Части тела

Академик промокнул выступивший на лбу нездоровый пот и закончил выступление словами:

– Таким образом, принцип «Разделяй и властвуй» остается девизом на века. Чтобы управлять совокупностью субъектов, их необходимо разделить – только так можно добиться централизованного подчинения. Спасибо за внимание. 

Раздались аплодисменты. Сквозь них пробивались восторженные возгласы:

– Поддерживаю!

– Отличный социологический доклад!

– Браво!

Академик раскланялся, тяжело сошел с трибуны и в этот момент почувствовал острую боль под ребрами в правом боку. Неужели печеночные колики? В который уже раз и – ай, как некстати! На международной конференции, в присутствии почетных гостей! И почему боль такая сильная – невыносимая практически? 

В глазах потемнело, сознание отключилось. 

Постепенно в непроглядной темноте возник голос: возник и приблизился.

– Доигрались, родимцы?

Академик испугался, что умер и разговаривает с самим Создателем.

– Кто вы? – спросил он с максимальным почтением.

– Я печень. 

Голос доносился словно из трубы.

– Печень? – воскликнул мигом разозлившийся академик. – Значит, это твои проделки? Слышишь, немедленно прекрати безобразие! Сколько можно донимать меня печеночными коликами?! Тем более в общественном месте! Это, в конце концов, неприлично – грохаться в обморок в присутствии высоких гостей.

– А принцип «Разделяй и властвуй» – прилично?! – намекнула печень. 

– При чем здесь принцип?

– Разве не он довел организм до ручки? В меня регулярно поступает жирная и острая пища. Да, признаю свое непосредственное участие. В отсутствие координации, я была вынуждена прибегнуть к печеночным коликам как последнему средству вразумления! И пусть скажут спасибо, что не к циррозу! А я могла, могла…

– Так, все, заканчивай бардак, – по привычке распорядился академик. – Обещаю в ближайшую неделю лечь на обследование. Хотя в настоящий момент я и так в больнице, насколько понимаю. Я…

– Мы! – заорала печень. – Ты так говоришь, как будто здесь один… Друзья! – обратилась она в молчаливую темноту. – Настал критический час. Вынуждена констатировать, что организм распался на составные органы, которые функционируют самостоятельно. Во благо общего существования мы обязаны выработать решение – можно сказать, судьбоносное. Оно всех нас касается, поэтому решаем демократическим голосованием. Произведем перекличку присутствующих… Эй, сердце?

– На месте, – раздался другой голос.

– Кровеносная система?

– Здесь.

– Почки?

– Две штуки.

Остальные голоса доносились из той же темной трубы, что и голос печени.

– Если не ошибаюсь, мы хирургических удалений в последнее время не проводили? – поинтересовался кто-то осклизлым тоном. Наверное, это была селезенка.

– Нет.

– Тогда можно считать, все здесь. 

– Принято, – согласилась печень. – Итак, в качестве печени заявляю: больше я не потерплю пренебрежительного отношения к себе.

– И я не потерплю!

– Я тоже!

– Сил нет дышать угарным газом, – пожаловались легкие.

– Вам легко говорить, вы с перерывами работаете, хотя и кратковременными. А попробуйте постоянно гнать кровь по организму, по-другому запоете, – возразила кровеносная система. 

– Положим, кровь гоню я, – возмутилось и часто-часто забилось сердце.

– Гонишь ты, а кто обеспечивает циркуляцию? Вверх-вниз, вверх-вниз, и это в условиях сплошных тромбов…

– Все-таки проблема жирного и острого стоит гораздо острее проблем тромбов и угарного газа, – не согласилась печень.

– Нет!

– Долой председательствующего! – заорал кто-то.

– В случае голосования просим предоставить нам два бюллетеня, по числу голосующих, – потребовали почки.

– Еще чего!

– Только не ругайтесь. Я достаточно изношенное, мне до инфаркта недалеко, – простонало сердце.

Труба наполнилась возмущенными голосами до предела. 

Академик – как личность, в конференц-баталиях весьма и весьма искушенная, – понял: пора перехватывать упущенную инициативу.

