О Дине Дурбин

Да, это - личное.

Я уже давно хочу сделать этот коротенький рассказ. Про Дину написано немало всего, но по сути ее личность так и осталась неизвестной миру, загадочной и закрытой ото всех, кроме самых близких. 

Она была замужем трижды. Слухи о ее романах на стороне так и остались слухами, порождением "отравленных перьев" Голливуда - Хедды Хоппер и Луэллы Парсонс. Дина уникальна еще и тем, что за все время своей короткой звездной карьеры не была замешана ни в один скандал. Никакой. Пинок в зад от Джозефа Коттена прямо на светском приеме - достойный ответ на сплетни, надеюсь, Хедда хорошо пролетела. Были же времена... Более того. В знаменитых борделях Голливуда, где копировали действующих звезд, подбирали зеркально подобных девушек, где можно было провести ночь с копией почти любой актрисы. Копией - до родинок, голоса, манер и походки. С почти любой. Дину - не копировали. Просто - не копировали. Но довольно вступлений. 

Она была замужем трижды. Ее первый муж... О, то был эталонный американский роман двух влюбленных. Красивый, романтичный. Ей было 13, ему 19, когда они познакомились. Долгая дружба, перешедшая в любовь. Впрочем, не без ложечки дегтя - одна моя знакомая, дружившая с Глорией Джин, тогдашней подругой Дины, утверждает якобы с ее слов - Вон Пол заявил приятелям, едва познакомившись с Диной - я ее "сделаю", парни. Она будет моей. Девушка-трофей. Завидный трофей, чего уж там... Было? Не было? Не узнать уже. Все ушли. А кто жив - молчит и будет молчать.

Так или иначе, то был красивый роман. Свидания, разговоры, планы на будущее. Яхты, дансинги, рестораны. Предложение, сделанное вечером в машине перед домом. Согласие. И новая ложечка дегтя - кто-то сказал, что Дина просто хотела, наконец, стать взрослой и выйти из-под контроля матери. Брак - хороший способ это сделать. Правда? Ложь? Кто знает...

И вот - свадьба. 5000 гостей, целое созвездие имен. Медовый месяц под взорами прессы, счастливые лица молодоженов на фотографиях. У них было все, о чем можно только мечтать - известность, деньги, будущее, шикарный дом в Брентвуде. Молодость, красота и здоровье. Всего этого должно было хватить надолго. 

Развод грянул менее, чем через два года. Почему? Подробности Дина огласить отказалась категорически. То, что она заявила в суде, выглядит как простая отговорка для протокола. Она обвинила мужа в "mental cruelty". Что за этим расплывчатым определением? Никто не знает. Та моя знакомая, подруга Глории Джин, утверждает, что вскоре после свадьбы Вон Пол превратился в монстра. Подробности опущу, поверьте, они ужасны. Правда. Алан Ройл, австралийский историк кино, сказал мне - эта информация должна быть навеки похоронена, образ Дины должен остаться неприкосновенным. Разумеется, никто и не собирался это обнародовать. И вместе с этим - я не верю в то, что мне было рассказано. Есть тому причины. 

Вон Пол любил ее, безумно. Настолько, что потом, после расставания - всю оставшуюся жизнь искал ее образ. Две его следующие жены очень, очень похожи на Дину. У меня есть их фотографии. Сделал коллаж, совместил - и содрогнулся. Три лица. Словно три сестры. Такое делает любовь. 

Но верю и в то, что Дина была несчастна в этом браке и пережила трагедию. Ей тогда сказали - нельзя рушить имидж разводом. Такие были времена. Ее ответ - я не буду жить с ним ради имиджа. А ведь так хорошо все было совсем недавно... 

Ее второй брак... Феликс Джексон, продюсер и близкий друг. Почти на 20 лет старше. Отец ее дочери Джессики. Этот брак был неожидан, внезапен для всех. Странен и непонятен. Некоторые даже назвали его "shotgun marriage". На фотографиях Феликс выглядит как человек, попавший в ловушку. Слухи о беременности, которую надо было узаконить. Голливудские кумушки подсчитали сроки. Да, Джессика родилась слишком скоро. И Феликс спустя год фактически бросил Дину, переехав в Нью Йорк, оборвав все связи. Еще один несчастный брак.

