Размышления о "Вернувшихся" и сетевом творчестве

На примере «Вернувшихся» Джейсона Мотта, я хочу поговорить об атмосфере, в которой варятся сетевые авторы.

Роман написан нашим современником в 2013 году. Значит автору доступны все достижения литераторов, которые доступны и нам.

Теперь предлагаю рассмотреть роман, как обычно рассматривают произведения на любом сайте.

Итак, первое обо что я споткнулась — это непроработанная фабула. Автор возвращает умерших людей, но не напрочь лишает их памяти, а частично, как выгодно самому автору. Почему я пришла к такому нелицеприятному выводу? Объясняю: вернувшиеся хорошо помнят своих родных, помнят, как они жили и где, сохраняют собственные профессиональные навыки, но...не помнят причин смерти. Согласитесь, удивительный избирательный факт. Если лишить зомби совсем памяти — это будут стандартные зомби, о которых написано очень много... Автор ищет свою изюминку и находит ее в таком нелогичном виде — не помнят день смерти и все.

Никаких тебе оснований для такой логики. Все упрощено — никаких литературных изысков. Над основаниями автору пришлось бы попотеть. Может герои договор какой подписывают, может в лаборатории им день смерти стирают, может реальности испытывают какое-то напряжение ... А! Вот здесь я и хочу остановиться. Действительно, если зомби сохранить память о причинах смерти, автору придется много работать, ибо причины у многих зомби — не естественная смерть от старости. Значит, надо будет писать детектив, работать над образами убийц и следователей по всему миру. Куда проще описывать возвращение не затрагивающее такие глубокие литературные пласты.

На протяжении романа происходят совершенно нелогичные повороты событий, имеющие целью надавить на чувства:

1 Известный воскресший архитектор, скрывается от назойливых поклонников, журналистов и Бюро в крупном городе. Если бы архитектор уехал в какую ни будь глухую канадскую деревушку, его бы точно не нашли и с собаками. «Скрывшись» в крупном курортном мегаполисе он был найден, окружен толпой, ему досаждали, военные арестовывали и все это под софитами, под прицелами видеокамер.

2 Главная героиня собирает целую армию зомби и с пистолетом идет на штурм тюрьмы. Откуда она собрала столько зомби в городке, обнесенном бетонным забором, окруженном армией вооруженной до зубов?

3 В момент чудного спасения, когда автоматчики испугались дамы с пистолетом, Главный герой не увозит семью из города, а хорошо зная, что на него с женой и ребенком и на родственницу с детьми идет охота, привозит их в известный дом, откуда их уже забирали в тюрьму. Намеренно делает всех заложниками. Дом окружают, поджигают, выстрелы, драки, героизм и подлость...

Знакомая ситуация, дорогие коллеги по сетевому перу?! Сколько раз вы читали в рецензиях на свои или чужие произведения: «Мир не проработан, герои картонные, заштампованность сюжета...»

Пожалуйста — картонные герои с непроработанным миром, кстати еще камень — даже умершие 100 лет назад, не отличают век 20 от века 21, штампы — стали популярны в книге «Вернувшиеся».

Одной из проработанных линий-оснований автор делает описание жизненных потребностей зомби — они много едят и мало (раз в три дня) спят. Однако, маленький мальчик, с истории которого и начинается повествование, засыпает буквально через час после возвращения домой. Эта сцена заставляет читателя увидеть ребенка в зомби. Пустяк — диссонанс в повествовании, главное красивая сцена, цепляющая за душу.

Да, по прочтении большего мы узнаем, что за плечами у него долгий 18 часовой перелет, но острый взгляд читателя уже зацепился за этот крючок. Тем более, что в дальнейшем мальчик совершенно не испытывает проблем со сном. Появляется старуха, которая тоже спит, лишь дойдет до кровати.

Описания даются общие — яркий солнечный день — это просто текстовый червь-паразит, (он повсюду: в окне пастора, в Китае, во Франции, при смерти ребенка), необычная китайская еда, необычная речь и ни одного необычного названия, например, из китайской рыбацкой деревушки, а это и лодки, и снасти, и опять же еда. Никаких разговорных отличий южан и северян, только общие упоминания — он с юга, она с севера.

Как часто вы читаете, что в вашем тексте диалоги не отражают характеры героев, а атмосфера шаблонна?

Текст напоминает мемуары, написанные разными людьми. Разные люди в принципе описывают одно и тоже — о чем мечтали молодыми, как ходили в магазины, церковь, на выставки и работу.

В чем ценность мемуаров? В личных-авторских воспоминаниях. Люди раскрывают собственное я, индивидуальный взгляд, формируют неоспоримый хронотип. Невозможно оспорить личные воспоминания. Они формируют историю.

Когда же мемуары начинает писать один автор за многих и многих, ссылаясь на сомнительные источники информации — это не несет какой-либо ценности. Создается впечатление, что слушаешь испорченное радио — в семье № 1так ходили в магазин, в семье № 2 так ходили в магазин, в семье № 3 так ходили в магазин, а в это время по телевизору шло ток-шоу, в котором обсуждали — правильно ли они ходят в магазин.

Если необходимо прочесть историческую справку о правилах и порядках посещения магазинов в определенный период, читатель берет специальную литературу и читает, и делает выводы. На основе достоверных источников, формируется достоверное мнение.

