Элегия

Что- то взгрустнулось и потянуло вспомнить давние времена, FIDO...

Желаю Вам здравствовать, All!

Вам когда-нибудь хотелось вернуться в детство? Hе тем несмыш-
леннышем, что тогда жил, глядел вокруг и, по мере своих силенок,
изучал этот мир, а вполне взрослым человеком, с уже сложившимся
характером и мировозрением? Hет? "В места, где счастлив был, не
возвращайся" - скажете вы. И будете, конечно, правы. Hо ведь очень
хочется.

Хочется... Хочется увидеть маму молодой, отца неседым и здо-
ровым. Хочется хоть немного поговорить с дедом, агрономом с доре-
волюциооным образованием. Хочется услышать из его уст, а не из ма-
миных пересказов про голод на Волге, про московскую газету  то ли "Гу-
док", то ли "Пищевик", где он состоял то ли редактором, то ли корреспондентом, про
Сибирь и раскулачивание, про бегство оттуда в 37-ом... Посидеть с
ним в его комнатушке со стенами из книжных полок, в доме, самом
крайнем по Поповке, у кладбища, где дед, выйдя на пенсию, работал
смотрителем. Или постараться перехватить на вокзале Веничку Ерофе-
ева, едущего из Москвы в Караваево с пересадкой в Петушках к своей
зазнобе... Просто постоять у пивного ларька под кустом сирени, по-
пить бочковое пиво, наконец-то попробовать тех котлет, которые от-
казывался покупать мне отец, когда он со мной заходил в пивную
после бани...

А может быть - наоборот? Ребенком вернуться назад, только со
знанием, что этот момент нужно запомнить во всех подробностях. За-
помнить теплый, нагретый солнцем, заглянувщим по утру в квартиру,
пол под босыми ногами, пылинки, кружащиеся в этом столбе солнечно-
го света, и вкус молока, только что принесенного молочницей из
Крутово. Запомнить во всех подробностях запах воды, перемешанный
со смолистым запахом соснового бора, который окружает песчаный
пляж под простецким названием Бабьи пески. И горячий, просто обжи-
гающий песок, по которому невозможно пройти спокойно, а только бе-
жать, иначе рискуешь поджарить ступни. И этот же песок, но уже
согревающий после купания до посинения...
Или вернуться в то лето, которое запомнилось походом за гри-
бами...

Отец в то время гонял грузовые поезда на участке Орехово-Зу-
ево - Владимир. Графика постоянного у него не было и поэтому он
мог вернуться с работы в любое время суток. Если возвращался ут-
ром, когда и спать ложиться уже поздно и по квартире гулять -
только мешать спать остальным, то, в зависимости от сезона или по-
годы, переодевался в сарае и уходил или порыбачить на Клязьму или
за грибами. 

В то утро он выбрал второе, то ли по интуиции, то ли
подсказал кто. В общем, меня выволок из сладкой утренней дремы
громкий разговор родителей на кухне. Отправившись посмотреть что
за шум, был встречен фразой:"Проснулся? Давай быстренько умывайся,
одевайся, завтракай и вперед, за грибами." "Какие грибы?- было на-
чал я возмущаться, но весь мой сон слетел, когда я увидел это.
Большая, овальная корзинка с ремнем продетым через ручки, располо-
женными в узких местах (такие у нас называют "торфушками"), была
полна, горкой, грибами. Вроде бы и знал я грибы, много раз до это-
го ходили и с отцом и с братом в лес, но такие видел впервые. По-
хожие на маслята, только с дымчато-оранжевой шляпкой и крепкой
прямой ножкой. "Моховики это - ответил отец на мое изумление. - И
их очень много. Давай быстрей собирайся да пойдем, а то соберут
все" "Куда пойдем-то?" - азарт у меня уже разгорался. " За Клязь-
му, к Болоту". Болото - это небольшой поселок у бывшей торфоразро-
ботки имел, конечно, другое официальное название, но иначе как Бо-
лото его просто не называли. Hедолгое время на сборы, корзинку,
уменьшеную копию отцовской, на плечо - и вперед. 