А потом... Черная полоса. Предательство родной студии. Предательство толпы, еще недавно ее боготворившей. Одиночество. И... Он.

Слухи ходили, конечно. Но она не воспринимала их всерьез. А стоило... Он сделал ей предложение. Он сказал, что готов увезти ее далеко, за океан. На его родину, во Францию. И она - согласилась. И тогда же приняла решение - уйти. Замолчать. Исчезнуть. Навсегда. Пусть Голливуд и все, что с ним связано - навсегда исчезнут в прошлом. Катитесь к черту! Так она решила. А раз решив - своих решений не меняла. Такой она была.

- Но ты должен будешь всегда меня защищать от...

- Кого?

Взгляд в глаза, улыбка.

- От пауков, москитов и репортеров, дорогой. Согласен?

Он улыбнулся в ответ, прищурился.

- От пауков с москитами - не проблема, ты и сама не захочешь с ними общаться. А вот репортеры... Уверена, что не убежишь к ним сама? Они будут звать тебя, раз за разом. И не только они.

Ее лицо отвердело, взгляд стал серьезным, она положила ладонь на его руку, сжала пальцы.

- Я не вернусь туда. Никогда.

И так стало. Пятьдесят лет счастья. Тихой жизни вдали от всех в маленьком городке под Парижем. Рождение сына. Муж крепко держал данное слово. Я хочу рассказать об одном эпизоде их долгой жизни, о том, как один упорный журналист попытался неким дождливым вечером пробиться через заслон молчания и уединения. В этом эпизоде - суть того, что они решили и чего держались всю свою долгую-долгую жизнь.

Нофль-ле-Шато

Я приехал в этот маленький старинный городок неподалеку от Парижа в надежде, что мне, именно мне посчастливится осуществить невозможное - взять интервью у некоей мадам Давид. У той, которой иногда говорят на улице - мадам, вы так похожи на Дину Дурбин. А та улыбается в ответ - неужели? Впрочем, мне всю жизнь это говорят. И идет дальше, не вступая в дальнейший разговор. 

Мадам Давид. Так ее теперь зовут. Ну что же, вот он я. И сначала не помешает узнать ваш адрес. Неожиданности начались сразу. Кого бы я ни спросил - все вежливо пожимают плечами с виноватой улыбкой. Мадам Давид, месье? Ах, супруга месье Шарля Давида... Да, конечно, я что-то слышал, но, к сожалению, не могу вам помочь. 

И так - раз за разом с незначительными вариациями. После пятого или шестого вежливого посыла к черту я решил зайти в небольшой бар на площади. Надо отдышаться и глотнуть пива. Да что это за заговор молчания? Так я и поверил, что в этой деревне никто не знает, где живет чета Давид, ха! Бармен и по совместительству хозяин заведения что-то, видимо, прочел на моем лице и спросил.

- Вы у нас проездом, месье? Что-то ищете? 

А, была ни была... И я задал ему свой несчастный вопрос, и, не удержавшись, пожаловался на негостеприимство его земляков. Хозяин рассмеялся.

- Тут вам никто не покажет дорогу к их дому.

- Да почему? - возопил я.

- Потому что мы очень любим и уважаем мадам, и ее желание жить в тишине и покое. Понимаете? Вам только дай волю...

Губы хозяина сжались, глаза сузились. Улыбка вдруг пропала. Я понял - он абсолютно серьезен и готов защищать свою землячку так же, как и остальные. Силой из города не вышвырнут, но и не помогут. На моем лице отразилась растерянность и хозяин бара смягчился. 

- Впрочем... Ладно...

Я затаил дыхание. Неужели... Я тихо произнес...

- Поверьте, я не собираюсь нарушать чей-то покой, я не ищу сенсаций. Просто...

- Что? 

