Покатились колобочки

Жили-были дед с бабкой, детей они своих пережили, а материнский и отцовский инстинкты — нет:

— Испеки мне бабка колобка! — заявил, однажды, дед.

Бабку звали Виктория Франкенштейненко: покопалась она по сусекам, расчехлила квантовый бульбулятор — помощник юности по недописанной диссертации, намела в него остатки муки с червями, фосфором (цепочки РНК укрепляющим) богатыми, зарядила электоромагнитным полем водицу ключевую, настроив модуляцию гамма-излучений на оцифрованное сознание внука, на масложиркомбинате флягой со спиртом насмерть задавленного, выдавила из курочки-Рябы два яйца в тесто...и испекла колобка.

Далее, когда Колобок "во все тяжкие" по лесам пустился, под предлогом пушного промысла, история его появления множество раз рассказывалась и перевиралась, ровно как и сказ о его безвременной кончине.

К примеру, в первой половине девятнадцатого века, любовница лорда Байрона написала "Франкенштейна", добавив колобку конечности, любовь к папке и сознание экстраверта.

Говорила бабка Колобку:"В лес сбежишь — недолго проживешь, но насыщенно — с песнями, пляска, драками, погонями, эпосом и пафосом". Гомер подумал недолго, и переименовал колобка в Ахилесса, а лес — в Трою, и под давлением более взрослой целевой аудитории сделал его еще и любвеобильным, а изначальную форму колобка в лирическом отступлении про "яблоко раздора" оставил.

Что примечательно, эволюция сюжета "Колобка", впоследствии, натолкнула Чарльза Дарвина на мысль, что живые организмы в природе видоизменяются под воздействием совокупности внешних факторов путем случайных мутаций и есстественного отбора точно также, как история колобка мутировала под воздействием среды, в которой пребывала. та или иная целевая аудитория слушателей.

Эволюционисты глаголят, что люди, сформировались в своем нынешнем обличии, хм, несколько случайно, ибо наши предки вполне могли не пережить великое пермско-триассовое вымирание, и тогда читали бы меня сейчас не хордовые, прямоходящие потомки зверозубых ящеров, а башковитые потомки каких-нибудь головоногих молюсков. А может так и есть? Пока не доказано обратное, я не смею ничего утверждать наверняка.

Многие литераторы нынче сетуют, что напрасно "Колобка" прочли японцы, тут же переврали его имя в Покемона, цвет оставили, любвеобильность и героизм Ахилеса тоже, и окружили героя приличным гаремом из большегрудых восьмиклассниц с пластикой, устраняющей дальневосточный колорит узкого разреза глаз. Почему напрасно? Дык, покемоны с гаремом сейчас в каждой второй юной головушке засели, и колом их оттуда не выбьешь — упираются, всяк на своем стоят, особливо в отрицании достоевщины и Антона Павловича Чехова.