– Друзья! Друзья! – произнес он уверенно, привлекая общее внимание. – Боюсь, вы неправильно трактуете принцип «Разделяй и властвуй», отсюда все недоразумения. Этот принцип означает, что каждый телесный орган исполняет свойственные ему функции. Сердце заставляет кровь циркулировать по кровеносной системе, печень очищает пищу от вредных веществ, селезенка… Черт его знает, зачем нужна селезенка, но, наверное, зачем-то нужна. В общем, каждый занимается своим делом. А координирует общие усилия человеческий мозг – орган, специально для этого предназначенный. Посему предлагаю передать бразды управления цельным организмом мне как наиболее приспособленному…

– А ты кто, собственно? – вопросила обиженная селезенка. 

– Вы еще не поняли? Я мозг, – не без гордости сообщил академик. – Права на управление организмом принадлежат мне.

– А я тогда кто? – раздался из темноты незабываемый трубный глас, своей громогласностью и рассудительностью не давший повода усомниться.

– Вот он, наш мозг. Ну конечно! – подтвердила печень.

 – Точно, это мозг! Сразу слышно.

– А это тогда кто?

– Шарлатан какой-то!

Не ожидавший такого поворота академик плавал в окружающей его темноте как оплеванный.

– Но как же… – выдавил он наконец. – Я мыслю, следовательно, существую. Перевариваю столько информации…

– Перевариваешь? – взвизгнула злопамятная селезенка. – Тогда ты не мозг, а обыкновенный желудок!

Из трубы донесся новый голос, ранее в дискуссии не участвовавший:

– Извините, но желудок – это я.

Академик не то чтобы мечтал оказаться желудком, но не мог допустить, чтобы инициатива окончательно уплыла из его рук, потому воспротивился:

– А доказать можете? 

– Пожалуйста. Надеюсь, азбуку Морзе все понимают?

В молодости академик служил радистом, поэтому возражать не стал, хотя и не представлял, каким образом этот тип, представившийся желудком, собирается доказывать свою сущность. Но вскоре понял. 

В трубе, из которой доносились голоса, весело забурчало. Потом послышались звуки, напоминающие небольшие взрывы: труба при этом расширялась, затем вновь сужалась. Звуки сложились в морзянку, которую академик без труда расшифровал:

«Желудок – это я».

Части тела одобрительно зашумели.

– Но я же анализирую… Пропускаю информацию через себя, – прошептал совсем потерявшийся академик.

Он не представлял уже, каким образом обуздать этот демократический шабаш, начатый частями его собственного тела, и во что он в конце концов выльется. 

– Пропускает через себя? – хохотнула печень. – Друзья, знаете ли вы, кто перед нами? 

Части тела не отвечали.

– Неужели не догадались? Это очевидный самозванец, но кто именно? Давайте проверим… Эй, глаза, вы видите эту самозваную телесную субстанцию?

Под самозваной телесной субстанцией печень имела в виду академика.

– В такой темноте разве увидишь? – последовал синхронный ответ. По голосам было ясно, что отвечали близнецы.

– Дело не в темноте, а в расположении. Для опознания проходимца не нужно его видеть, тем более что это и невозможно. Друзья, мы имеем дело с анусом! Прошу любить и жаловать.

Из темной трубы донеслось разноголосое хихиканье, затем последовали возмущенные реплики:

– Это же второстепенная часть тела!

– Фу, грязнуля!

– Мы не приглашали анус на общее собрание.

– Здесь только первостепенные!

– Что он здесь делает?!

– Заприте его. Заткните уже эту дырку в жопе. Я в данный момент к желудку обращаюсь.

– Сейчас организую запор, – согласился желудок.

– Позвольте! Я протестую! Вы меня неправильно поняли! – запротестовал униженный академик, но голоса в темной трубе стали звучать слабее. 

Вскоре академик вообще перестал что-либо слышать. Дальнейшее обсуждение такой актуальной темы, как «Координация работы составных частей организма при острой и хронической печеночной недостаточности», прошло без его участия.