- Увидеть ее. Услышать. Хоть на несколько минут. 

Помимо воли это прозвучало не как слова взрослого матерого мужика, журналиста. А как слова безнадежно влюбленного школьника-подростка. Хозяин усмехнулся и покачал головой, лукаво прищурился. Вздохнул. Принял решение.

- Я покажу вам. Я там бывал, несколько раз привозил продукты и прочее такое.

- И вы...

- Нет, я никогда ее не видел. Один раз слышал, как она тихо поет. Уверен, и вы не добьетесь большего. Идемте. 

Двухэтажный старинный дом, обнесенный солидным забором. Похож на маленькую крепость, готовую к обороне. Медленно подхожу, вот кнопка звонка. Облизнув пересохшие губы, нажимаю. Из глубин дома доносится негромкая переливчатая трель. Шаги. Два поворота ключа. Дверь открывается. 

На ее пороге твердо и неподвижно стоит худощавый мужчина в черном свитере. Его глаза спокойно осмотрели меня.

- Месье? 

Я представился и спросил.

- Могу я видеть мадам Давид? 

- К сожалению, ее нет дома и в стране.

- Какая жалость... А могу спросить, где она сейчас? 

- Конечно, это не секрет. Она сейчас в Англии, навещает друзей. 

- О, это наверняка замечательное путешествие.

Шарль Давид улыбнулся. При этом он не сдвинулся ни на дюйм и я понял - войти меня не пригласят. 

- Да, она давно планировала эту поездку. Сейчас наверняка отлично проводит время, гуляет по замечательным красивым местам.

В последних словах отчетливо прозвучало - она далеко, ее здесь нет. Вам пора. Я вздохнул, не скрывая сожаления. 

- Как жаль, что невозможно ее увидеть, - я спохватился, опомнившись. Передо мной ее муж, вообще-то, - простите, ради бога. 

Эти слова как то разрядили сгустившуюся было неловкость. Точно как и с хозяином бара. И неприступный страж так же сжалился надо мной. 

- Хотите, я покажу вам ее фотографию? 

- Конечно! 

Он удалился внутрь, не пригласив меня войти. Невежливо. Но вижу - ему все равно, что я подумаю. Здесь его дом. Его правила. Его мир. Можно принять его. Или уйти. Я остался. Я хочу увидеть ее. Хотя бы на фотографии. 

Он вернулся с большим фотопортретом. На нем потрясающе красивая женщина на фоне цветочной клумбы. Она почти не изменилась и все так же сияют ярко-голубые глаза. Такая же улыбка чувственных губ, страстность которых приходилось прятать под макияжем, когда она снималась еще девочкой. А лет ей здесь...

- Этот портрет мы сделали на ее пятидесятилетие. 

Шарль угадал мой невысказанный вопрос. И угадал мое желание, увидев, как мои пальцы сжались на фотографии. Он покачал головой, мягко отобрав фото. 

- Простите, но дать вам его не могу. 

Публике известны всего несколько фотографий, сделанных во Франции. Всего несколько. Так и останется в дальнейшем. Решение твердо и пересмотру не подлежит. Я стою на темнеющей улице и смотрю на молчаливый дом. И думаю, думаю...

Прошли годы. Много лет. Тебя не забыли. Вот, я пересек океан, чтобы попытаться увидеть тебя и поговорить с тобой. Тебя помнят. Но мишура, шум, яркий свет прожекторов, блеск направленных на тебя театральных биноклей, сплетни, слухи - все это в прошлом. Этого больше нет. Тебе больше не нужно прятаться, ты можешь спокойно выйти из этого дома-крепости. К тем, кто тебя просто любит, кто тебя просто помнит. Они будут счастливы. Так почему ты этого не делаешь? Почему? 

И почему, когда я сейчас смотрю на твой молчаливый дом, меня не покидает чувство... Чувство того, что когда я стоял на пороге и говорил с твоим мужем, с рыцарем, хранящем тебя - ты была здесь. 

Вскоре я выложу русскоязычную версию рассказа о Дине.