На основе испорченного радио, можно только посплетничать. Пожимать плечами — верить или нет испорченному радио. Впрочем, многие люди не отказывают себе в удовольствии посплетничать. Однако, возводить сплетни в литературный ранг, я считаю, не уместным. Даже «Дом-2» в этом плане более правдивый проект, ибо там говорят от первого лица.

Яркий пример «испорченного телефона»:

/Бегавших куда-то, прыгавших через что-то, пролазивших под чем-то/

Несколько раз я встречала чисто литературные термины, которыми сыпали герои далекие от литературы. Явно — это автор говорил за них.

Как часто вы встречаете в рецензиях слова о захламленности текста, затянутости диалогов и их не информативности — отсутствии смысловой нагрузки?

Для увеличения текста автор спекулирует постоянными повторами. В одном диалоге может несколько раз повторяться один и тот же вопрос:

/— Как вы себя чувствуете? — с блокнотом наготове поинтересовался агент.

— Нормально, полагаю. Еще живой.

Харольд ударил пальцем по кончику сигареты, ловко сбив пепел в металлическую пепельницу.

— Так как вы себя чувствуете, мистер Харгрейв?

— Беллами, вы когда-нибудь играли в подковы?

— Нет. Но я играл в бочче.

— Что это такое?

— Итальянская версия упомянутой вами игры.

Харольд кинул головой.

— Мы могли бы иногда покидать подковы. Вместо этих скучных бесед.

— Я посмотрю, что можно будет сделать, — с улыбкой ответил Беллами. — Как вы себя чувствуете?

(кашель, в третий раз описание душной комнаты. Прим. авт)

Дав Харольду время на восстановление дыхания, агент Беллами повторил первоначальный вопрос:

— Как вы себя чувствуете?/

На половину страницы может описываться, как неудобно было кому-то что-то спросить или сказать.

Дается масса ненужных подробностей. Например, как важно в городе, оккупированном зомби и войсками, женщине, задумавшей восстание, бороться с лишним жиром:

/Бекон уже поджарился, поэтому она выбрала его деревянной лопаткой и выложила на бумажное полотенце, чтобы оттянуть лишний жир./

Много спорных утверждений и подробностей.

От:

/Джон сидел между двух импозантных солдат/ — может это и проблемы перевода?)))

/Ткань казалась удивительно мягкой, какой она бывает только у новой одежды/ — совершенно наоборот.

До размышлений о спасаемых зомби-эсэсовцах:

/— Мы должны показать нашим согражданам, что в мире существует прощение.

Это были ни в чем не повинные юноши,/

/— Кажется, я догадываюсь о причине вашего кашля, — сказал Беллами./ — удивительное наблюдение, после того, как кашляющий человек-курильщик уже терял сознание выплевывая легкие.

В общем, картина с ошибками в тексте, на мой взгляд, понятна.

На фоне всего перечисленного, я прихожу к выводу, что наши сетевые произведения имеют все основания быть более качественными, чем прочитанный мной популярный роман, изданный на бумаге.

Дело в том, что сетевые авторы непосредственно получают замечания и работают над текстом. Уверена, в скором времени, у нас будет целое войско сильных, умелых авторов, способных писать лучше тех, кто не ведет сетевую деятельность.

В произведении «Вернувшихся» поднимается вопрос о конфликтности современного общества. Казалось бы — возвращаются близкие люди, о которых столько добрых слов сказано, столько слез пролито, но общество предпочитает жить в привычных рамках: врач сказал в морг, значит в морг.

И здесь интересная параллель вырисовывается. Произведение могло бы стать более ценным если бы автор имел широкое мировоззрение, больше знаний в науках. Во всем тексте видима авторская «клетка» узкого мировосприятия, ограниченная широкими знаниями в области приготовления омлета, подробностей из жизни провинциальных семей, высоких чувств на уровне школьной дружбы, юношеской влюбленности, отцовских и материнских чувств.

Стилистически текст выдержан в одном ключе — разговорном. Яркий пример: /по требованию французского правительства, визжавшего об их возвращении,/ — это слова не какого-то героя (они все так же говорят), а текст автора.

В целом произведение напоминает исповедь человека, который чувствует вину, но сам не знает за что ему надо каяться.

В истории с маленьким Джейкобом, автор дает объяснение — мальчик утонул потому, что отец научил его игре: нырять за потерянными вещами. Отец всю жизнь чувствовал вину и этот авторский «маневр», после прочтения примечаний автора, для меня многое открыл. Утвердил мое предположение об исповеди и дал ответ для чего написана книга — это память. Это действительно мемуары. С пересказом телевизионных передач, самого обычного быта, но мемуары с интересной авторской идеей, которую можно было бы разработать в хороший роман, но чувства превалировали над автором и получилось то, что получилось.

Закончить размышления о прочитанном произведении я бы хотела словами о сетературе.

На примере прочитанного произведения, хочется призвать товарищей по критическому перу — будьте снисходительнее к произведениям, авторы уже много сил потратили на написание, однако, хочется и авторам напомнить, что критические замечания важны.

Я думаю, если бы Джейсон Мотт прочел мои заметки на полях, это ему бы помогло, тем более, что в примечаниях автора он пишет о том, как трудно ему было работать над текстом и затрагивает многие моменты из моей рецензии, о которых я сказала, как о недоработанных.

Мне грустно тогда, когда я понимаю, что произведение могло быть на несколько порядков выше в литературном плане, но уже состоялось таким, какое есть — средним и недоработанным.

Книгу читать не рекомендую, к сожалению.

Успехов критикам и авторам!