Лес - за Клязьмой, там начиналась настоящая Мещера - глухие ельники в низинках,
роскошные сосновые боры, болота, топи и озера. Топать нужно было
километра два и через полчаса мы уже входили в лес. Еще полчаса
кружения по еле заметным тропинкам и противопожарным просекам и мы
на месте. Такого я еще не видел и вряд ли когда теперь увижу. Один
в лес не хожу - плутаю и теряю ориентировку через пять минут, да и
событие это, мне думается, довольно редкое. Представьте себе ста-
рый сосновый бор, практически без подлеска, утреннее солнце косо
светящее через еще не успевший рассеяться туман. И эти столбы све-
та освещают мох, ковер опавших иголок у подножья сосен и шляпки
грибов. Этих самых моховиков. Они росли местами так густо, что ка-
залось будто какой-то шутник взял да и раскрасил почву у подножья
деревьев в оранжевый цвет. Именно тогда, один раз в своей жизни,
видел настоящее грибное ведьмино кольцо. За неполных два часа кор-
зинки уже были полны. А грибов будто и не убавилось. Правда, гриб-
ников стало побольше. Их и так было много, что замечалось при вхо-
де в лес по ярко-желтым кружочкам срезанных ножек, а теперь так
кишмя и кишели. 

Отец, когда мы поняли, что все - больше ни единого
грибочка не уместится в корзинах, закурил, огляделся и спросил:
"Хочешь Баклан покажу? Тут недалеко." "Что за Баклан?" "Пойдем -
увидишь." Усталости не было и корзина еще не так сильно давила на
плечо и я согласился. Метров двести через густой ельник, потом
немного по торфяной пустыне (это я ее так назвал. Представьте себе
поляну, где вместо песка темно-бурая торфяная пыль, и только в не-
которых местах через нее пробиваются совсем чахлые сосенки и бе-
резки) и вот он - Баклан. Озеро,практически идеально круглое,
окаймленное по всей окружности густым березняком. Берега крутые и
обрывистые. И по этому озеру можно ходить. Мох и водоросли у бере-
га создали такую мощную подушку, что она держала вес взрослого че-
ловека, правда только у самого берега и ходила волнами, отзываясь
на каждый шаг. По словам отца, глубина у озера начиналась прямо у
берега и была чуть ли не 50 метров; а острова с деревцами, что
виднелись на середине, никакие не острова, а куски прибрежного мо-
ха, видимо оторванные при сильном ветре... Вот такой поход...

Hе все, конечно, было так безоблачно и доставалось за продел-
ки прилично. Особенно помнится случай с топором. У только что,
буквально вчера, наваренного и прокованного топора, мы, мальчишки
умудрились обломать оба края лезвия, пробивая им лунки во льду.
Досталось крепко. Хорошо еще не стал разуваться и снимать валенки
и поэтому умудрился пулей вылететь из квартиры и подъезда на ули-
цу. Такого отца я видел только однажды и это было в этот раз. Сей-
час-то я конечно понимаю, что поделом. Отец, до ухода на железную
дорогу, работал по дереву, поднялся от плотника до столяра-красно-
деревщика. И инструмент весь практически сам себе делал, поэтому и
такое отношение к порче. Очень жалею, что из-за этой боязни он
нас, детей, никогда не подпускал к верстаку и ничему не учил. Его
уже нет и пылятся различные шерхебели, рубанки, фуганки, ножовки в
подвале, а шкаф-купе книжный, мамин письменный стол и многое дру-
гое, что он на своем веку делал людям за просто так, за материал,
эти двери, табуретки, рамы еще долго будут служить людям, как слу-
жили его детям, внукам, а теперь и правнукам детские стульчики...


Бармалей.
Санитар леса

[СМ-овки в Питере] [Оливки - MD] [Чайная]

Четверг Февраль 20 2003 16:07