"Улыбнитесь, вас снимают!"

Какая-то нехорошая тенденция наметилась: впадает народ в депрессию.  Стихи философские слагает. Осень, что ли, так действует на всех. Сама-то я осень люблю, даже дождливую и слякотную. А вот уныния не выношу (оно, то есть уныние, и грех к тому же).

Поэтому расскажу вам анекдот из жизни. История абсолютно реальная, ни капли не прибавила. Ну, разве что, чуть-чуть "облитературила". Может, кто-то улыбнется.

                               Ошибка электрика.

Дядя Юра принадлежал к той славной когорте русских людей, про которых наш мудрый народ сказал:" Пьян, да умен, два угодья в нем". Бог дал дяде Юре золотые руки. Он (дядя Юра, конечно, а не Бог) помимо того, что был отличным электриком (между прочим, красный диплом ПТУ), мог также столярничать, слесарить, починить любое сантехническое оборудование, а еще приготовить обед из трех блюд. 

Но, увы, нет совершенства в этом мире: дядя Юра иногда "позволял", чем доводил свою супругу Веру до белого каления.

Надо сказать, что Вера правильно понимала свой супружуский долг, который, по её мнению, заключался в том, чтобы удерживать мужа на должном морально-нравственном уровне. Поэтому дядю Юру периодически "воспитывали". А поскольку дядя Юра, говоря спортивным языком, находился в "весе пера", а его жена давно уже переросла супертяж, то эти воспитательные акции глубоко трогали чуткую дядиюрину душу.

В тот роковой вечер дядя Юра по просьбе своего давнего приятеля, хозяина галантерейного магазина, наладил освещение витрины. За что был щедро вознагражден денежно и товаром из лавки. Потом, конечно, посидели, но умеренно, без фанатизма, поэтому к родному очагу народный умелец вернулся вовремя и вполне "в адеквате".

Супруга отсутствовала; дядя Юра положил в центре кухонного стола гонорар (заначив, разумеется, малую толику), там же разместил подарки, а один предмет отнес в спальню жены, чтобы сделать сюрприз и порадовать благоверную. После чего отправился в свою комнату и спокойно уснул, поскольку совесть его не была обременена ни утаенными налогами, ни иными антиобщественными деяниями.

Проснулся дядя Юра от довольно болезненного тычка под ребра, сопровождавшегося нежным призывом:

- Да проснись ты, козлина ужратый!

Дядя Юра всполошенно вскинулся и сел на кровати. Супруга возвышалась над ним, как Голиаф над Давидом. Однако в ее голосе многоопытный дядя Юра почувствовал некое смятение. Жена присела рядом с ним и уже гораздо тише проговорила:

- Юрк, у меня в комнате кто-то есть!

Окончательно проснувшийся дядя Юра воспринял это заявление с большим  скепсисом. В нечистую силу он не не верил, воров не боялся, поскольку, будучи человеком здравомыслящим, не мог представить, что кто-то прокрадется к ним "аки тать в нощи", чтобы спереть телевизор, холодильник, старенький компьютер, купленный, когда дети еще учились в школе, или Веркино турецкое золото.

Вообразить, что нашелся камикадзе, решившийся посягнуть на добродетель его супруги, тем более было невозможно. Не то чтобы Вера отличалась непривлекательностью. Но именно про таких женщин поэт сказал: "Над их бровями надпись ада: оставь надежду навсегда". А для неграмотных или особенно настырных становился актуальным еще один афоризм: "Доброе слово хорошо, но доброе слово и кольт еще лучше". Кольта, конечно, у Верки не было,  зато была крепкая рука, унаследованная от многих поколений рабоче-крестьянских предков.

Поэтому дядя Юра мог спать спокойно, не опасаясь ни за  честь, ни за  имущество. Однако высказать свои сомнения напрямую он, разумеется, не посмел, избрав более дипломатичную форму:

- Эт почему ж ты так решила?

Жена придвинулась к нему еще ближе и прошептала прямо в ухо:

- Оно пыхтит... И еще как-то так фыркает, вроде как чихает.

Смутная догадка осенила дядиюрино сознание. Он сунул ноги в шлепанцы и потрусил в спальню жены. Верка следовала в его кильватере, как огромная баржа, ведомая маленьким буксиром, благоразумно держась в некотором отдалении. Уже у самой двери она схватила за руку своего отважного Ланселота и панически прошептала:

- Юрк, не ходи! Давай ментов вызовем!

Но наш герой только отмахнулся и, решительно распахнув дверь, направился к розетке, которая находилась за трюмо и поэтому была не видна. Через секунду он уже держал в руке какую-то беленькую штучку:

- Во! Освежитель воздуха! Как в рекламе! Сергеич за работу подарил.

Верка остолбенела, но о-о-чень ненадолго. Вскоре все близживущие соседи были разбужены ее  страстным монологом:

- Ах ты, гадина болотная! Ржавец мокрохвостый! Жаба бородавчатая! Плешака гунявая! Да чтоб тебя мылом намылило и на шило нашилило! За что ж мне такое наказание! Скоко я с тобой мучаюсь, на стоко за убийство не сажают! А я и не убивала никого! Но щас, кажись, точно убью!

Кандидат филологических наук, живущий этажом ниже, в одних пижамных штанах выскочил на балкон, правой рукой пытаясь нацепить очки, а левой судорожно нажимая на кнопку диктофона: он работал над диссертацией "Эмоционально-выразительные средства в системе русской лексики", и Верка была для него настоящим кладезем.