска земли. Это был остров Толмачева, расположенный неподалеку от юго-восточного берега моря. Проведя здесь ночь, путники продолжили свой путь на рассвете 1-го октября. Днем на горизонте показался пустынный берег. Но Кривожихин в подзорную трубу сумел разглядеть фигурки трех пасущихся лошадей. На них и взяли курс.

И вот лодка уткнулась в песок. Течением ее всё же далеко отнесло от лошадей, рядом с которыми предположительно должны были находиться люди. Но купец ослабел настолько, что не мог уже и шагу ступить. Так и остался лежать у лодки.

За подмогой отправились остальные. Через какое-то время силы оставили и проводников.

Теперь вся надежда была на уральского казака Пузаткина. С трудом преодолев невысокий подъем, он заметил в отдалении кочевника на верблюде. Закричал, замахал руками. Всадник, наконец-то, двинулся навстречу.

Это был казах Маркабай Дарьябаев, оказавшийся добросердечным, отзывчивым человеком. Он тут же подогнал еще нескольких верблюдов и на них доставил полумертвых путешественников в стойбище. Здесь обессиленных мореплавателей напоили айраном, накормили вареной кониной и свежими лепешками, дали отдохнуть. Когда спасенные немного собрались с силами, Дарьябаев с сыновьями доставили их на своих верблюдах в Казалинск.

СПАСАТЕЛЬНАЯ  КОМАНДА

Кривожихин тут же обратился к местной русской администрации с настоятельной просьбой незамедлительно организовать спасение двух рабочих, оставшихся на острове. Он ожидал чего угодно, но только не категорического отказа.

Столкнувшись с полным равнодушием властей, честный купец решил вызволить своих людей на собственные средства. Он снарядил небольшое двухпарусное судно, погрузив на него материалы для починки затонувшей кусовой, съестные припасы на 8 месяцев, порох и оружие, а в качестве тягловой силы двух выносливых ишаков.

Пузаткин и Абдыкул по доброй воле вызвались сопровождать купца. Кроме того, Кривожихин нанял еще одного рабочего из переселенцев – Попова.

29-го октября того же 1881-го года судно вышло из Казалинска в открытое море и при хорошем попутном ветре уже на следующий день подошло к острову Барсакельмес, встав здесь на якорь.

И тут погода снова проявила свой капризный норов.

Ночью пошел снег, разыгралась вьюга, стало резко холодать, а там и мороз ударил. На якоре судно стояло до 18-го ноября. Кривожихин надеялся на оттепель, как не раз случалось в это время года на Арале. Но мороз только крепчал.

Через неделю, когда стало ясно, что продолжить путь не удастся, Кривожихин принял решение зимовать на Барсакельмесе.

Выкопали землянку, сложили печь, запаслись сухим саксаулом для растопки, благо, этих деревьев росло здесь вдоволь. Охотились на сайгаков и птиц.

В землянке, которую Кривожихин впоследствии не без юмора называл в официальной переписке «недвижимостью», прожили около пяти месяцев.

Море очистилось ото льда только 10-го апреля 1882-го года. 

Через неделю команда Кривожихина снова отправилась в путь, держа курс на остров Николая. Дул попутный ветер. Но уже в полночь направление ветра резко изменилось. Его порывы становились всё свирепее. Волны захлестывали парусник с такой яростью, что тот не мог устоять на якоре. Пришлось плыть по воле стихии. А волны неудержимо несли лодку к западному берегу Арала, образованному отвесными скалами Устюрта. На сотни километров вдоль этой части побережья не было ни одной бухты, мало-мальски пригодной для стоянки. Люди пытались бросить якорь, но тот не достигал дна, ибо именно здесь располагалась зона наибольших глубин. Парусник несло навстречу гибели.

Но всё же им повезло. Каким-то чудом судно выбросило на песчаную отмель, сразу же за которой над бушующим морем нависали неприступные скалы. «Бог миловал!» - всегда повторял Кривожихин, вспоминая этот случай.

Лишь на рассвете 25-го апреля, заделав пробоину, спасатели снова продолжили путь и через двое суток, 27-го апреля в 6 часов утра, достигли острова Николая, но со стороны, противоположной той, где остались зимовщики.

Кривожихин послал в разведку Абдыкула, дав проводнику ишака и запас провизии.

КУПЕЧЕСКОЕ  СЛОВО 

Посланец вернулся с печальным известием: помощь запоздала.

Но ведь еще оставалась затонувшая кусовая. Кривожихин распорядился обогнуть на паруснике остров и встать на якорь в бухте, рядом с которой находилась землянка. Абдыкул показал им могилу, в которой покоился отставной солдат Кротов. А Егоров, который, очевидно, и похоронил Кротова, лежал бездыханный в землянке на постели. На полу валялась деревянная чашка, наполовину изгрызенная. Похоронили и его по православному обряду.

Затем попытались починить кусовую. Но снять с мели довольно крупное судно четверым мужчинам оказалось не под силу. 

10-го мая отплыли в обратный путь и через 12 дней благополучно прибыли в Казалинск.

Кривожихин сразу же отправился в полицейское управление, где написал отчет о случившемся. Был составлен полицейский акт, засвидетельствовавший смерть Кротова и Егорова. 

Но Кривожихин по-прежнему не мог смириться с потерей кусовой. Для снаряжения новой экспедиции у него уже не было средств. Купец обратился за помощью к генерал-губернатору края, а также другим высшим должностным лицам. Всё, о чем просил Кривожихин, это выдать ему на время со складов аральской флотилии канат, завоз, домкрат и якорь для выручки затонувшего парусника. Как это ни удивительно, но ему было отказано даже в такой малости.

Тогда доведенный до отчаяния купец решил обратиться за содействием к прессе. Наряду со своими злоключениями, он подробно описал факты бездеятельности местных чиновников, противопоставив им бескорыстную отзывчивость кочевого казаха Дарьябаева, и снова попросил помочь ему выручить судно, без которого он не в состоянии вести торговые дела. Вместе с тем, в своем письме Кривожихин сообщил немало полезных сведений об условиях плавания по Аралу и о природе островов, приведя промеры глубин, направления ветров, время ледостава и вскрытия льда…

Этот крик души он направил в Ташкент, в редакцию «Туркестанских ведомостей» - наиболее влиятельной газеты края.

Письмо увидело свет. Но… через 23 года!

Почти четверть века пролежало оно «под сукном» и было опубликовано лишь в ноябре 1905-го года под заглавием «Аральская одиссея».

Характерно, что редакция «Туркестанских ведомостей» мотивировала публикацию залежавшейся рукописи «тем интересом, который проявился за последние годы среди местного общества по отношению к Аральскому морю под влиянием снаряжавшихся туда Туркестанским отделом Императорского Русского географического общества научных экспедиций Л.С.Берга».

Но еще раньше – около 1887-го года – Кривожихин всё же сумел поднять кусовую и привести ее в Казалинск. Просто залез в долги, уже не уповая на помощь властей. Парусники купца Кривожихина долго еще плавали по Аралу. Но сам он в море никогда более не выходил.Душевные силы отважного морехода были подорваны не столько испытаниями со стороны стихии, сколько чиновничьей черствостью и равнодушием, с которыми он постоянно сталкивался на берегу.

ГОЛЫЙ  ОСТРОВ

Грустно сложилась и дальнейшая судьба острова Николая Первого.

С начала 90-х годов 19-го века сюда повадились ездить на охоту за сайгаками ссыльные уральские казаки, поселенные на Сырдарье. Причем, охотились не ради мяса, а из-за рогов, на которые был спрос. Фактически уничтожение сайгаков было поставлено на промышленную основу. Известно, например, что только в 1897-м году и только одним из заготовителей добыто здесь полторы тысячи пар рогов.

К этому же периоду относится первая попытка заселения острова.

Осенью 1897-го года сюда вместе с охотниками отправились раскольники-уральцы, решившие основать здесь поселение. Плыли на двух парусниках. В пути поднялась буря и разметала суда в разные стороны. Одно из них отнесло к Барсакельмесу и разбило о скалы. Люди, однако, успели спастись и остались там на зимовку. Другой парусник, на котором с охотниками плыли старик-уралец 60-ти лет и молодой парень, благополучно прибыл в бухту острова Николая. Старообрядцы выкопали землянку и обустроились в ней. После отъезда охотников они остались на острове вдвоем.

Весной 1898-го года их единоверцы послали тем из Казалинска провиант с уральцем Гореловым. Добравшись до острова, тот нашел землянку. Неподалеку от нее желтел свежий могильный холмик. Землянка была заперта изнутри. На стук никто не открывал. Горелов выломал дверь. На постели он увидел мертвого молодого уральца. На столе лежал зачерствевший каравай, вдоволь было и другого провианта. Отчего умер парень – так и осталось загадкой.

Впрочем, ответ может быть самым простым: на острове в изобилии водились змеи, фаланги и устрашающей величины скорпионы.

Вскоре после начала 20-го столетия на остров перестали ездить и охотники. Причина самая банальная: неисчислимые сайгачьи стада были окончательно выбиты. Ничего не осталось и от неоглядных зарослей саксаула, который был вырублен для растопки.

К этому времени остров Николая Первого меньше всего напоминал тот богатейший заповедник, каким он предстал глазам его первооткрывателей.